Корпорация «Русь» - Михаил Ланцов

«Картина маслом» получилась очень мрачная.

Православную церковь в целом, Георгий не трогал, локализовав проблему на сговоре священников Владимира и Рязани с Ярославом Всеволодовичем в рамках обычной борьбы за власть. Сговор получался чрезвычайно коварным, однако, ожидаемым. Всплыли кое — какие материалы и по причастности митрополита, но косвенные. Впрочем, исчезновение того выступала скорее отягчающим обстоятельством, чем оправданием.

План был прост как две копейки.

Монголы устраивали акцию устрашения, вырезая всех высокопоставленных свидетелей. После чего Ярослав Всеволодович занимал престол Великого княжества Владимирского. Возможно даже, если повезет, поставит под свой контроль и Рязань. А священники — серьезно укрепляли свои позиции. В том числе и материально, в виде получения новых земель.

О том, что монголы проявят себя НАСТОЛЬКО кровожадными ни священники, ни князь, скорее всего не знали.

Ну и так далее.

Грязного белья Георгий нарыл изрядное количество. Отчего князья посерели лицом и ходили все эти дни хмурые и злые. Но сдержанные. Ибо на себя злились. Ведь их всех попользовали и обвели вокруг пальца. Многие из них верили своим духовникам, считая произошедшую во Владимире и Рязани трагедию недоразумением. Согласитесь, очень обидное открытие.

Конечно, Георгий утрировал. Но аккуратно. Чуть — чуть корректируя тут. Чуть — чуть оттеняя там. Подавая для контраста исторические или библейские байки здесь. Получалось сурово. Неготовые к такой обработки князья просто поплыли под ударами грамотной подачи информации, причем быстро.

А потом, когда разобрались с обвинениями, стали делить наследство и трофеи.

Георгий не жадничал.

Все владетельные князья, прибывшие на Большой Собор, получили в подарок комплект латных доспехов кирасир. Благо, что их было немного, а потому кузнецы справились легко. Это радикально повысило их желание сотрудничать и уступать.

Расстелили карту.

Первым административным решением совета стало утверждение нового Великого княжества — Московского. Ибо статус и могущество Георгия поднялось чрезвычайно.

Вторым — передача ему под руку земель Владимирских и Рязанских. Совокупно. За исключением, пожалуй, Муромского княжества, которое оставалось независимым. Само собой, статус «великого» с Владимирского княжество снимался, ибо та лесная пустыня, что осталась после монголов даже на княжество то особенно не тянуло, не то, что на великое. Тем более, никому не понравилась идея, передачи в руки Георгия сразу двух титулов «великого князя»[65].

Третьим — оформили ряд торговых операций, в результате которых к Великому княжеству Московскому отошли Можайск, Волок Ламский и некоторые земли на востоке Черниговского княжества.

А дальше — по мелочи, хотя торгу получилось изрядно. Ведь по общему согласию — вклад Георгия в победу оказался чуть ли не абсолютный. Князья практически не претендовали на трофеи. Однако и снаряжение как катафрактов, так и более чем четырех тысяч дружинников Гоше девать было особенно и некуда. Ему-то без надобности. Беда усугублялась еще и в том, что у князей платить за все эти необычайно ценные вещи, было не чем.

Пришлось предлагать новую форму оплаты — международные договора. Письменно. В частности — торговый, дорожный и оборонительный трактаты. Ничего особенного, но они вводил массу очень интересных правил, радикально облегчающих и торговлю, и путешествия, и миграцию на Руси.

Конечно, это всего лишь бумажка, делегирующая намерения, не более того. Но отдавать просто так ненужные доспехи нельзя. Да и сидеть на них как собака на сене не хотелось. Кроме того, введение практики международных договоров — хорошая штука. Особенно сейчас, когда их постараются не нарушать, опасаясь законного гнева гаранта в лице нового Великого князя.

Глава 10

Великий князь Московский Георгий Максимович Комнин, бывший «в девичестве» Князевым, сидел на возвышении и смотрел на людей. Собралось их изрядно.

А рядом, глашатай зачитывал текст, в шутку называемый соратниками «Гошиной Правды». На самом деле там был обычная кодифицированная Конституция. Глашатай читал не спеша, тщательно проговаривая слова. Люди стояли и слушали, пытаясь осознать, но верно до конца не могли. Но оно и не удивительно. Конституция, тем более кодифицированная, являлась в XIII веке чем-то настолько невероятным, что и сказать трудно. Особенно на Руси, которая в те годы пользовалась весьма архаичными правовыми традициями даже по меркам тех лет. И на то было много причин.

Он бы, может быть еще и потерпел. Но решительное расширение территории требовало перехода управления на новый административный уровень. И выбор у него был невелик — либо создавать на просторах своего Великого княжества полноценный, зрелый феодализм, либо пытаться прыгать через голову и вводить правовое общество. Ну, в хорошем смысле этого слова.

Поэтому Георгий начал с Конституции. Она ведь фундамент любого внятного правового поля. Даже если и складывается из разрозненных норм по схеме англо — саксонского прецедентного права. Но прецедентное право лично ему не нравилось — слишком много хаоса и казуистики она создает. А законы должны быть максимально просты и понятны людям, минимально оставляя пространства для хитроумной трактовки. По его мнению. Ведь они должны регулировать, а не путать.

Свободу, равенство и братство его Конституция, конечно, не провозглашала. Но по меркам XIII века была натуральным прорывом. Например, она прямо запрещала любую форму рабства и личной зависимости. И на то были свои резоны. Князю были нужны люди. Поэтому он создавал место, где любой раб становился свободным. По праву. Конечно, за пределами Московского княжества с бывшим рабом могли и разобраться по свойски, но это только помогало таким людям связывать свое будущее с государством — спасителем.

И таких закладок Георгий сделал очень много.

Но сильно не разгонялся, оставив окончательную формулировку для утверждения Земским Собором, который решил собрать следующей зимой. Этакий вариант привычного собрания — Вече, оформленного через систему представительной демократии.

Когда князь величаво отбыл в свой донжон, толпа оказалась загружена предельно. Обдумывая столь необычную и неожиданную информацию. Ну как неожиданную? После августовских трактатов, поднявших рейтинг Георгия в глазах купцов всея Руси и Словении до небес, сильно удивительным такой ход не был. Мало кто думал, что этот беспокойный грек прекратит сотрясать основы. Но все равно — он смог выбить из колеи.

А в донжоне Георгия ждало посольство из чудной страны — Булгарии, правда, не с Балкан, а с Волги[66].

Надо сказать, что Волжская Булгария пережила нашествие монголов одним лишь чудом. Ибо в ходе ее завоевания хан Бату смог не только сжечь дотла и вырезать все ее города, но и убить четыре пятых всего населения. То есть, прошелся по ней примерно так же, как и по Рязани. А все почему? Потому что сопротивлялась.

— Кто вы? — Поинтересовался князь, после формального приветствия.

— Али, сын Алтынбека, хана Булгар аль — Джадид, — поклонился совсем молодой мужчина, практически подросток.

— О! — Искренне удивился Георгий. — Я думал, что Бату убил всех.

— Я смог бежать, и все эти годы скрывался в лесах у добрых людей.

— Хан Бату пал. Его армия разбита. Теперь ты можешь вернуться домой.

— И я вернулся. Меня признали и теперь я новый хан. Но… — парень замялся, не зная, как подойти к этому вопросу. А умудренные возрастом мужи, пришедшие с ним, помалкивали, дабы не бить по авторитету юноши.

— Ты боишься, что монголы вернутся? — Поинтересовался после затянувшейся паузы Георгий.

— Да. Они убили так много, что от ханства практически ничего не осталось. Кругом пепел да кости. Оставшихся воинов, что могли сражаться, побил ты в сражении под Рязанским пепелищем. Домой вернулось всего полторы сотни человек, из которых только семеро что-то стоят. Остальные — простые люди. Пастухи, гончары и прочее.

— Понимаю, — серьезно сказал Георгий. — Полагаю, что ты пришел не просто рассказать о своем горе? Рязанское княжество опустошено точно так же, как и твои владения. Во Владимирском — не сильно лучше. Монголы убили многих. И, надо признать, что часть этого опустошения на руках твоих людей.

— Я… — начал было юноша, и завис, подбирая слова.

— Но я не держу зла ни на тебя, ни на твой народ. Вам пришлось выбирать — или умереть, или выполнять их приказы. Ты пришел просить защиты?

— Да, — поджав губы, произнес юноша. Ему было это непросто говорить. Гордость.

— Это очень непростой вопрос. Я прекрасно понимаю, что твои люди совершенно беззащитны даже перед ушкуйниками, которые следующим же летом постараются вас пощипать. Но я — христианин. А ты — мусульманин. Как и твои люди.