Самая большая тайна фюрера - Леонид Млечин

Гели, конечно, льстило внимание и щедрость Гитлера. Но невыносимой была его манера следить за каждым ее шагом. Когда она возвращалась домой, то должна была рассказывать ему, что именно она делала и с кем разговаривала — буквально по часам.

Однажды Гели Раубаль сказала Отто Штрассеру, что слышала спор между мужчинами.

— Ты больше не войдешь в этот дом! — кричал Гитлер на Эмиля Мориса.

— Если ты меня выгонишь, — отвечал Эмиль, — я отправлюсь отсюда прямиком в редакцию «Франкфуртер цайтунг» и все им выложу!

Эмиль Морис утверждал, что Гитлер сам влюбился в девушку и рассорился с ним из ревности. Но дело тут было не в ревности. В 1927 году в партийный аппарат поступило несколько анонимных писем, обвинявших Гитлера в совращении несовершеннолетней. Выяснилось, что письма писала некая Ада Арнольд, подруга все того же Эмиля Мориса, которая выведала у Марии Райтер детали ее отношений с Гитлером. Понимая, что ему угрожает, Гитлер попросил Марию в случае необходимости дать показания, что между ними не было никаких отношений. Фюрер чувствовал себя неуютно, боялся любых разоблачений относительно его личной жизни. А кто больше Эмиля Мориса знал о нем?

Гитлер решил, что ему надо уехать отдохнуть. Вместе с Гели и Геббельсом он отправился в Гамбург. Фюрер рассказывал потом, что провел там несколько чудесных дней. Геббельс пытался понять, что происходит с фюрером. После разговора с гауляйтером Гамбурга Карлом Кауфманом записал в дневнике: «Фюрер, Гели и Эмиль Морис. Трагедия женщины. Можно ли потерять сердце? Почему женщины заставляют нас так страдать? Я твердо верю в Гитлера. Я все понимаю. Верность и неверность».

Геббельс решил, что это борьба за женщину. Такая трактовка больше чем устраивала Гитлера.

В апреле 1928 года Эмиль Морис подал на Гитлера в суд, обвинив его в невыплате зарплаты — фюрер задолжал ему около трех тысяч марок. Дело слушалось в суде по трудовым спорам, и от Гитлера потребовали заплатить водителю пятьсот марок. Морис использовал деньги, чтобы начать часовое дело.

Вместо него водителем фюрера стал Юлиус Шрек, в котором Гитлер ценил «крестьянскую чистоту». Шрек служил в армии вице-фельдфебелем, после войны присоединился к баварским добровольцам генерала фон Эппа. Он участвовал в создании личной охраны Гитлера и стал первым командиром СС. Но в руководстве нацистской партии решили, что Шреку не хватает организаторских способностей. Тогда Гитлер взял его к себе водителем.

Эмиль Морис был нежен и любезен с Гели. Юлиус Шрек был прекрасным водителем. Но на улицах оба они превращались в бандитов. Гитлер благоразумно не принимал участия в уличных схватках, но они дрались по его приказу.

Юлиус Шрек тоже любил быстро ездить. Это нравилось фюреру, создавало ему образ динамичного человека, идущего в ногу со временем. Мощные двигатели спасли Гитлера, когда ночью его машину заметили коммунисты, только что похоронившие троих товарищей, убитых штурмовиками. Гитлера сопровождали шестеро коричневорубашечников, но фюрер приказал нажать на газ, и они умчались.

Шрек с Гитлером были очень похожи. Шрек так же зачесывал волосы, челка спадала на лоб. И он носил такие же усики. Они сблизились во время долгих поездок по стране. Очень недолго Шрек руководил отрядами СС.

В 1931 году Гитлер изъявил желание провести Рождество в доме Вагнера в Байройте. Он предупредил об этом Вагнеров, но они напрасно его ждали. Они позвонили в Мюнхен, встревоженные: оказалось, что Гитлер со Шреком исчезли. Через несколько дней Гитлер уведомил свою приятельницу Винифред Вагнер, что решил побыть один. Они с водителем остановились в отеле, где были единственными постояльцами и вдвоем прекрасно провели праздники.

Шрека стали именовать правой рукой фюрера. Аппаратчики прибегали к его помощи, если им было нужно быстро донести до фюрера какую-то информацию или попросить о встрече. Шреку позволено было высказываться на любые темы. Юлиус Шрек внезапно скончался в мае 1936 года. 19 мая на кладбище под Мюнхеном собралось руководство партии. Прощальное слово произнес рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Гитлер ничего не сказал, но фотография Шрека висела в личных покоях фюрера в Оберзальцберге.

Помимо Мориса, еще один человек, чье имя осталось неизвестным, попросил руки Гели. Ей еще не исполнилось двадцати одного года. По закону для вступления в брак требовалось согласие матери. Ангела Раубаль поступила так, как сказал Гитлер, который велел отложить обручение до совершеннолетия.

Расстроенный молодой человек прислал Гели письмо, которое нашли после ее смерти:

«Сейчас твой дядя, который пользуется неограниченным влиянием на твою мать, с безграничным цинизмом пользуется ее слабостью. К сожалению, мы ничего не можем предпринять, пока тебе не исполнится двадцать один год. Он мешает нашему счастью, хотя знает, как мы важны друг для друга.

Твой дядя ведет себя в отношении тебя крайне эгоистично. Он просто хочет, чтобы ты принадлежала ему одному, и больше никому…»

Молодой человек знал об особых отношениях Гитлера с Гели Раубаль меньше, чем Эмиль Морис.

Конечно же Гитлер был ревнив и не хотел уступать счастливым соперникам. Хотя по политическим мотивам Гитлеру нежелательно было жить вместе с девушкой, которую в любом случае считали его любовницей. Партийные секретари роптали, что Гитлер слишком мало времени отдает делам и слишком занят личными удовольствиями.

Партия заплатила за его новый супермощный «мерседес» — он был одержим мощными автомобилями. Получив «мерседес», Гитлер повез на нем Гели в Берлин, где он выступал во Дворце спорта. На выборах в сентябре 1930 года вместо двенадцати мандатов нацисты получили сто семь. Они сами не ожидали такого успеха. Имя Гитлера не сходило с газетных полос. Ему важно было сохранить репутацию бескорыстного идеалиста, думающего только о благе немецкого народа. В эти решающие месяцы ему меньше всего хотелось, чтобы газеты писали о странных отношениях с племянницей.

А тут он еще и познакомился с девушкой, которая станет его постоянной подругой. Ее представил фюреру фотограф Генрих Гофман, потративший немало сил, чтобы расположить к себе Гитлера.

«Адольф не любил, когда его фотографировали, — вспоминал Эмиль Морис. — Все слышали или читали о нем, но никто не видел его фотографий.

Люди приходили на митинг из любопытства, чтобы посмотреть на него, но уходили убежденными участниками нашего движения. Гитлер обладал даром говорить так, что каждый в зале полагал, что фюрер обращается именно к нему».

Начинавшего свою политическую карьеру Гитлера буквально преследовал известный в Баварии фотомастер Генрих Гофман, который снимал всех знаменитостей, включая кайзера, британского короля Эдуарда VII, тенора Энрико Карузо и композитора Рихарда Штрауса. Его студия находилась на Шеллингштрассе напротив типографии Адольфа Мюллера, где печаталась партийная газета «Фёлькишер беобахтер».

В 1922 году одна американская газета предложила Гофману сто долларов за снимок Гитлера, но фюрер отказался сниматься. Когда Гофману посулили двадцать тысяч долларов за эксклюзивное право на снимки Гитлера, он познакомился с одним из водителей Гитлера и попросил его трогаться с места помедленнее. Гофман приладил камеру и сфотографировал Гитлера, когда тот вышел в сопровождении троих спутников. В следующую минуту трое телохранителей бросились на фотографа. Один схватил его за горло, двое других вырвали камеру, вытащили пластинку и засветили ее.

Но Гофман не собирался сдаваться. Он узнал, что новый редактор «Фёлькишер беобахтер» Герман Эссер собирается жениться. Эссера он знал и, уверенный, что фюрер придет на свадьбу, предложил устроить свадебный завтрак в своем доме. Подали торт, на котором марципанами был выложен силуэт Гитлера. Когда торт разрезали, старались не задеть силуэт Гитлера. Гофман подошел к Гитлеру и попросил разрешения сделать его снимок. Фюрер благодушно ответил, что, когда будет готов фотографироваться, Гофман станет первым, кому это позволят сделать.

Через минуту ассистент принес отпечаток и пластинку. Оказывается, Генрих Гофман тайно сфотографировал фюрера. Гофман эффектно разорвал фотографию и сломал пластинку на глазах фюрера. Тот оценил красивый жест. Гофман вошел в свиту Гитлера. Он стал четыреста двадцать седьмым членом партии и получил право фотографировать фюрера в неформальной обстановке. Монопольное право на снимки Гитлера сделало его очень богатым человеком.

В студии Гофмана Гитлер и приметил неопытную девушку со свежим и милым личиком. Ее звали Ева Браун. Ей было семнадцать лет, Гитлеру перевалило за сорок. В следующий раз он появился с букетом цветов и пригласил ее в оперу.

Гофман, зная пристрастие фюрера к юным особам, не без умысла принял Еву на работу. Но он честно предупредил Гитлера, что у Гели-то хорошая фигура, а Ева подкладывает носовые платки в лифчик перед свиданием с мужчиной.