Камасутра для Микки-Мауса - Дарья Донцова

Пни Магда сейчас Мулю, мопсиха бы решила, что ей предлагают новую, не слишком, правда, удачную игру, и с лаем принялась бы кидаться на Магду, но пинок достался Аде, а Адюша совсем другая. История ее появления в доме Катюши скорее трагична. Когда Кирюша впервые вынес погулять крохотную Мулечку, ее увидела соседка по дому Гелена Львовна, престарелая балерина, справившая девяностолетие. Несмотря на преклонный возраст, Гелена Львовна считает себя девушкой лет двадцати и одевается соответственно. Правда, справедливости ради следует отметить, что танцовщица сохранила великолепную фигуру, но мини-юбка все равно странно смотрится на старухе. Еще Гелена Львовна считает себя бессмертной. Лет пять назад она сломала шейку бедра и была отправлена в НИИ Склифосовского, где ей сделали пластику сустава. Катюша прибежала навестить соседку и застала в палате изумительную сцену.

Лечащий врач, покосившись на историю болезни, решил успокоить восьмидесятипятилетнюю даму и заявил:

– Сустав великолепный, из титанового сплава, срок его годности сорок лет…

– Молодой человек, – в полном возмущении перебила хирурга Гелена Львовна. – Сорок лет! Безобразие! Мне через четыре десятка лет придется его менять! Нельзя было поставить что-нибудь понадежнее?

Бедный парень просто лишился дара речи, а бывшая балерина еще долго негодовала по поводу сустава.

Гелена Львовна – страстная собачница, увидав Мулю, она пришла в восторг, вечером прибежала к Кате и потребовала:

– Ну-ка, скажи, где брали мопсенка?

– У заводчика, – пояснила Катюша.

– Там еще есть щенки?

– Конечно.

– Давай адрес!

Растерянная Катя написала адрес на бумажке и только потом спросила:

– А зачем вам?

– Тоже хочу мопса! – заявила Гелена Львовна.

Ни у Кати, ни у Сережки не хватило окаянства справедливо возразить:

– Разве можно на пороге столетия брать щенка? Куда он денется после вашей смерти?

Впрочем, даже посмей они высказать свое мнение, Гелена Львовна не прислушалась бы к нему, она была уверена, что переживет всех мопсов.

Не прошло и недели, как у балерины появилось существо, названное Аделаидой. Дальше начались проблемы. Все-таки девяносто лет не двадцать. Гелене Львовне не хотелось выходить вечером на улицу. Бедный щенок, аккуратный от природы, бегал в ванную, за что получал от хозяйки пинки.

– Дели, – взывала Гелена Львовна, – изволь терпеть!

Но никакая, даже самая послушная, собачка не способна справлять нужду всего один раз в сутки. Видя мучения Дели, так звала Аду хозяйка, Кирюшка предложил:

– Давайте буду брать вашу мопсиху вечером на прогулку.

Гелена Львовна согласилась. Мулечка страшно обрадовалась, получив подругу, Дели стала проводить время у нас. После обеда балерина ложилась поспать, и ее раздражал лай щенка.

– Ваша Муля спокойная, – заявила как-то раз старуха, – а моя Делька просто истеричка, гавкает, носится по квартире, подсунули нервно-патологическое животное…

Катя опять проглотила замечание. Собака, как правило, подстраивается под хозяина. В нашем доме никто не орет дурниной, а Гелена Львовна – артистическая натура, циклотимик[10], она, потискав Делю в объятиях, мигом начинала бить щенка. Мопсиха просто стала истеричкой. И еще, как многие балерины, Гелена Львовна испытывала «комплекс коровы», глядя на любую еду. Есть ей хотелось всегда, но профессия предписывала строжайшую диету. В преклонные годы танцовщица, маниакально боясь располнеть, перешла на кефир, и Делю она кормила только обезжиренным «Биомаксом». Приходя к нам, мопсиха кидалась к Мулиной миске и принималась стонать. Бедная Дели просто голодала.

Кирюша попытался один раз вразумить Гелену Львовну, но та категорично отрезала:

– Все болячки от ожиренья. Кефир – вот спасенье!

Может, оно и так, но только не для молодой собаки. У Дели начались проблемы: клоками посыпалась шерсть, заболели лапки…

– Точно, подсунули некондицию, – качала головой балерина, – вон ваша Муля веселая, но спокойная, а моя больная, с истерическими припадками.

Очевидно, Аду ждала печальная судьба, скорей всего она бы просто погибла. Но тут Гелена Львовна сломала правую руку и уехала жить к своей правнучке, а у той имелся сынок, страдавший аллергией на шерсть. Балерина пришла к нам перед отъездом и попросила Кирюшу:

– Продай Дели на «Птичке», сделай одолжение, она мне стоила триста долларов.

На семейном совете было решено оставить мопсиху у нас, заплатив соседке требуемую сумму. Целый год Катя лечила Аду. Кличку Дели все в доме постарались забыть, потому что, услыхав ее, Адюшка мигом залезала под стол и сидела там, не дыша. Сейчас Адка превратилась почти в настоящего мопса, только миниатюрного. Из-за неправильного питания в детстве у Адюши не развился так как надо скелет. И еще, мы никогда не ругали Аду. Стоит кому-либо повысить на нее голос, как несчастная псинка падает в истерическом припадке. Кстати, даже сейчас, прожив несколько лет в сытости и благополучии, Адка боится, что ее забудут покормить, и визжит, когда мы достаем миски. Катя старательно поила мопсиху ново-пасситом, а потом бросила бесполезное занятие.

– Видно, детские воспоминания самые сильные, – решила подруга, глядя, как Ада изо всех сил старается вспрыгнуть на плиту, где остывала кастрюля с кашей для собак.

Понимаете теперь, почему я возмутилась до глубины души, когда Магда пнула Адюшу? Мопсиха зашлась в рыданиях.

– Замолчи, дрянь. – Девочка кинула в нее кусок кирпича.

Ада мигом ринулась назад в дом, плача, словно ребенок, которого побили во дворе. От негодования я не сразу сумела выпутаться из гамака, Магда нырнула в сарай. Через секунду она вышла назад, неся в руках… бутылку «Гжелки». Я лежала в гамаке, не шевелясь. Девочка пробежала в дачу. Так вот кто спаивает Юрия! Зачем Магдалена дает отцу спиртное?

Утром я, как ни в чем не бывало, попросила:

– Магдалена, положи собакам кашу.

Девочка мигом выполнила приказ. Муля и Черри рванули к мискам, Ада прижалась к моим ногам.

– Адочка, – залебезила мерзавка, – иди, попробуй, как вкусно.

Но обычно с лаем бросающаяся завтракать Адюня лишь крепче впечаталась в мои тапки, тельце собаки затряслось.

– По-моему, она тебя боится, – медленно проговорила я, – Ада ведет себя так с теми, кто ее обижает.

– Да что вы! – вскинулась Магда. – Разве я ее обижаю, Адюлечка, моя любимая, кис-кис, иди сюда…

Я слушала ее нежный, звенящий, словно небесный колокольчик, голосок и не верила своим ушам. Неужели эта девочка ночью орала: «Захлопни пасть, кретинка» и пинала мопсиху? Да быть не может! Небось я заснула в гамаке, вот и привиделся кошмар.

Магда встала на колени, вытащила слабо сопротивляющуюся Адюшку из убежища и принялась нацеловывать ее морду со словами:

– Что стряслось? Адюлик, ты не заболела? На, возьми курочку…

При виде куска цыпленка мопсиха повеселела и побежала к своей миске.

– Такая жара стоит, – покачала головой Магда, – даже собачкам плохо. Сбегаю-ка я на станцию, принесу «Боржоми». – Не надо, – возразила я, – бутылки тяжелые.

– Ерунда.

– Нет, я сама привезу на машине.

– Ладно, – мигом согласилась Магда. – Сколько здесь ворон на участке, с шести утра каркают, так противно!

– Первый год налетели, – сказала я, наливая чай, – раньше их тут не было. Действительно, жуткие звуки издают, а как избавиться от противных птиц, не знаю, может, пугало поставить?

– Эх, – вздохнула Магда, – жаль Наты нет, она бы их мигом перестреляла.

– Кто? – удивилась я.

– Ната, – тихо повторила Магдалена, – моя старшая сестра.

– Она умеет обращаться с оружием?

– У нее разряд по стрельбе, – пояснила девочка. – Ната училась в такой школе, где физра главный предмет.

– В спортивной?

– Ага, – кивнула Магда, – мама и папа весь день на работе сидели, забирать после уроков Натку некому, вот ее и пристроили в место, где сразу после занятий – тренировки.

– Твои родители хотели, чтобы девочка стала выдающейся спортсменкой?

– Да нет, – протянула Магдалена, – лишь бы не болталась на улице некормленая. В спортшколе порядок: еда три раза, прогулка, занятия в залах. Я сама там тоже учусь.

– Но почему Нату отдали на отделение стрельбы? Вроде это не женское занятие!

Магда снисходительно улыбнулась.

– Это только так кажется, девчонок в секции полно, просто, когда Натку записывали в школу, место нашлось лишь по этому виду спорта. Маме и сказали: «Если желаете у нас учиться, то только на стрельбе». Но Натке понравилось, а меня и не спрашивали. Я растерянно слушала Магду. Надо же, одним из аргументов в пользу того, что новобрачная не причастна к преступлению, была как раз моя глубокая уверенность в том, что Ната не умеет стрелять. И вдруг такой поворот!

– Эх ма, дай-ка пить, воды неси, – донеслось из окна второго этажа, – Клавка…