Хранитель кладов - Андрей Александрович Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я проводил его взглядом, развернулся и пошел к другому, противоположному, выходу из парка. Символично, между прочим. Несмотря на все вышесказанное, сдается мне, что у нас с Отделом в этой жизни разные дороги, и тут двух мнений быть не может. Ничего против правоохранительных органов не имею, но и дел с ними общих иметь не желаю. К тому же явно этот Михеев мне соврал. Знает он про Карла Августовича много и разного, просто делиться со мной информацией не пожелал. Само собой, претензий никаких к нему у меня нет, поскольку в этой жизни никто из нас никому ничего не обязан, но хоть намеки-то какие на истинное положение вещей он же мог сделать? Почему нет?
Не скажу, что без правды о Шлюндте я есть и спать не смогу, но для более-менее верного анализа сложившейся ситуации информации у меня однозначно маловато. Этот хитроумный старичок знает обо мне почти все, а я о нем — практически ничего, и это немного раздражает.
Кстати, легок на помине, его имя на экране задергавшегося от виброзвонка смартфона высветилось. Судя по всему, господин антиквар не только рано встает, но и поздно ложится.
— Добрый вечер, Валерий, — традиционно вежливо поприветствовал меня Карл Августович. — Надеюсь, для дружеского звонка время не слишком позднее?
— Дружба — понятие круглосуточное, — бодро сообщил ему я. — Рад вас слышать.
— Завтра утром нам надо встретиться, — деловито продолжил антиквар. — Те предметы, о которых мы вели речь, уже у меня. Скажем так, это теперь моя собственность, и я готов вам ее передать.
— Вот так просто? — засомневался я. — Не хотелось бы вас обидеть недоверием, но…
— Никаких обид, — заверил меня собеседник. — К тому же ваши сомнения не так уж и ошибочны. Нет-нет, повторю свои слова: я готов их вам передать, но только после того, как вы выполните свою часть нашей сделки. Так сказать, пусть будет ни два, ни полтора, ни вам, ни мне. Предметы лежат в депозитарном сейфе, они практически уже ваша собственность, и встреча, собственно, нужна для того, чтобы вы в этом убедились. Но забрать вы их сможете лишь тогда, когда выполните оговоренное нами условие. Вы понимаете, о чем я?
— А как же. Во сколько, где?
— Я пришлю адрес эсэмэской, — антиквар хмыкнул. — Техника, бесспорно, зло, она убила простые вещи и профессии, до того существовавшие веками, но следует признать, что некоторые ее аспекты все же удобны. Да, вот еще что… Может, не станем беспокоить вашу приятельницу? Право, зачем она нам там, в банке? Мы и без нее прекрасно могли бы обойтись. Она, бесспорно, красивая и умная женщина, как, собственно, и положено ведьме, но временами ее экзальтация меня раздражает.
— Подумаю, но обещать ничего не стану, — помолчав, ответил я. — Стелла Аркадьевна невероятно непредсказуема, она может узнать о встрече и без нашей помощи. К тому же она крайне обидчива, не хотелось бы обострять с ней отношения, нас очень многое связывает.
— Тогда оставляю данный момент на ваше усмотрение, — покладисто одобрил мои слова антиквар. — До завтра. И ждите сообщения!
Встречу он назначил на довольно-таки ранний час. В смысле для выходного. Десять утра в Москве по будням — разгар рабочего дня, все куда-то бегут, прижав к уху смартфоны, короче, ад на земле. Но будни — это будни, а летние выходные в столице наполнены ленивой негой. Подавляющая часть горожан еще в пятницу отбывает на дачи, плюнув на то, что их ждет многочасовое стояние в пробках, и потому на бульварах, проспектах и улицах нет привычной толчеи и суматохи. Ну а не имеющие загородной недвижимости москвичи проводят день дома, в компании с монотонно жужжащим кондиционером, холодильником, в прохладном нутре которого стоят заветные запотевшие бутылочки пива и лежат брикеты мороженого в пестрых упаковках, а также мерно бубнящим телевизором. Центр города в эти дни практически пуст. Никто не хочет мотаться по изматывающей жаре, никому неохота гулять по раскаленным булыжным и брусчатым мостовым, над которыми отчетливо дрожит раскаленный воздух. Впрочем, не факт, что именно это слово подходит к практически лишенной кислорода столице, возможно, для атмосферы этих дней следует ввести какой-то новый термин.
И только мы со Стеллой добросовестно катили на Сивцев Вражек, где и была назначена встреча с Карлом Августовичем.
Да-да, я все же решил взять ведьму с собой. Впрочем, слово «решил» тут не слишком верно звучит. У меня и сомнений никаких на этот счет не возникало, и на то было как минимум три причины.
Первое — как после завершения этого дела сложатся отношения с антикваром, еще непонятно. Может, он нам еще поможет в будущем, может, нет, поди знай. А с Воронецкой я повязан одной веревочкой еще надолго, как минимум до конца сентября.
Второе — эти двое недолюбливают друг друга, и мне подобное крайне на руку. Пусть себе грызут друг друга на здоровье. Да, пока исподволь и на уровне полунамеков, но меня и это устраивает. Ни о какой дружбе с этими людьми речь идти не может, мы трое до поры до времени просто полезны друг другу, и когда-нибудь этот период ложного благодушия непременно кончится. Не исключено, что укоренившаяся к тому времени вражда между Стеллой и Шлюндтом мне как-то да пригодится. Жизнь, знаете ли, исключительно разнообразна.
Ну и третье — ведьме я пока нужен живым и здоровым, а значит, спину мою Воронецкая будет прикрывать со всем усердием и прилежанием, что далеко не последнее дело. Не сегодня, не в банке, там ничего особенного случиться не может, это пригодится мне чуть позже, там, где лежит клад, о котором давно грезит Карл Августович. Один литературный персонаж из книги, которую я в детстве знал наизусть, говаривал: «Поиски сокровищ — дело щекотливое», — и был абсолютно прав. Одно дело — общаться до того, как увидишь ценности, и совсем другое — после. У меня в той разрушенной деревне от горстки не самых дорогих монет в глазах поначалу чертики заплясали, а тут дело, похоже, пахнет куда более серьезными вещичками. Да и вообще Шлюндт слишком уж дружелюбен и доброжелателен, это сразу вызывает определенные подозрения. «Мягко стелют — жестко спать», — так всегда говорит Розалия Наумовна о вышестоящих чиновниках, коим имя легион, как правило, вернувшись с очередного совещания. Эти безлико-типичные господа всегда легко и охотно многое обещают, особенно перед выборами, причем неважно какими, а после так же незамысловато забывают
