Марш мертвецов - Даррен Шэн

Ама дождалась, пока все стихнет, подобралась поближе и проверила замок на калитке на прочность. Он не поддался, но тут шпионка обнаружила щель между верхом калитки и оградой, через которую можно было бы протиснуться, если втянуть живот. В ту первую ночь она внутрь не полезла, приходила еще несколько раз понаблюдать за гвардейцами. И только когда вычислила их график, а ночь выдалась достаточно темной, Ама набралась храбрости и проскользнула в щель.

Пространство между оградой и зданием было отведено под стоянку, так что пробраться там незамеченной оказалось несложно. Добежав до задней стены дворца, Ама двинулась вдоль нее, выискивая брешь в обороне. Не нашла. Она провела там несколько часов, ей сгодилась бы самая крохотная лазейка, но все было тщетно. На обратном пути, уже на рассвете, Аму засекли. Когда она протискивалась в щель над калиткой, из темноты раздался голос:

— Мисс Ситува, мы за вами следили.

В животе что-то хлюпнуло. Она хотела сбежать, но не смогла пошевелиться. Из темноты выступила неясная тень и протянула руку. Другого выхода не было, она оперлась на эту руку и соскользнула на асфальт.

Человек, задержавший ее, был одет в гвардейскую форму, но при этом дружелюбно улыбался и не спешил доставать оружие.

— Следуйте, пожалуйста, за мной, мисс Ситува, — пригласил он и отвел ее назад к зданию, а потом, встав по центру задней стены, сделал шаг назад и показал наверх.

Ама вскинула голову и увидела там другую тень, открывающую окно.

Гвардеец — если это действительно был гвардеец — пояснил:

— С нынешнего дня окно будет оставаться открытым каждый вечер. Пользуйтесь им на свое усмотрение. Мы не друзья Кардиналу, но он нам доверяет. Если вас схватят, мы не сможем вас защитить, но путь мы вам кое в чем облегчили. Так что приходите и уходите когда вздумается. Доброй ночи, мисс Ситува.

И он вернулся к своим обязанностям. Когда Ама снова подняла голову, окно уже закрыли, а наверху никого не было. Оглушенная, в полной прострации, Ама вернулась домой.

— И больше ты этого человека не видела? — спросил я.

— Нет.

— Помнишь, как он выглядел?

— He особенно. Я заметила только форму. А в форме все гвардейцы одинаковы.

— А тот, который был наверху?

— Не знаю. Я его вообще едва разглядела. Но… — Она нахмурилась. — Наверное, на самом деле это просто солнце в стекло било, только мне показалось, что он слепой. — Ама коротко хохотнула. — Маразм, да?

Я так не думал. Уже хотел поведать ей про других встретившихся мне здесь слепцов, но, поразмыслив, решил, что рано. Сперва надо было самому разобраться.

Ама тем временем продолжала рассказывать. Незнакомцу она на слово не поверила, но все-таки еще несколько раз наведалась ночью на ту стоянку за Дворцом, пытаясь определить, где именно ее ждет ловушка. Наконец, когда ничего другого не осталось, она просто вскарабкалась по стене при помощи веревки с крюком и влезла внутрь.

Ее должны были встретить вой сирен, слепящие прожекторы и шквальный огонь. Но ничего подобного не произошло. Пять минут. Тишина. Десять. Ни людей, ни воя сигнализации — никаких признаков того, что незваную гостью обнаружили. Тогда Ама набралась храбрости и зашла на лестницу. Она поднималась медленно, уверенная, что под каждой ступенькой может скрываться ловушка. Но пролет остался позади — и ничего. Еще пролет. Так она добралась до пятнадцатого этажа, и перед ней распахнулись все секретные архивы Дворца.

На верхних этажах было безлюдно. Изредка пробегала чья-нибудь секретарша, принести или забрать очередную папку. Несколько раз за ночь появлялись гвардейцы с регулярным обходом. Но они всегда пользовались лифтом, и потом, их всегда можно было услышать заранее, если держать ухо востро, и вовремя спрятаться. А места для пряток там хватает. Досье громоздятся высоченными башнями, уходящими иногда прямо под потолок. Чтобы стать невидимкой, достаточно было втиснуться между любыми двумя небоскребами и замереть.

Ночи напролет Ама проводила в архивах, перелопачивая башню за башней. Нагромождение бумаг оказалось абсолютно бессистемным. Столетней давности газеты перемежались со свидетельствами о рождении, копиями переписи населения, промышленными показателями за 1700-е годы, списками гангстерских банд, данными регистрации имущества и тому подобным. Ама фотографировала все, что представлялось важным, решив, что доказательства махинаций Кардинала могут прийтись очень кстати. Если когда-нибудь она все-таки попадется и Кардинал загонит ее в угол, она сможет шантажом выторговать себе свободу.

Через неделю добытого материала уже хватало, чтобы свергнуть правителя или озолотиться на шантаже, но Ама так и не нашла ничего относящегося к ней самой. Попадалось что-то по Кафрану и его заведению, но ни слова о его дочери или незаконно удочеренной сироте.

Наконец в стопке желтеющих журналов она обнаружила папку со своим именем.

— Дешевенький картонный скоросшиватель, очень тощий. На обложке печатными буквами значилось: «АЮАМАРКА». А внутри список фамилий и имен. Я бы отбросила эту папку не глядя, но меня зацепило странное слово на обложке. Поэтому я ее открыла. Там ничего не было, кроме этого списка, и его открывало имя Леоноры Шанкар. Я нашлась почти в самом конце. Всего около сотни имен, аккуратными печатными буквами. Первые листы старые, пожухшие, сморщенные по краям. Большинство имен оказались вычеркнуты — такой тонкой аккуратной линией. Нетронутыми осталось только девять. Среди вычеркнутых я знакомых не увидела, но несколько запомнила и попыталась потом что-нибудь про них узнать. И ничего — ни досье, ни записей, никаких упоминаний. Мне кажется, это те, которых убили.

— Почему ты так думаешь? — спросил я.

— Когда я смотрела в первый раз, Адриан Арне еще не был вычеркнут. А вчера — я полезла проверить после твоего рассказа — уже да.

— А И Цзе Лапотэр там был, в этом списке?

— Не помню такого.

— Инти Майми?

— Был! Даже дважды — один ближе к началу, вычеркнутый, а второй на более позднем листе. И там он еще нетронутый.

— Наверное, теперь тоже вычеркнутый, — возразил я, вглядываясь в мутную воду.

В илистом дне завязла старая магазинная тележка, сквозь прутья которой сновали крошечные мальки. Наверное, Адриан с И Цзе тоже где-то так лежат…

— А что насчет невычеркнутых фамилий? — поинтересовался я. — Ты их проверяла? — Ама кивнула. — Что между ними общего?

— Я ничего общего не нашла. Разве что у них, как и у нас, короткая биография и отсутствует прошлое. Навалом сведений о недавних делах и событиях, а про детство или родителей — по нулям. У самых старых — вроде Шанкар или какого-то типа по имени Паукар Вами — биография побогаче, досье тянется десятилетиями, но и там ни слова о том, откуда они родом и как…