Ненастоящая семья - Мария Манич

Моё тело затолкали в облако колючего белоснежного фатина, который скрепили на спине огромными прищепками. «Если понравится, то швея подгонит платье по вашему размеру», — ворковала надо мной продавец-консультант.

Только мне не нравится.

До сих пор не верю, что у Волковой получилось уговорить меня на эту дурацкую примерку свадебного платья.

Мы собрались встретиться в ТЦ, попить холодный латте и съесть по картошке фри за разговором о бурных выходных. Я бы рассказала подруге о событиях субботы и воскресенья, поплакала бы в жилетку и, возможно, ещё съела бы жирный кусок чизкейка, чтобы утолить душевную боль и ревнивого червяка, сеющего внутри меня сомнения.

— У невесты должно быть платье! У тебя регистрация брака через неделю, ресторан заказан, конкурсы и тамада, в чём ты собиралась идти?

— М-м-м… Голой?

— Думаю, твой красавчик Дроздов не возрадуется. Но после церемонии можешь устроить ему стриптиз, тут он уже против не будет. Первая брачная ночь — что может быть романтичнее?

— Не собираюсь я ничего ему устраивать! — ворчу как старуха, расправляя складки пышной юбки.

Это платье мне не нравится, но, стыдно признаться, я вообще до сих пор не думала о наличии свадебного наряда… Вылетело из головы.

Сегодня всё утро вела переговоры с дубайским руководством и высылала им обновлённое портфолио. Визитки и несколько рекламных буклетов, созданием которых я зарабатывала себе на жизнь, нужно было сдать ещё два дня назад, а меня так закрутил ненастоящий роман с Дроздовым, что я напрочь обо всём забыла. Даже о сегодняшней виртуальной встрече с мистером Рашидом не помнила до того момента, пока на телефон не упало сообщение о переносе видео-созвона на полчаса попозже.

Я стала жутко рассеянной и несобранной. Во всём виновата любовь. Люди теряют из-за неё рассудок и расстаются с жизнью, а я, наоборот, ничего не потеряла, только обзавелась лёгким склерозом.

Судя по звукам за шторкой, по ту сторону Алла теряет терпение и поднимается с мягкого розового диванчика на ноги. Её голова с идеальным кератиновым выпрямлением на волосах появляется в примерочной.

Глаза горят восторгом и восхищением. Мои губы в ответ кривятся. Это платье ужасно. Тяжёлое, колючее и жутко неудобное. Совсем не моё.

— Вау! — шепчет Алла и отдёргивает шторку в сторону. — Выйди сюда, на свет. Смотри, как блестит красиво… Ты похожа на принцессу!

— Я похожа на свадебный торт. В темноте меня с лёгкостью могут перепутать.

— А ты торт уже заказала?

— Ещё и торт нужен? Знаешь, мы собирались расписаться тайно, чтобы никто не узнал, и сейчас понимаю: если бы я действительно выходила замуж, то так и поступила бы. Какой кайф вот в этом всём? — Показываю на ряды белых блестящих платьев, которые расположились вдоль стен салона.

— Это главный день твоей жизни, — серьёзно произносит подруга. — После рождения, поступления в школу, выпускного, поступления в универ, выпускного…

— То есть не такой уж и главный? Особенно если свадьба ненастоящая?

— А она у вас всё ещё ненастоящая?

Алла хитро улыбается, словно знает что-то, чего не знаю я, и весело приподнимает брови. Жестами велит мне покружиться. Пока я демонстрирую ей возможности ста фатиновых слоёв, кусаю изнутри щёку, чтобы позорно не разрыдаться.

— Не знаю. А похоже на то, что она настоящая? Несколько поцелуев и куча вопросов, на которые нет ответов.

— Во-первых, я видела, как вы целовались. И это было похоже на взрыв водородной бомбы! От вас искрило за километр! Мне кажется, у вас давно всё вышло за пределы игры, — Алла прижимает руки к груди и восторженно вздыхает.

Я её восторгов не разделяю. Рома Дроздов за какой-то месяц умудрился расшевелить и украсть моё дремавшее много лет сердце, а потом посеять внутри ростки сомнений. Можно, конечно, спросить у него в лоб, что его связывает с Филатовой, но я тупо боюсь услышать правду. Что-то из разряда: «Канарейкина, Татьяна — любовь всей моей жизни, а ты лишь жалкая замена, которой я решил её позлить. Но соскочить с брака уже не могу, так как дал слово пацана». Ну или что-то в этом роде.

Второй раз брошенной на пороге загса быть в разы позорнее, чем в первый.

— У нас не игра, а просто сделка. Это разные вещи. Я пошла переодеваться.

Мое настроение от этих разговоров и примерки платья скатилось к самому плинтусу. Теперь никакой латте с чизкейком его не поднимет.

— Он смотрит на тебя, как удав на свою добычу, — доверительно сообщает Алла и плюхается обратно на диванчик.

Закидывает ногу на ногу и достаёт телефон. Делает несколько снимков меня в платье. Скептически складываю руки на груди, транслируя в камеру взгляд «покажешь кому-нибудь эти фотографии — убью».

— Хочет придушить?

— Хочет сожрать! А сожрать — равно любви. Тебе разве никогда не хотелось откусить от Зои кусочек?

— Фу, Волкова, завязывай со своими любимыми триллерами. Девушка, — подзываю к себе консультанта. — Помогите мне выбраться отсюда.

Подняв повыше тяжёлые юбки, пытаюсь нащупать ступнёй выступ подиума примерочной и не свалиться. Не хватало ещё испортить это дорогущее дизайнерское творение, от ценника которого у меня зашевелились волосы на затылке. Это же платье на один день, а не ортопедический диван!

— Вам не понравилась эта модель? Хотите примерить другое? — услужливо интересуется девушка-консультант, орудуя за моей спиной.

— В другой раз, — отвечаю уклончиво.

В загс все равно придётся в чём-то идти. Может, надеть свой белый брючный костюм вместо платья? И бежевые лодочки. Буду современной невестой. Интересно, в чём собирается пойти Рома?

— Мы ведь пойдем пить кофе? — громко спрашивает Алла, будто нас разделяют не картонные стены примерочной, а большой актовый зал.

— Я уже почти передумала.

— Поздно, к нам уже подъехала компания.

— Кто? — спрашиваю насупленно, высовывая голову из-за шторки, и густо краснею, молниеносно прячась за ней обратно.

Потому что, удобно устроившись, на диване по бокам от Аллы расположились Дроздов и Костенко, а на мне из одежды сейчас лишь одни стринги в горох.

— Что вы тут забыли? —