Быть харизматичным лидером: мастерство управления - Ричард Строцци-Хеклер

Это очень богатая чувствами и ощущениями практика, которая связывает вас с энергией партнера не просто на уровне выполнения упражнения, а учит сочетаться с ним в пространстве общения.

Линия профессиональной карьеры Сьюзан отражает важность сочетания на лидерских позициях.

Сьюзан – интеллигентная, привлекательная женщина тридцати с лишним лет, занимающая исполнительную должность в маркетинговой компании. У нее черные, как вороново крыло, волосы и ослепительная улыбка, однако взгляд холоден и неподвижен. Ее глаза подобны кусочкам льда, застрявшим под узким лбом. Сьюзан всегда общается дружелюбно, но действует как тиран. Она с восторгом говорит о необходимости сотрудничества: «Важно мнение каждого» или «Я хочу, чтобы мы достигли соглашения по этому вопросу». Но в конце рабочего дня перестает слушать других и «пробивает» только свои идеи. Несоответствие взгляда и улыбки отражает и противоречие между тем, что она говорит и что делает. Соматическая организация Сьюзан не дает ей устанавливать отношения партнерства с другими людьми.

Это противоречие было особенно заметно на общих собраниях. Сьюзан тепло приветствовала каждого, хвалила команду, оглашала повестку дня, высказывала идеи, а затем настойчиво приглашала каждого присоединиться к обсуждению – «чтобы мы смогли совместно выработать наилучшую стратегию и план действий». После она озаряла всех своей ослепительной улыбкой, выжидательно покачивая в руке письменный прибор. Все шло гладко, пока у кого-нибудь не возникала мысль, которая противоречила тому, что предложила она. Лишь до этого момента Сьюзан, становившаяся все более напряженной, демонстрировала команде все то, что просила от них, – активное участие, поддержку и уважение идей своих коллег.

Затем она пренебрежительно качала головой и говорила: «Я думаю, в действительности мы должны сделать вот что…» – и повторяла свои идеи в немного иной форме, чем раньше, при этом ее глаза суживались, а улыбка уже напоминала оскал. Однажды, когда один ее коллега попытался настоять на своей позиции, она вытянула вперед ладонь в останавливающем жесте и, слегка наклонив голову, произнесла: «Как я и сказала, если мы хотим добиться успеха, то должны…» – и снова повторила свою мысль тоном, не допускающим возражений. В таком же духе прошло все остальное собрание.

Всеми в зале овладело уныние, многие откинулись на спинку кресел и принялись изучать свои ногти или вентиляционные решетки на потолке. Они уже покинули собрание, несмотря на то что их тела продолжали присутствовать и занимать кресла. Сьюзан провозгласила, кто и что должен будет делать и с триумфом завершила собрание. Пока ее команда тянулась к выходу, в воздухе повисло осязаемое чувство недовольства. Подойдя к Сьюзан после собрания, я понял, что она совершенно не заметила того, что произошло.

«Любой может высказать свою идею, а мы ее обсудим и придем к выводу, как лучше всего будет действовать. Да, конечно, бывают разногласия, но от них никуда не деться», – объяснила она.

Когда я возразил, что увидел сейчас нечто совсем другое, она попыталась проделать со мной то же самое, что и со своей командой, – отказалась услышать мою точку зрения. Она скрылась за воздвигнутыми ею стенами, защищая свою позицию так, как если бы от этого зависела ее жизнь. Когда я сказал ей, что именно об обратной связи она просит своих коллег и что ее противодействие работает против нее, она впала в отчаяние, и ее улыбка пропала.

Сьюзан – младший ребенок в высокообразованной семье, где интеллект ценился превыше всего и было принято блистать своим умом независимо от предмета спора. Тренировочной площадкой для семьи становились совместные ужины и обеды, во время которых обсуждались социальные и политические вопросы. Отец Сьюзан, хирург-ортопед, надевал на себя кислую и снисходительную мину каждый раз, когда кто-то из его детей не отвечал его интеллектуальным стандартам, что происходило практически все время. Ее мать, преподаватель в колледже, постоянно соревновалась со Сьюзан, говоря ей о том, что нельзя перебивать, и тут же громко обрывая ее на полуслове, что вгоняло Сьюзан в краску, тогда как мать продолжала кричать на дочь и унижать ее. Ее старший брат, служивший адвокатом в одной фирме, в этот момент пытался доказывать что-то свое, стараясь перекричать мать и тыча во всех пальцем. Другой брат Сьюзан, декан престижного университета свободных искусств, обычно с презрением отстранялся от семейной перепалки.

В такого рода склоках Сьюзан научилась тому, что ее примут, только если она будет идти напролом, биться, как боксер на ринге, и отстаивать свою позицию до конца. Уход от конфликта означал поражение не только ее идей, но и ее самой как личности. Такие эмоциональные реакции, как грусть или боль, означали слабость, так же как и позиция внимательного слушателя. Все это вызывало гнев ее семьи, члены которой превращались в подобие своры бешеных собак, готовых разорвать первого встречного. Сьюзан вспомнила момент, когда она решила, что лучше будет отступить, чем продолжать отстаивать свое мнение.

«В какой-то момент я была уже на пределе, не удержалась и заплакала, а моя мать посмотрела на меня с саркастической ухмылкой, и то же сделал брат. Мой отец уставился на меня в гробовом молчании. Он, кажется, сказал что-то вроде:

– Сьюзан, если ты не научишься бороться за себя, то всегда будешь проигрывать. Даже не надейся чего-то достичь, если будешь продолжать хныкать.

И после этих слов он поднялся и вышел из-за стола. Это стало для меня переломным моментом. Я поняла, что для того чтобы быть принятой в этой семье и пользоваться ее уважением, особенно учитывая то, что я была единственной дочерью, мне надо быть жесткой. Я должна быть умной и никогда не показывать свою слабость, никогда не сдаваться. Я не могла просто уходить от конфликта, как делал мой брат. Сотрудничество, поддержка какой-либо идеи никем не приветствовались. С того дня я пообещала себе, что я никогда не покажу больше своих эмоций и никогда не перестану сражаться. Я докажу им, что умею себя контролировать, и не позволю им больше насмехаться надо мной. С тех пор мой отец изменился по отношению ко мне, стал более дружелюбным, хотя я не могу сказать, что он вообще проявлял когда-либо какие-то теплые чувства. Но он действительно стал больше прислушиваться ко мне и принимать меня так, как он это умел. Стало очевидно, что таким образом я могла заслужить его одобрение».

Еще в детстве приняв решение, Сьюзан превратилась в созданную самой собой крепость Аламо,[30] где невозможны капитуляция или переговоры. Для нее жесткость в отстаивании своей позиции стала пропуском к тому, чтобы ее принимали. В то же время ее отец требовал, чтобы она проявляла женственность и играла роль приветливой хозяйки. Постоянная улыбка и южная красота стали для нее знаками ее конгениальности, однако взгляд Сьюзан выдавал в ней жесткого, неумолимого соперника. Она освоила менеджерские техники в достаточной степени для того, чтобы говорить правильные вещи, однако под этим тонким слоем фальшивой уверенности и жизнерадостности скрывались отсутствие гибкости и страх.