Слеза ангела - Татьяна Корсакова

Километров через сто оказалось, что погода – еще не самое большое зло. Прав был классик, утверждавший, что в России всего две беды – дураки и дороги. В ряды дураков Сабурин недавно записался вполне добровольно, а сейчас вот убедился в верности и второй части высказывания. Желая сэкономить время и бензин, он выбрал самую короткую дорогу. Путь этот был указан на карте ярко-черной линией, не тонкой и не толстой, вполне проходимой. Но то на карте, а на деле выяснилось, что дорожка-то фронтовая, вся в выбоинах и колдобинах, не ведавшая ремонта со времен Первой мировой. И теперь, чтобы сохранить в целости и сохранности колеса и подвеску, приходилось ползти со скоростью пятьдесят километров в час.

Измученный дорогой Сабурин вполголоса матерился и проклинал все на свете: Белоснежку с ее родовым гнездом, погоду, дорожников, того козла, который рисовал карту, ну и себя, родимого, до кучи.

Тем временем девчонка успела выспаться и сейчас растерянно хлопала глазищами, созерцая мрачные окрестности. Мало того, она еще имела наглость спросить, скоро ли они доберутся до места. Сабурин буркнул, что к ночи, может быть, доберутся, чертыхнулся, объезжая угрожающего вида выбоину, и бросил на девчонку такой красноречивый взгляд, что она втянула голову в плечи и разговоров больше не заводила.

Наконец мучения подошли к концу, и с фронтовой дороги верная «бээмвушка» съехала пусть и не на идеальное, но все же достаточно проходимое шоссе. Дальше дело пошло веселее. Приободрившийся Сабурин втопил в пол педаль газа, рассчитывая хоть как-то наверстать упущенное время, но не тут-то было. Очередная неприятность в виде патрульной машины ГИБДД коварно пряталась в придорожных кустах. Служитель правопорядка, остановив «БМВ» и игриво помахав перед сабуринским носом радаром, призвал нерадивого автолюбителя к ответу. Пришлось отвечать. Ответ был стандартный, отработанный за годы немалого водительского стажа до автоматизма. Вложенная в права купюра должна была убедить гибэдэдэшника в полнейшем сабуринском раскаянии. Но то ли купюра была недостаточно крупной, то ли служитель закона оказался слишком принципиальным, только договориться с ним сразу не удалось. Пришлось выбираться из машины, демонстрировать содержимое багажника, а потом и аптечки, дышать в «трубочку», отвечать на десяток вопросов, чтобы в итоге с виноватой улыбкой сунуть вымогателю еще одну купюру, на сей раз гораздо большего достоинства. В итоге вырваться из лап гибэдэдэшника Сабурину удалось только спустя четверть часа, а дальше, опасаясь повторения инцидента, ехать почти не нарушая скоростной режим. Принимая во внимание все эти жизненные коллизии, не было ничего удивительного, что в Зябровку они въехали лишь в пятом часу вечера.

Сабурин, немало поколесивший по стране, был наслышан о существовании в российской глубинке деревень-призраков, кое-что даже видел собственными глазами. Полуобвалившиеся палисадники, подслеповатые, по самые крыши вросшие в землю избушки, кущи одичавшей малины, лебеда в человеческий рост и ощущение такого тотального запустения и безысходности, что впору завыть.

Зябровка была одной из таких вот призрачных деревень. Впрочем, назвать шесть притулившихся у обочины дороги домиков деревней язык не поворачивался. Однако вот он указатель, где синим по белому написано: «н. п. Зябровка». Сабурин остановил «бээмвуху» у первой же избушки, нажал на клаксон и вопросительно посмотрел на Белоснежку:

– Как думаешь, здесь есть кто-нибудь живой?

Ответить она не успела, из-под кособокой калитки с заливистым лаем выскочила маленькая вертлявая собачонка и отважно бросилась под колеса машины.

– Значит, есть, – констатировал Сабурин, с неохотой выбираясь из уютного салона в промозглую деревенскую сырость. – Ну что же, пойдем, пообщаемся с аборигенами.

Аборигены не заставили себя ждать: калитка с тоненьким скрипом приоткрылась, и вслед за собачонкой на улицу выглянула сухонькая старушка в резиновых сапогах и телогрейке. В искореженных артритом руках она сжимала длинную, похожую на посох палку.

– Чего шумите? – спросила старуха строго.

– Прости, мать, – сказал Сабурин покаянно. – Нам просто домик один нужно отыскать. Не подскажешь?

– А что за домик? – В подслеповатых глазах зажегся вялый интерес. – Тут нас осталось-то совсем мало. Я, соседка моя Кузьминична, – бабулька махнула клюкой в сторону соседней хаты, – да дед Скачок. Ты к кому пожаловал?

– Бабушка, – на помощь Сабурину пришла Белоснежка, – нам нужен дом Корнеевых.

– Ну, ты вспомнила, красавица! – Старушка поправила сползший на лоб шерстяной платок. – Так нету их уже давным-давно. Митька Корнеев, сын ихний, последний раз, дай бог памяти, лет пять назад наведывался. Он нынче в Москве, ему не до нас, зябровских.

– Он умер, – девчонка сделала шаг навстречу бабульке, – уже четыре года как. А я его внучка.

– Умер, значит. Ну что ж, все там будем. А ты, выходит, внучка?

– Внучка. Вот приехала на дом предков посмотреть.

– А этот кто? – Старушка кивнула на Сабурина.

– А я, бабушка, внучкин муж, – соврал тот.

– Наследнички, – старушка пожевала губами. – Да что ж вы за наследнички такие, коли не знаете, где дом-то свой искать?

– Так я же совсем маленькая была, когда сюда приезжала, – начала оправдываться Белоснежка. – Забыла.

– А что тут забывать? – смягчилась бабулька. – Сейчас за хатой деда Скачка дорога налево свернет, вы по ней езжайте. Через полверсты озеро будет и дом корнеевский. Он приметный, не пропустите. А вы там жить собираетесь или как? – В скрипучем голосе послышалась заинтересованность.

– Пока только переночевать, – ответил Сабурин. – Скажи, мать, там переночевать-то можно? Дом не шибко запущенный?

– А что с ним станется, с домом этим? Кому он здесь нужен? Тут в округе хат пустых живи – не хочу. Да и красть-то там особо нечего. Воры нынче больше на городских дачах в Липовке промышляют. А вот насчет переночевать, даже не знаю. Лектричества-то нету. Год назад столбы ураганом повалило, до сих пор не починили.

– А как же без электричества? – спросила Белоснежка растерянно.

– Как все – с керосинкой.

– А керосинку где взять?

– Можно у меня купить, – старушка хитро сощурилась. – Задешево отдам, еще и керосину отолью. Ну как, берете? – поинтересовалась она с надеждой.

– Керосинку? – Сабурин задумался: – Мать, а если мы в доме все осмотрим, а потом у тебя попросимся переночевать – пустишь? Ты не переживай, мы заплатим. Хочешь, прямо сейчас, авансом?

– Так ночуйте! Кто ж вас гонит-то? – оживилась бабулька. – Хозяин мой, царствие ему небесное, хату на большую семью строил, а вот как оно получилось – остались мы вдвоем с Мухой, – она кивнула на собачонку. – Я к вашему возвращению печь протоплю, ужин приготовлю. У меня все свое, домашнее: сальце, молочко, яйца, огурчики малосольные. Приезжайте, я вас забесплатно угощу, мне ж не жалко, – добавила она и вздохнула.