Блуждающие тени - Евгений Щепетнов

Три минуты торга с ушлым извозчиком – и мы уже сидели на скамейке в экипаже и наслаждались отдыхом. Гарсуг пристроился на облучке, рядом с водилой.

Справа и слева медленно проплывали дома, люди, идущие по своим делам, крытые и открытые экипажи, мало чем отличающиеся от того, что я видел на картинках в книгах про Средние века или дореволюционное время.

Архитектура города была специфической, преобладали дома с плоской, слегка покатой крышей, они стояли в каком-то определенном порядке – я заметил, что улицы города изгибаются, и понял: все дома расположены концентрическими кругами. Но не все улицы изгибались, часть были радиальными и пересекали эти круги – прямые как стрела. Подумал: «Вот результат консерватизма в строительстве – предки этих людей строили круглые, как Аркаим, города-государства, вот и потомки не отказались от такой практики». Кстати, для обороны это довольно удобно – если враг войдет в город, то по плоским крышам легче перемещаться и осыпать агрессоров смертоносными стрелами. Было бы еще удобнее, если бы улицы закручивались как-нибудь по спирали, но как тогда передвигаться людям? Вот и появились радиальные улицы, рассекающие кварталы, как ножом.

Народ на улицах, если их одеть в земные одежды и убрать конные экипажи, ничем не отличался от земных людей – ни поведением, ни внешностью. Длинноносые, с вытянутым черепом, довольно высокие, с белой или смуглой кожей, они спешили куда-то по своим делам, разговаривали, смеялись, ругались и обнимались – все как обычно.

В толпе резко выделялись редкие жрецы Храма, одетые в красные, алые с золотом одежды, с лысыми, как коленка, головами. Они важно шествовали по улице, и люди благоговейно перед ними расступались, как льды перед атомными ледоколами. Сразу было видно, кто хозяева здешней жизни.

Кое-где виднелись патрули – стражники прохаживались по тротуарам и важно оглядывали прохожих, всем видом показывая: если вас еще не разоблачили, это просто наша недоработка, гуляйте, пока дают!

Базар открылся как-то неожиданно – это была огромная круглая площадь, центр которой был свободен и, похоже, использовался для каких-то обрядов или массовых гуляний. Впрочем, я сразу заметил, какие там гулянья и обряды совершались. Посреди площади стоял огромный медный бык с закоптелым брюхом, под ним были сложены дрова, как напоминание всем жителям этого государства: вот ваше будущее, если вы… ну и так далее. Тут же стоял помост, видимо, с него выступали экзекуторы или кто там еще, на нем, возможно, и публично казнили – никто ничего нового не придумал с тех пор, как зародился человек и вышел из пещер. Власть и ее кары всегда следуют друг за другом через тысячелетия.

Мои мысли прервала Лена, легонько ткнувшая меня в бок:

– Ты в курсе, что за нами следят? Ведут от самой гостиницы…

– В курсе. Трое якобы праздношатающихся парней – когда мы взяли пролетку, они заметались и отстали, потом нагнали. Видимо, соглядатаи Старика. Пусть себе следят, наплевать. Ты лучше присматривайся, как тут женщины одеты, что тебе лучше купить! Не хочу, чтобы моя жена выглядела как замарашка!

– А ты смотри, как мужчины одеты, не хочу, чтобы мой муж выглядел как гопник, – со смехом парировала Лена. – Гарсуг, ты в курсе, где тут самые лучшие лавки с одеждой? Гулять так гулять!

– Мы сойдем на базаре, там всяких лавок много, можно что угодно найти, не переживайте, – осклабился в улыбке волколак. – Только карманы берегите – вмиг срежут кошелек, народ тут шустрый!

Над базаром стоял чад – дымили жаровни с углями, на которых поджаривали колбаски, куски мяса, рыбу, и мне сразу захотелось что-нибудь съесть, как сказал один персонаж из фильма: «Иногда так и хочется съесть какую-нибудь гадость! Чебурек, сосиску в тесте, а вот еще – беляш, промаааасленный такой!» Вот и мне сразу захотелось съесть кусок непонятного мяса, истекающий каплями сока на решетке жаровни, и лишь увещевания Лены да замечание Гарсуга, что пахнет от этого мяса совсем не олениной, заставили меня отказаться от злостного намерения.

Глотая слюни и конвоируемый своей подругой, отвернувшись от соблазнительных угощений уличных торговцев, я последовал за волколаком к ближайшей лавке, торгующей одеждой.

Как оказалось, все одежные лавки были разделены на мужские и женские. Ну это и понятно – мужчинам стремно толкаться среди женских нижних юбок, выбирая себе штаны, ну а женщинам – копаться в мужском барахле, так что пришлось вначале зайти в мужскую лавку.

Через полчаса примерки, торга, причитаний владельца лавки, как всегда заламывающего руки и кричащего, что он все отдал даром и совершенно разорен, мы приобрели для меня три комплекта одежды – белье, рубахи, штаны ну и так далее, что положено настоящему мужчине, купили две приличные замшевые куртки. Обуви в этой лавке не было, так что пришлось идти в следующую лавку.

Тюк с вещами тащил Гарсуг – мы заранее купили здоровенный вьючный мешок, куда и сложили свои покупки.

Волколак сам вызывался тащить мешок – для него, при его силе, это не было затруднительно… если только морально? Впрочем, он никогда не выказывал своего недовольства положением раба, относясь к этому философски – ну да, вот так, такая жизнь, что поделаешь? Скорее, мы с Леной больше комплексовали по поводу его рабства, чем он сам.

Быть рабовладельцами оказалось не очень приятно для современного человека. Чтобы не заморачиваться мыслями о подобном, я запретил себе думать об этом и решил воспринимать волколака просто как сотрудника, подчиненного, стоящего чуть ниже на социальной или карьерной лестнице.

Следующей по пути была лавка с женской одеждой. Поиски и торг заняли тут гораздо больше времени – остановить Лену я смог только тогда, когда сказал, что потом мы купим ей гораздо лучшие шмотки, пусть пока просто наберет самого необходимого, и все, хватит!

Необходимым оказался огромный тюк шмотья, под которым еле видно было волколака.

При посещении лавки с обувью пришлось Гарсуга оставить на улице – с этаким тюком протиснуться в дверь было проблематично.

Выбрав за какие-то полчаса три пары обуви себе, я все-таки сумел оттащить Лену от примерки различных туфель, башмаков, мокасин и черт знает чего – от сандалий до сапог, расплатился с хозяином и вышел из лавки, сопровождаемый бормочущей какие-то туманные угрозы и проклятия подругой, оторванной от самого важного в жизни дела – примерки нового барахла.

Не обращая внимания на ее выступления, я потянулся, и тут же какой-то случайный прохожий врезался в меня так, что я чуть не потерял равновесие. Я выругался, автоматически потер грудь, где под рубахой висел на веревочке кошель с монетами и некоторыми драгоценностями, что мы собирались продать ювелиру, и обнаружил наличие отсутствия – кожаная веревочка кошелька была перерезана острым лезвием так ловко, что я даже этого не заметил и не ощутил.

Бросив тючок с обувью Лене, я приказал:

– Жди здесь! Нас обнесли! – и бросился за мелькающей в толпе спиной человека, толкнувшего меня у дверей лавки.

Через минуту я почти нагнал его, ловко лавирующего между рядами, когда он заметил опасность и со всех ног бросился бежать, опрокидывая по дороге тележки и прилавки, чтобы затруднить мне погоню.

Люди вокруг кричали, стояли ругань и визг, а воришка бежал настолько быстро, что я никак не мог его поймать, несмотря на то что прилагал для этого все усилия.

Скоро базар остался позади, и я выскочил за преследуемым в боковую улочку, или скорее переулок, заставленный здоровенными повозками, груженными мешками, которые носили обнаженные по пояс грузчики с мускулистыми торсами.

Воришка ловко проскочил между ними, бросился бежать дальше, завернул за угол серого дома с ободранными ставнями, я за ним… и чуть не врезался в группу парней, человек семь, полукругом прикрывавших тяжело дышащего вора, прижавшегося к стене. Вор указал пальцем на меня и противным, гнусавым голосом запричитал:

– Парни, он ко мне пристает! Гонится за мной от самого базара! Ненормальный какой-то!

– Слышь, ты, придурок! – угрожающе наклонив голову, шагнул ко мне один из парней. – Вали отсюда, пока башку не оторвали! Чего к пареньку пристал, извращенец? Что, на сладенькое потянуло, козел безрогий?!

– Слышь, ты, урод, как ты смеешь незнакомого человека оскорблять, а? – с полуоборота завелся я. – Пусть твой козленыш вернет мне кошелек, и разойдемся по-мирному, иначе будет плохо!

– Ты еще и выступаешь, дерьмо ты эдакое! Ну ты сам виноват! – Рука бандита метнулась за отворот куртки, и в ней оказался небольшой темный нож с узким лезвием.

Ситуация была, конечно, не та, чтобы раздумывать над посторонними вещами, но я автоматически отметил: «Лезвие темное – неужели железо? А как же запреты жрецов? Или это черная бронза?»

Впрочем, скоро эти мысли вылетели из головы.

Все, что я успел сделать, – набросил амгура на воришку на всякий случай и тут же парировал выпад руки с ножом.