Визит к Прометею - Евгений Гуляковский

— В таком случае вы выбрали неверный путь воздействия. Угрозы и силовое давление, засады и нападения. Эти привычные для вас методы в данной ситуации не сработают. Во всяком случае, по отношению ко мне.

— То есть вы хотите сказать, что предпочтете вернуться в подземелье и сидеть в цепях до конца своей не такой уж длинной здесь жизни? Хотя вряд ли я стану ждать так долго, учитывая особенности вашего организма. У нас есть быстрые и эффективные методы избавления от опасных для общины людей.

— Вот видите, опять угрозы. И чем же я, по-вашему, так опасен для вашей общины? Почему бы вам просто не оставить меня в покое? Ведь ваш интерес к моей личности уже обошелся вам достаточно дорого.

— Господин Танаев! Только вы можете проникнуть гуда, куда не могут попасть мои люди.

— Почему этот храм так важен для вас?

— Я уже объяснил вам, это наша святыня. Разве этого недостаточно?

— Конечно, нет. За вашей бурной деятельностью, направленной на то, чтобы любым способом попасть за его ворота, должна скрываться более веская причина. Единственная, способная заставить активно действовать людей вашего типа.

— И что же это за причина?

— Жажда власти. Овладение способами ее достижения.

— Но я и так обладаю достаточной властью!

— О! Ее никогда не бывает достаточно. Так что же скрывается за воротами этого храма?

— Это я и хотел выяснить с вашей помощью.

— Но ведь вы наверняка что-то знаете или предполагаете о том, что там находится, иначе не стали бы так щедро жертвовать своими людьми.

— И почему вы решили, что я поделюсь с вами этой информацией?

— Ну, хотя бы потому, что стремитесь добиться от меня согласия на ваше предложение. А я не соглашусь на него, не зная, чем может закончиться мой визит в храм и чем именно он так интересен для вас.

— А узнав это, вы согласитесь?

— Это может случиться, но только на добровольной основе и на доверии. Вам придется отказаться от всех привычных методов воздействия и от яда каменного скорпиона в том числе.

Последняя фраза Танаева заставила настоятеля приподняться в своем кресле.

— Откуда вы об этом узнали?

— Не только у вас есть собственные источники информации. Как я уже говорил, я в этом мире новичок, но я стараюсь приспособиться к его условиям и использую иногда ваши методы. Должен признать, что они бывают в некоторых случаях весьма эффективны.

— Я это запомню. — Какое-то время Вистальд молчал, тяжело перекатывая желваки на скулах и словно отыскивая в одолевавшем его сонме вопросов самый важный. Наконец он спросил: — Когда вы покинули общину проводников, в вашем отряде было четыре человека. Мы захватили только троих, и пока поиски четвертого вашего спутника или спутницы ни к чему не привели. Где он скрывается?

— Откуда мне знать? Вы разобщили нас всех во время атаки.

— Вы должны были хорошо изучить своих людей и могли бы значительно облегчить наши поиски. Мне показалось, вы предлагали взаимную откровенность, давайте начнем наше сотрудничество с этого!

— Не самое удачное начало. Я не предаю друзей.

— В таком случае мне придется вернуться к нашим прежним, проверенным временем методам. Если вы передумаете и захотите пообщаться со мной, позовите охранника. Но не злоупотребляйте моим временем понапрасну. Если меня разочарует наша следующая встреча, это только усугубит ваше положение.

— Я постараюсь избежать ее!

— Думаю, вам это удастся. Внизу нет воды... А температура, впрочем, у вас было время с ней познакомиться. Так что желаю успеха!

Именно после этой заключительной фразы настоятеля Танаев понял, что наступил момент для решительных действий, к которому он готовился все это время, растягивая бессмысленный разговор. Впрочем, не совсем бессмысленный, он выяснил, что монахам так и не удалось схватить Карин, а эта новость окончательно развязывала ему руки.

Он прыгнул вперед, в своем ускоренном до предела темпе, рассчитывая преодолеть отделявшее его от настоятеля расстояние за считаные доли секунды.

Да вот только пол, от которого он собирался оттолкнуться для завершающего броска, неожиданно исчез. И он ухнул в хорошо замаскированную легким ковром яму.

Когда Танаева вновь приковали к стене и стражники с факелами исчезли за железной дверью, Бартон спросил:

— Что-то ты быстро вернулся. Удалось о чем-нибудь договориться?

— Нет. Единственная положительная новость — Карин они до сих пор не нашли.

— Это уже немало. Хоть какая-то надежда осталась.

После этого короткого обмена фразами в подвале воцарилось долгое молчание. Танаев думал о том, что удача от него отвернулась, а его могущественные друзья, помогавшие ему во время долгого пути к огненному порталу и стенам проклятого города, теперь, похоже, забыли о нем. И все-таки он не мог поверить в то, что после всего, что он пережил, после всех трудностей, которые пришлось преодолеть по пути сюда, его жизнь оборвется так нелепо. Должен быть какой-то выход — почти всегда он есть, и почти всегда разглядеть этот единственно верный выход невероятно трудно.

Высоко над их головами равномерный колокольный звон отмерял время. Каждый час большой колокол отмечал одним-единственным заунывным ударом, и после очередного Фавен произнес:

— Этим звоном они всегда оповещают округу о том, что предстоит чья-то смерть. Мы так и будем сидеть в цепях, пока нас не прикончат?

— А ты предлагаешь их разорвать? — спросил Танаев со своим неизменным сарказмом, который ему не изменил даже сейчас. Однако Фавен на его саркастический вопрос ответил вполне серьезно:

— Разорвать их не удастся. Зато я могу выдернуть болт, которым мои цепи прикреплены к стене. Он сильно проржавел и слегка шатается...

— Чего же ты ждал до сих пор?! — вскипел Танаев.

— Будет большой шум. Тихо вырвать его я не смогу.

— В таком случае ты должен сделать это быстро! Так быстро, чтобы успеть добраться до входной двери раньше стражников. Они не сразу разглядят тебя в темноте, факелы будут их слепить, воспользуйся этим!

Почти сразу же вслед за этой фразой Танаева раздался такой грохот, словно обрушилось полстены. Затем на какое-то время в подвале наступила тишина. Вскоре за дверью послышалась ругань потревоженных стражников, дверь распахнулась, и Танаев увидел, как в освещенный факелом круг ворвался смертоносный обрывок цепи с массивным болтом на конце. Оба стражника упали как подкошенные. Фавен поднял факел и повернулся к Танаеву:

— Что делать дальше? — Даже в этой ситуации великан предпочитал не принимать самостоятельных решений.

— Поищи ключи! У одного из них должны быть ключи!

Поиски увенчались успехом, но Танаеву казалось, что Фавен движется, как в замедленной киносъемке. Каждую секунду здесь могла появиться новая стража, гораздо более осмотрительная и лучше подготовленная к встрече с ними.

Но вот наконец нужный ключ был найден, цепи разомкнуты и все трое, загасив факелы, притаились у входной двери. Вскоре Танаев убедился в том, что тревога не распространилась дальше подвала и никто не спешит на помощь к ликвидированным Фавеном стражникам. Настало время воспользоваться свалившейся на них удачей.

Они поднялись по лестнице, к распахнутым настежь дверям подвала. Где-то здесь должен был находиться второй пост, однако его не оказалось на месте.

Перед ними в вечерней полутьме лежал монастырский двор, заполненный монахами. В первую минуту Танаеву показалось, что они ждут здесь их, а весь побег — очередная хитро подготовленная настоятелем ловушка, но почти сразу же он понял, что происходящее во дворе не имеет к ним ни малейшего отношения.

ГЛАВА 28

— Не такие уж они серые... — пробормотал Танаев, сообразив, что означает процессия в центре монастырского двора.

— Что они делают? — шепотом спросил Фавен.

— Совершают черную мессу. Видишь женщину в белом балахоне в центре этой процессии? Это по ней звонил колокол. Сейчас ее будут убивать.

— А мы будем ждать, пока это произойдет? — осведомился Бартон, извлекая из-под полы длинный нож, прихваченный им у одного из погибших стражников.

— Может быть, это Карин! — воскликнул Фавен, в свою очередь, вынимая из ножен трофейный меч и стараясь разглядеть в линиях белого балахона очертания фигуры женщины, которой он любовался так часто.

— Это не может быть Карин. Для участия в этом ритуале требуется добровольное согласие жертвы.

— Согласие на смерть?

— Как правило, «избранные» не знают, чем закончится для них ритуал, к тому же в разные времена и у разных народов исполнение этого ритуала и его тайный смысл — менялись. Смерть самой женщины вовсе не обязательна. Гораздо чаще на алтарь возлагали некрещеного младенца, — ответил Танаев.

— Что такое крещение? — спросил Бартон.