Невинный маг - Карен Миллер

Норвич Портер встрепенулся.

— Я действительно получил такое извещение…

— В таком случае приготовьте место и для меня. Мы с принцем приедем вместе на ваш пир… при условии, конечно, что вы немедленно прекратите это безобразие и разойдетесь по домам.

Норвич Портер побагровел.

— Как вы смеете говорить со мной в подобном тоне! Мы никуда не уйдем, пока не выполнят наши требования! Вы слышите?! Мы действуем от имени всех олкских гильдий и требуем…

— У вас нет права что-либо требовать здесь! — перебил его Эшер. — С какой стати вы явились сюда, в городскую караульню, и начали отдавать приказы капитану Оррику, человеку, который честно несет свою службу? Он все делает правильно, выполняя распоряжения его величества. Я сам слышал, как король Борн отдавал их сегодня утром на заседании Тайного Совета!

Дафна слушала Эшера, пряча улыбку. Норвич Портер продолжал кипятиться. Казалось, что его сейчас хватит удар от возмущения. Все остальные олки громко загалдели, потрясая кулаками. Но Эшер был непоколебим и тверд, как скала.

— Как вы смеете… — задыхаясь от гнева, бормотал Портер, — как вы смеете нас оскорблять…

— А разве я произнес хоть одно оскорбительное слово? — искренне удивился Эшер. — Я всего лишь объясняю вам, как обстоят дела.

— Нет, — возразил Портер, — это я должен объяснить вам, как обстоят дела. Прошел слух, что капитан Оррик содержит под стражей мерзкого преступника, покусившегося на самое святое. Мы хотим привлечь его к суду! Мы требуем вывести его к нам! Мы…

— Если вы сейчас же не закроете рот и не выслушаете меня, то окажетесь в соседней камере! — крикнул Эшер. — Да, здесь действительно сидит человек, которого обвиняют в ужасном преступлении. Завтра утром он предстанет перед королем и членами Тайного Совета, и тогда наконец выяснится правда о нем. А до тех пор его никто не увидит. Или кто-то из вас хочет нарушить приказ короля? Может быть, вы пытаетесь узурпировать его власть?

В помещении установилась гробовая тишина. Через некоторое время, придя немного в себя, Норвич Портер смущенно кашлянул.

— Уверяю вас, господин Эшер, — промолвил он, — никто из нас и не думал покушаться на власть короля.

— Разве? Так, значит, все это была только шутка?

Норвич Портер натянуто улыбнулся и отошел от стола.

— Вы говорите, что этот человек предстанет перед его величеством и членами Тайного Совета? — спросил он, встав рядом с другими старшинами гильдий.

— Да, — ответил Эшер. — Если у вас есть возражения, я с готовностью передам их его величеству.

Старшины гильдий переглянулись и начали пятиться к двери. Чувствуя свое поражение, Норвич Портер решился нанести последний удар.

— Откуда нам знать, господин Эшер, тот ли вы, за кого себя выдаете, — сказал он.

— Вам недостаточно того, что меня представил капитан Оррик? — Эшер усмехнулся. — В таком случае увидимся на пиру вашей гильдии, Портер. Я буду сидеть рядом с его высочеством.

Дафна едва не рассмеялась. Мастер Портер, по-видимому, впервые в жизни на глазах у множества уважаемых людей сел в лужу, но еще попытался сохранить хорошую мину при плохой игре.

— Вам не хватает вежливости и учтивости, господин Эшер. Я непременно скажу об этом его высочеству при следующей встрече.

— Как вам будет угодно, — промолвил Эшер. — Он прекрасно знает мои недостатки, но они не мешают ему хорошо платить мне.

Тем временем капитан Оррик спрыгнул со стула, на котором стоял, и сел за свой письменный стол.

— Мастер Портер, я понимаю вашу озабоченность, — сказал он, — но заверяю вас, что городская стража держит ситуацию под контролем. Займитесь своими делами, господа, и передайте тем, кто стоит на улице перед входом, чтобы они расходились по домам. Вам здесь нечего делать.

Бросив напоследок сердитый взгляд на Эшера, Норвич Портер и его коллеги удалились.

Эшер с довольной улыбкой спрыгнул на пол со стола.

— Это мое первое публичное выступление, — весело промолвил он. — Поздравьте меня.

— Скорее публичная перепалка, — добродушно усмехнувшись, сказал Оррик.

Эшер пожал плечами.

— Напыщенные старые идиоты, вот они кто в своем большинстве! Намеревались проучить нас, показать, на что они способны, но у них ничего не вышло! Мы сами преподали им хороший урок.

— Вы правы, — сказал Оррик, глаза которого светились весельем. Он встал и протянул Эшеру руку. — Вы прекрасно справились со своей задачей, господин Эшер. Я рад, что вы приехали в Дорану, и уверен, что вас ждет большое будущее.

Несмотря на протесты Дафны, Эшер решил проводить ее до дома. Толпа уже почти разошлась, и Эшер, ведя Сигнета в поводу, двинулся вместе с Дафной по ночным улицам в сторону книжной лавки. Там он простился с ней и, сев на лошадь, поскакал к Башне.

Войдя в свою маленькую квартирку, Дафна первым делом достала из сумки превратившееся в месиво печенье и сожгла его в печи. Потом приготовила себе ужин, поела и легла спать. Дафна решила не говорить Вейре о том, что она собиралась сделать сегодня. «Эту тайну я унесу с собой в могилу», — поклялась она. Дафна не хотела расстраивать своего друга и наставницу, не хотела спорить с ней о том, права она или нет. Девушка мечтала только об одном — поскорее забыть этот день.

Вернувшись в Башню, Эшер обнаружил записку, приколотую к двери его спальни. Пробормотав проклятие, он поднялся по винтовой лестнице в покои Гара. Что за назойливый человек этот принц! Тимон Спейк никуда не уйдет. Неужели нельзя было сначала дать Эшеру заморить червячка, отложив разговор на часок?

— У Спейка все нормально, — доложил он, войдя в библиотеку принца. — Он, конечно, немного испуган, но держится неплохо…

Гар взмахом руки остановил его.

— Деверани, деверани, — пробормотал он, не сводя глаз с развернутого перед ним пергаментного свитка, а затем взглянул на Эшера. — Какое современное доранское слово наиболее полно соответствует по смыслу: отпущенный или освобожденный?

Эшер растерянно уставился на принца.

— Вы меня спрашиваете? — удивленно спросил он.

— Ну да, тебя. Хотя сам не пойму, зачем я это делаю. Тебе что-то нужно?

— Да, — ответил Эшер, прислонившись к книжному шкафу. — Срочно поесть. Я хотел поужинать, но увидел на двери вашу записку…

Гар помрачнел.

— Ах да, прости. Я слишком увлекся четвертым столетием и забыл о действительности.

— Ничего, бывает. Итак, еще раз докладываю. У Спейка все нормально. Я был у него в камере и говорил с ним. У него нет жалоб.

— А что он говорил? Может быть, Спейк делал какие-то признания? Пытался что-то объяснить?