Сестры-соперницы - Виктория Холт

Моя главная забота — поставить ее на ноги. Врачи считают, что на это может уйти несколько месяцев и что вообще ее выздоровление можно считать чудом. Я прошу тебя, милая доченька, постарайся задержаться в Лондоне подольше. Я думаю, что тебе пока не следует сюда возвращаться, и если у тебя все в порядке, я вместе со всеми домашними буду спокойно дожидаться момента, когда тебе можно будет вернуться…»

Я вновь и вновь перечитывала это письмо. Его содержание наполняло меня радостью. Я была благодарна матери за возможность остаться здесь и сознавала теперь, что находиться рядом с матерью, видеть свою родную сестру совсем не так важно, как просыпаться каждый день с мыслью: это может произойти сегодня. Я надеялась, что генерал Толуорти может в любой день сделать мне предложение.

Наступила зима. Впервые в жизни я проводила Рождество вдали от дома. Мама прислала к празднику отрез шелка на платье и написала, чтобы я не слишком грустила из-за того, что мы в эти дни находимся вдали друг от друга. В этом году праздник в Тристан Прайори обещал быть менее веселым, чем обычно, так как Берсаба быстро утомлялась и вынуждена была ежедневно проводить в постели по несколько часов.

Конечно, в поместье прибудут актеры и певцы; тетя Мелани и дядя Коннелл настояли на том, что праздник следует провести всем вместе, но поскольку отец, Фенимор и Бастиан все еще отсутствовали, праздник, конечно, лишался обычного своего блеска.

«В следующее Рождество, — писала мама, — мы сумеем собраться все вместе, я в этом уверена».

Итак, Рождество я праздновала в Пондерсби-холле, все было отнюдь не столь просто, как у нас дома. Например, мы поставили комедию масок по испанской пьесе, которую специально перевела Карлотта, и всем нам достались какие-нибудь роли. Мы начали репетировать спектакль за две недели до Рождества и сыграли его дважды — в Рождество и в Двенадцатую ночь. Главную роль, конечно, исполняла Карлотта, она играла прекрасно, и нужно признать, что присутствовавшие на спектакле молодые люди смотрели на нее с восхищением, а на сэра Джервиса — с завистью. Так что вполне простительной ошибкой было то, что она причислила к своим поклонникам и Ричарда Толуорти.

Он уехал после рождественских каникул, и прошло несколько недель, прежде чем я вновь увидела его. Я уже начала волноваться, не забыл ли он обо мне.

В январе выпал снег. В Корнуолле это случалось так редко, что за всю свою жизнь я видела снегопад всего три раза. Как это красиво! Мы играли в снежки, и я помню, что Бастиан особенно старался попасть в Берсабу.

Здесь веселились по-другому. В снежки мы не играли, зато катались на коньках по замерзшим прудам, и это мне очень понравилось. Но я все время продолжала думать о Ричарде, гадая, увижу ли его вновь.

Он приехал в начале февраля, в пасмурный день. Дороги, временно ставшие непроходимыми, вновь очистились, и от снежных завалов остались только кучки снега на полях и возле заборов.

Когда Ричард вошел в холл, там жарко пылал камин. Я услышала, как он спрашивает привратника, дома ли сэр Джервис, и тут же вышла в холл, делая вид, что зашла сюда по чистой случайности.

Я протянула ему руку и как можно спокойнее сказала:

— Давно вы у нас не были, генерал.

Он ответил, что был на севере страны по делам служебным. В этот момент появился сэр Джервис, и я отошла. Сэр Джервис проводил генерала в гостиную и приказал известить Карлотту о прибытии гостя.

Я отправилась к себе в комнату. Мне не хотелось видеть, как Карлотта будет расточать любезности к тому же я пришла к выводу, что стала жертвой собственного воображения, решив, что Ричард Толуорти проявляет ко мне больший интерес, чем тот, которого следует ожидать от мужчины, спасшего девушку из рук разбойников и сделавшего ее невольной свидетельницей вызова на дуэль.

Я расчесала волосы и сделала прическу, рассчитывая на то, что меня все-таки пригласят выйти, но этого не случилось.

Через несколько дней Ричард Толуорти появился вновь. На этот раз я была в доме одна. Он попросил разрешения побеседовать со мной, и я приняла его в гостиной.

— Я должен сознаться в том, что немножко схитрил, — начал он. — Я заранее узнал, что сэра Джервиса и его жены не будет дома. Поэтому я и зашел, надеясь застать вас.

— Вы… хотели видеть именно меня? Мне показалось, что внезапно выглянуло солнце и засверкало ярче, чем в летний полдень, а весь мир вокруг запел от радости.

— Я хотел поговорить с вами наедине.

— Да? — едва слышно выдохнула я.

— Прошу вас, присядьте, — сказал он. Я уселась у окна, сложив руки на коленях. Я не решалась даже взглянуть на него, боясь выдать охватившие меня чувства.

— Я думаю, — продолжал генерал Толуорти, — что мы стали добрыми друзьями. Вы согласны с этим?

— О да, конечно.

— Вы преувеличиваете важность сделанного мной в день нашего знакомства. Я просто выполнил долг мужчины.

— Я никогда не забуду о том, что ради меня вы рисковали жизнью.

— О, вам следует взглянуть на это более реально. Подобные бандиты всегда трусливы. Они нападают только на женщин и детей. Кроме того, я был вооружен, так что, уверяю вас, ничем не рисковал. Но я начал с того, что мы стали друзьями. Я долго колебался, и, возможно, мне следовало бы колебаться и дальше. Вы очень молоды, Анжелет. Можно называть вас так?

— Можно, я буду этому рада.

— Это очаровательное имя, и оно очень вам идет.

— О, пожалуйста, не льстите мне. Вам придется ждать целую вечность, пока я дорасту до него…

Я не закончила фразу. Она прозвучала так, будто я имела в виду, что мы с ним всегда будем вместе. Я покраснела.

Не обратив внимания на мою оплошность, Ричард спросил:

— Сколько вам лет, Анжелет?

— В июне исполнится восемнадцать. Он вздохнул.

— Вы слишком молоды. Вы знаете, сколько мне лет?

— В связи с вами я не думала о возрасте.

— Как вы очаровательно выразились! Это хорошо, поскольку я значительно старше вас. В сентябре мне исполнится тридцать четыре года. Как видите, разница в возрасте велика.

— Какое это имеет значение… для друзей?

— Этот вопрос я и задавал себе в течение всех последних недель. Возможно, мне пока вообще не следовало заговаривать об этом.

— Я уверена, что всегда лучше высказать то, что у тебя на душе.

— Я решился просить вас выйти за меня замуж.

— О!

Больше я ничего не могла сказать. Я чувствовала, что во мне все поет от счастья. Значит, это и на самом деле случилось. Я не ошибалась. Я сказала про себя: «Слушай, Берсаба, я собираюсь замуж. Ты только подумай: я собираюсь выйти замуж за генерала королевской армии, самого прекрасного, самого храброго в мире мужчину».