Изменённый третьей серии (СИ) - Сиянов Дмитрий

— Но ведь…

— Приведу более наглядный пример, — перебил я Свету. — Если в некий лесок вечером загнать мотострелковую роту, а против них меня с мечом, к утру из роты никто не выживет, а я не получу и царапины.

— А если в поле? — с вызовом усмехнулась света.

— Тогда, может быть, пару царапин и заработаю, но закончится всё гораздо быстрее, — я вернул девушке усмешку со зловещим оскалом. — В поле разбегающихся ловить куда как проще…

Глава 25

Света спала. После плотного и сытного, хоть и не блиставшего разнообразием ужина её сморил сон, и я был этому только рад — ей нужно набраться сил, нам завтра опять весь день идти, а для слабого человеческого тела, тем более не очень привычного к таким нагрузкам, пешая ходьба по пересечённой местности — немалое испытание.

Света спала, а я думал, глядя в пламя, изредка подбрасывая в костёр полено-другое. Как она назвала меня сегодня? «Саша», а да этого «Александр»? Так меня называли в прошлом мире, там, где я родился и вырос. Саша, Саня, Санёк… очень редко Александр, отец, в основном, когда сердился на меня и отчитывал за какие-нибудь прегрешения. Одна девушка называла меня Алексом. Было в этом что-то стильное… крутое! И девушка та была, если можно так сказать, крутая и стильная. А другая звала Шуриком — это звучит тепло, по-домашнему, с улыбкой и лёгкой насмешкой. И девушка та была под стать: домашняя, очень милая и улыбчивая. Всё это одно имя, но как меняются оттенки и настроения от той или иной формы имени…

Я представился Александром, когда только пришёл в себя в палате госпитального блока корпорации «Инсауро» и очень строгая красивая женщина в белом халате спросила: «ваше имя, пол, возраст?» Чуть позже я узнал, что это была Изменённая второй серии, и она не строгая — она просто безэмоциональная.

Пол мой, как я тогда думал, был и так понятен — ведь я лежал перед ней абсолютно голым, но женщина была такой строгой, а тон её таким официальным и безэмоциональным, что я ответил: «Александр, мужской, 18 лет». Она кивнула и записала, проговаривая вслух: «Искандер, мужчина, 18 лет».

Поправлять её я не стал: Искандер так Искандер, это тоже форма имени «Апкусандр», да и не до того было. И больше меня никак по-другому не звали. Искандер или Изменённый. Ну ещё ругательствами всякими, но это Норман — ему можно. И я стал меняться так же стремительно, как моё имя и моё тело. Из весёлого молодого крупного восемнадцатилетнего парня, да что там, пацана Санька, дружелюбного, хоть иногда и агрессивного, но по сути доброго я стал превращаться в Изменённого Искандера, мужчину восемнадцати лет, безжалостную и безэмоциональную боевую машину в бою, язвительного и мрачного типа в мирное время.

И тут «Саша» … Как давно это было… Кажется, целую жизнь назад. Как будто я родился Изменённым, точнее, меня создали, я прошёл обучение и начал работать на корпорацию «Инсауро» и иногда на себя. А всё, что было до этого, вся та жизнь, что была до появления в этом мире, как воспоминания о глубоком детстве… Или полузабытый яркий сон…

Из задумчивости меня вывел запах. К сильному запаху от горящего костра, более слабым запахам моего и Светиного пота, ещё более слабому железа и кожи от моих доспехов и совсем лёгкому — травы и деревьев, росших у подножья утёса, добавился ещё один — запах мокрой шерсти и пыли.

Я насторожился. Бесшумно встал, беря в руку меч. Прислушался: всё тихо. Но подкрадывающихся гончих или замра я быстрее учую, если ветер будет с их стороны, чем услышу, и расслабляться я не стал.

И тут я ощутил волну тепла: не физически, а так, будто неожиданно встретил друга, с которым не виделся долгое время, или словно в промозглый осенний вечер вдруг повеяло тёплым ветром, который, конечно, не согрел тебя, но от которого на душе стало приятнее. А потом мне в голову пришла картинка, как будто что-то вспомнилось, но при этом пришла она извне — это тоже чётко ощущалось: на каменном плато стояла коричневая собака, размером с годовалого бычка, и, чуть склонив большую лобастую голову набок, смотрела на меня умными чёрными глазами. На груди собаки было небольшое пятно серой шерсти.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Зафиксировано ментальное воздействие», — обозначила «система». Воздействие не агрессивное, иначе было бы сообщение об атаке. Я расслабился, сел обратно к костру и отложил меч. Это норгван, а благодаря присланному мне образу я даже знаю какой именно норгван — Серое Пятно. Мы с ним если не друзья, так уж точно хорошие приятели. Я и Умник однажды помогли ему отбиться от стаи гончих, то есть спасли его жизнь. Теперь с нами, в отличие от остальных людей, он с удовольствием общается.

Я постарался сформировать в голове слова и послать их Серому Пятну, не проговаривая вслух:

— Я рад нашей встрече, друг-норгван.

— И я рад, друг-человек, — раздалось у меня в голове. — Ты с самкой, я не помешал тебе?

— Нет, это не моя самка, мы просто идём вместе. Подходи к костру, посиди со мной у огня.

Серое Пятно неспешно вошёл в круг света, отбрасываемый костром, и уселся у огня напротив меня.

— Самки, которые живут в этих землях, больше и сильней, — выдал норгван, критически осмотрев Свету. — Щенков лучше заводить от них.

— Серое Пятно, я уже сказал, что это не моя самка, да и вообще я пока не собираюсь заводить детей — я ещё слишком молод для этого.

— Детёнышей стоит заводить не тогда, когда ты молод или стар, а тогда, когда ты силён и можешь их правильно воспитать. У норгванов так. Я говорю, тебе пора заводить детёнышей.

У норгванов нет понятия «я думаю», что не мудрено для разумных, общающихся мысленно. Конечно, трудно представить себе социум, где все высказывают вслух всё, что думают об окружающих — норгваны могут «говорить» для всех и «говорить» с собой. Внутренний разговор для других не слышен, но эмоции эти большие собаки считывают безошибочно. Вообще, называть процесс мышления разговором — по-своему правильно, ведь мы тоже иногда называем его внутренним диалогом.

— Я обязательно над этим подумаю, Серое Пятно. Что привело тебя сюда?

Надо было спросить «зачем ты здесь?» — по-человечески это звучит грубовато, мол, чего припёрся, а для норгвана в самый раз. Я старался формулировать мысли как можно чётче, спроси я у Серого Пятна, как он попал сюда, и получил бы в ответ что-нибудь вроде «пришёл на лапах».

— Искандер, — Серое Пятно фыркнул и по-собачьи помотал головой, — говори тише, ты очень громко говоришь. Твой голос за такое недолгое время сильно окреп. У меня звенит от него в голове.

Я рассмеялся, настолько норгван сейчас напоминал большую дружелюбную собаку. Я стал говорить громче — это значит, что мои псионические способности возросли. Интересно, надо будет поговорить об этом с кем-нибудь в «Инсауро», возможно, появятся дополнительные перспективы. Но «за такое недолго время»? Мы же не виделись с Серым пятном или с кем-нибудь другим из его народа месяца четыре…

— Я постараюсь говорить потише. Но мы не встречались с тобой довольно долго…

— Тебе так кажется, Искандер. Ты всё время охотишься и часто охотишься один. Время растягивается, когда ты на охоте и когда ты один. Многие из моего племени оценили бы это — запах свежей крови сладок, но, когда вдыхаешь его постоянно, он может притупить твой нюх. Будь осторожен, друг-человек.

— Хорошо, друг-норгван, — я благодарно кивнул такому проявлению заботы. — Я буду осторожен.

Да, после того, как закончилось моё обучение в «Инсауро», я не вылезаю из контрактов, пытаясь побыстрее расплатиться с корпорацией. Когда нет контрактов от корпорации, я нахожу другие задания. Но все они сводятся, в основном, к тому, что нужно либо кого-то убить, либо что-то принести. Часто, чтобы это принести, нужно сначала это у кого-то отрезать. И Серое пятно прав: время для меня, с одной стороны, как будто проходит незаметно — ведь я постоянно занят делом; а с другой стороны, ощущения такие, как будто я прожил здесь уже лет пять, не меньше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})