Гении места или Занимательная география (СИ) - Дарья Волкова

- Чупин Михаил Ильдарович?

- Он самый. Слушаю вас.

- Господи, счастье-то какое! Нашли вас наконец-то!

- А в чем дело? – осторожно.

- Тамара Самвеловна Демакова – ваша мать?

- Да, – почему-то шепотом, словно голос враз перестал слушаться.

- А Мунира Демакова – сестра?

- Да! Что с ними?!

- Софочка, ты же понимаешь...

- Миш, я все понимаю. Ресурсы у нас ограничены. Лина там нужна. Ты тоже. Я... буду ждать от вас новостей. Много тебе денег собрали?

- Да в нашей ситуации их всегда мало. Ладно, Селезнев довезет нас до станции...

- Хорошо, что мальчик пришел в себя.

- Да, хорошо.

- Жаль, что ничего не помнит.

- Нет, это как раз тоже хорошо. Зачем ребенку лишние переживания? Вряд ли он бы смог рассказать что-то, чего мы не знаем.

Они стоят в прокуренном тамбуре и смотрят на проносящуюся за окном ночь. Еще сутки в пути. Им хочется поговорить о своем, важном, но в плацкартном вагоне это совсем неудобно.

- Миша, ты разве не рад? – Лина рассматривает не разглаживающуюся складку между его бровей.

- Чему?

- Тому, что маму увидишь. И сестру. Живыми.

Он молчит какое-то время, все так же глядя за окно, на трассирующую россыпь огней пролетающего вдалеке какого-то безымянного населенного пункта.

- Я не жду уже... боюсь... плохих новостей.

- Все будет хорошо, – кладет руку ему на плечо. – Верь мне. Все будет хорошо. Мы справимся. Ты же не боишься... меня? Того, что нам предстоит сделать?

- Какая разница? Кажется, нет, не боюсь. Да и если бы боялся? Ради матери я готов на все.

- Миша...

- Ты вспоминаешь его? – Михаил резко меняет тему разговора.

- Конечно.

- Я до сих пор помню, как он меня за руку держал. Так крепко. Я... я должен был его удержать! Мне кажется, это из-за меня... что-то пошло не так. Из-за меня мы потеряли Мо!

- Перестань! Фарид же говорил, что портал нестабилен!

- Фарид не может знать всего, – горько произносит Михаил.

- Ты прав. А тут еще Мика... как с ума сошла. Трудно... – вздыхает, кладет голову ему на плечо. – Ох, Мишенька, как же трудно...

- Все равно, кроме нас – некому.

- Меня больше девочка беспокоит, – они идут за врачом по коридору. – Она явно после перенесенного стресса находится в пограничном состоянии.

- В каком?.. Что вы имеет в виду?

- Ее психическое состояние. Девочка практически не отходит от матери. Только поспать ее отправлять домой удается, да покушать. Сидит неотлучно при матери – будто помочь может. Не говорит ни с кем почти. А если говорит, то... пограничное состояние психики – вы сами увидите. Не уверен, что мы сможем помочь вашей матери – уж простите за откровенность, работа такая. А девочку... девочку спасать надо, пока не поздно.

- Мунира сейчас... там? В палате?

Врач смотрит на часы на запястье.

- Там. Где ж ей еще быть? Говорю же – живет практически в больнице.

Она бросилась к нему, едва они вошли в палату.

- Миша, Мишенька! – искренние, отчаянные детские слезы, когда жизнь еще не научила, что плакать – нельзя, стыдно, слабость. Зато есть вера во взрослого старшего брата: приехал – значит, все будет хорошо. Потому что Миша рядом.

Михаилу хоть разорвись – отчаянный взгляд не отрывается от лица матери, а руки гладят темноволосую голову, длинную косу, содрогающиеся худенькие плечи. Лина приходит ему на помощь, подходит к высокой кровати. Она не видела Тамару Самвеловну... в сознании, а сейчас эта маленькая, хрупкая женщина совсем теряется под одеялом. На лице с впавшими щеками и закрытыми глазами в обрамлении темных кругов тонкий нос с горбинкой кажется гротескно огромным. Легкое касание ко лбу под черными с проседью волосами, Лина на пару секунд прикрывает глаза, а когда открывает...

Она кивает Михаилу, но при этом стучит пальцем по запястью. Миша понимает ее пантомиму.

- Простите, – оборачивается к врачу. Двигаться приходиться вместе с сестрой – она крепко держит его за пояс, уткнувшись ему куда-то в район живота. – Вы не могли бы... ненадолго...

- Да, конечно, я понимаю, – кивает доктор. – Если нужен буду – вы знаете, где меня искать.

- Миша, медлить нельзя! – произносит Лина, как только за врачом закрывается дверь палаты. – Давай прямо здесь. Она едва держится!

- Это все мухи! – Мунира вдруг отрывает зареванное лицо от рубашки брата. – Я им говорила! Что надо отгонять мух! А они мне... – она скривила дрожащие губы, – говорят: “Иди домой, девочка, с мамой все будет в порядке”. Будто я не понимаю... А теперь...

- Умка, – Миша садится на корточки, берет сестру за руки, – успокойся. Какие мухи?

- Вокруг мамы были мухи. Они приходили за ней. Они... они... – она снова вздрагивает, утыкается брату в шею.

- Тише, тише, медвежонок, – он называет ее этим детским прозвищем, сам дал, когда первый раз ее увидел – очень она была упитанная тогда, и не отпускала маму от себя, как медвежонок Умка медведицу маму. Михаил поднимает взгляд на Лину, вид у нее встревоженный, она качает головой.

- Нет времени, Миш. Нет сейчас времени отводить ее куда-то.

- Я и не пойду! – Мунира резким движением руки оттирает слезы. – Вы поможете маме? – это уже адресовано Лине.

- Попробуем, – Лина скупо улыбается. – А теперь, пожалуйста, возьми стул и отойди вон туда, к окну. Сядь и глаза закрой.

- Я лучше дверь подержу, – с этими словами Мунира берет стул и очень ловко фиксирует дверь ножкой, так, что не открыть снаружи. – Нам же никто не должен мешать?

Миша молчит, явно удивленный поведением младшей сестры. Его малышка Мунира сильно повзрослела с их последней встречи три года назад. А Лине сейчас не до сантиментов.

- Да, нам никто не должен мешать. В том числе и ты.

- Я не буду мешать! Но глаза, – девочка упрямо вздергивает подбородок, – не закрою.

Лина вздыхает. Нет времени спорить со строптивыми детьми.

- Хорошо, смотри. Но ничего, ты слышишь, ничего не делай! Не вмешивайся, что бы ни увидела! Поняла?

- Поняла, – серьезно кивает Мунира, нисколько не обескураженная резким тоном незнакомой молодой женщины. Кладет ладонь на ручку двери. – Начинайте.

- Миша, – Лина подходит близко, глаза в глаза. – Не бойся.

- Не боюсь.

- Боишься.

- Это не важно.

- Важно! Не сопротивляйся мне. Вы оба Альфаиры, вы мать и сын. Все должно пройти просто и быстро. Если ты не будешь сопротивляться мне.

- Хорошо, – он тяжело сглатывает. – Я понял. Я постараюсь.

Лина не обманула – вышло быстро. И почти не больно. И они устояли на ногах даже – замерли только оба, тяжело дыша. И первой опомнилась Мунира, бросилась к матери, несколько секунд вглядывалась в лицо лежащей на кровати женщины, а потом, словно поняв что-то...