«Свобода» на троих - Ева Никольская

Упавший крест зацепил Ника, и тот теперь лежал, распластавшись на земле, рядом со своим металлическим убийцей. А над ним рыдала его мать. Меня пробил озноб, было так плохо, так страшно, что я боялась пошевелиться. Папа дернул за локоть, потянув за собой, но я не двинулась с места. Скользнув по мне непонимающим взглядом, он отпустил мою руку и бросился к пострадавшему. Кто-то уже вызывал скорую, кто-то побежал звать священника, а я стояла и смотрела, не замечая, как по щекам текут слезы.

— Живой, — крикнул отец, и от сердца отлегло.

Ник пошевелился, хрипло застонал, а его набожная мать, подняв голову, уставилась на меня. И от того, как менялось выражение ее лица, мне снова стало страшно.

— Это знак, — перестав завывать, провозгласила моя… почти свекровь. — Знак свыше! Этой свадьбы не должно быть, не должно! — истерично взвизгнула обычно милая и спокойная женщина, продолжая испепелять меня взглядом. — Даже небеса против, и господь против, — она кивнула на крест. — Против… нее, — в голосе новоявленного «гласа божьего» появились зловещие нотки, а указующий перст ткнул в мою сторону.

И, словно вторя ее словам, небо вновь раскроила золотая молния, на миг застыв огненным крестом над осиротевшим куполом. А мой наряд… мой белый свадебный наряд на глазах у всех начал темнеть, обрывки фаты разлетаться клочками белой паутины, а собранные в прическу пряди расплетаться. Спустя какие-то пару секунд я уже стояла в том самом виде, в котором вернулась в наш мир. Волосы развевались на ветру, как и подол чернильно-черного платья.

— С-с-с-атана, — в повисшей тишине завопила окончательно впавшая в неадекват «свекровь». — Она, это все она!

— Мама, перестань, — пытался успокоить ее по-прежнему сидящий на земле сын. Он говорил на их родном языке, но смысл был ясен даже тем, кто не знал его.

— Она! — визжала женщина, переходя с языка туманного Альбиона, на русский и обратно, — Демоница! И глаза… глаза-то как светятся!

Ко мне подбежал папа, схватил за плечи, что-то быстро заговорил, даже по щекам надавал. Не больно, так… чуть-чуть. А я просто стояла, как кукла на витрине: никаких эмоций, никаких движений. Даже слезы высохли. Жених и его отец увели мать Ника к машине, кто-то пошел с ними, кто-то активно обсуждал произошедшее, а на крыльце стоял хмурый батюшка с распятием в руке и очень недобро смотрел на нас.

— Зоя, Зоенька, девочка моя, что с тобой? — тряс меня папа. К нему вскоре присоединилась и мама, и встревоженное лицо Маринки мелькнуло в толпе.

— Я… — начала, чуть оттаяв. — Мы… — и обернулась на калитку. Но там уже никого не было.

— Мы хотели сделать сюрприз, — такой знакомый, чуть хрипловатый голос раздался совсем рядом и на плечо мне легла бледная рука Сэн. — Но, к сожалению, все вышло несколько… не по плану, — сказал маг, обращаясь к моим родителям. — Трюк с платьем совпал с набежавшей грозой. Нам очень жаль, — и столько искренности в голосе, я чуть шею не вывихнула, пытаясь извернуться и заглянуть в его лживые глаза. Ведь эти золотые молнии наверняка его рук дело!

— А вы..? — папа многозначительно замолчал, глядя на незнакомого ему мужчину.

— Иллюзионисты, — поспешно ответила я, боясь, что излишне самоуверенный гай представится по всем правилам. — Друзья мои из тусовки художников-неформалов. Хотели разнообразить наш праздник, но, — посмотрела на Сэн, потом на небо. Оно стремительно светлело, тучи разбегались, и о недавнем мрачном шоу напоминал только купол без креста. — Но получилось не в тему… из-за грозы, — с нажимом на последнее слово, проговорила я.

Папа с сомнением взглянул на мой внешний вид, потом на наглую рожу мага и переключил свое внимание на… остальных моих «друзей-неформалов».

— И ты фокусник? — спросил он, чуть усмехнувшись.

— Само собой, — на чистейшем русском ответил ему Кир-Кули. И, щелкнув пальцами, сформировал светящийся голубой шарик. Я открыла рот, закрыла, сглотнула и, зажмурившись, потерла занывшие виски. Ну, точно фокусник-металлист… из ада. И ни разу ни эльф, ибо уши… обычные человеческие уши все унизаны серебристыми кольцами.

— И она? — это уже проявила любопытство мама. Причем, в отличие от мужа, она явно жаждала увидеть всю «нашу» задумку в действии.

— А она иностранка, — прикрыл Ырли Сэн. — По нашему небельмеса не понимает.

Глаза мои распахнулись. Даже не так, от его заявления они не просто распахнулись, а увеличились раза в два. Где он вообще таких слов нахватался?! Или… ну, конечно! Шелест. А страж, значит, использует шелби, которую я носила на шее все эти дни. Только моэре переводчик с моим словарным запасом не достался. Ну, и отлично! Хоть не испортит спектакль своими неуместными комментариями.

— Как там Ник и Матильда? — это уже папа сказал снова подошедшей Маринке, та тут же отчиталась, мол, дали ей успокоительное, ему обезболивающее, усадили обоих в мерс и, скорей всего, повезут сейчас в больницу. Насчет венчания же разговор будет завтра. Как ни странно, но никто из присутствующих не расстроился. — Зови всех в ресторан, что ли, — немного подумав, скомандовал отец. — Надо ж как-то стресс снимать. А гудини твои, — он оценивающе посмотрел на моих так называемых друзей-неформалов, — там свои умения и продемонстрируют. Вы ж что-то грандиозное затевали, как я понял?

— О да-а-а, — с загадочной улыбкой настоящего волшебника протянул смуглолицый блондин. — Это будет феерично.

— Пусть будет, — одобрительно кивнул мой самый адекватный в мире папа. — Может, завтра в газетах не только о свадьбе, сорванной божественным проведением, напишут, — и пошел к машине, позвав жестом нас за собой.

— А как вас зовут? — муркнула моя не самая адекватная в мире мама, разглядывая Сэн, как рок-идола на сцене.

— Сеня его зовут, — не дав магу открыть рот, сообщила я. И, поймав очень недовольный взгляд зеленых глаз, мстительно ему подмигнула. — А это Кир-р-р… — посмотрела в прищуренные голубые глаза и улыбнулась… улыбкой доброго крокодила, — рил! — закончила с чувством, в ответ получила примерно такой же ласковый оскал, но… без привычных аше-аровских клыков. И их спрятал, даже жаль. Что ж, трюк с платьем я ему запомню… иллюзионист недоделанный. И «поблагодарю», угу… всенепременно. — А она, — указала на Ырли. В голове вертелись сплошные шырли-мырли, и почему-то сильно хотелось обозвать моэру мымрой, но, сдержавшись, я громко произнесла: — Параша она… та, что Прасковья. Русские корни, старинные имена… ну, как в семье Ника, вы же понимаете, — доверительно прошептала, беря под руки свою немного растерянную сестру и сильно заинтересованную маму. — Поехали в ресторан. Есть хочу! И шоу этих клоунов посмотреть… тоже.