Око Тимура - Андрей Посняков

Раничев тут же выразил готовность… И помогал. Уже в первый же месяц через его руки прошло достаточно много дел – в основном кражи, но было и одно мошенничество, Иван называл его «делом погонщиков ослов», когда ушлые ребятки в предместье Баб-Джазира, перекрашивая и заговаривая покупателям зубы, продавали старых, никуда не годных ишаков под видом молодых и сильных… По шариату, это было тяжким преступлением – преступлением против Бога, впрочем, как и кража; подобные дела карались с показательной жестокостью – виновным отрубали руки.

– Жаль, – как-то раз признался Иван. – Особенно того молодого парня. Ведь совсем еще мальчишка! Как же теперь без руки-то?

– И мне жаль его тоже, – вздохнул кади. – Но сказано в Коране: «Таковы границы Аллаха, не преступайте же их, а если кто преступает границы Аллаха, те – неправедные»… Душно сегодня… – Зунияр-хаджи погладил бороду. – Пожалуй, буду спать на террасе… А ты, Ибан, ночью проветри опочивальню.

– Исполню, господин!

Проводив хозяина на закрытую террасу, располагавшуюся в саду, средь цветущих деревьев, Раничев дошел до кухни и, прихватив с собой блюдо бобов и лепешку, вернулся обратно в дом – ужинать. Собственно, это был и завтрак, и обед, и ужин – шел священный месяц Рамазан, месяц поста, и есть разрешалось лишь ночью. Иван хоть и не был мусульманином, но, живя в мусульманском доме, старался, по мере возможности, исполнять все предписания ислама, тем более что ничего особо ужасного в них не было. Вот и сейчас, как требовали приличия, Раничев, перед тем как есть, тщательно вымыл руки, уселся… И вдруг услышал в пустой опочивальне кади какой-то шум. Словно бы что-то шуршало там… Ивану вдруг вспомнился самаркандский мулат с кобрами… А вдруг и тут… Ведь у слишком праведного судьи всегда много врагов, и весьма могущественных… Раничев снова прислушался… Нет, явно в опочивальне что-то… или кто-то… был. Поднявшись, Иван быстро захлопнул двери, мельком увидев, как метнулась под ложе…

Глава 14

Весна 1399 г. Тунис. Дело погонщиков ослов

С непосвященными о тайнах не беседуй,

Корыстным не тверди о чистом душ огне.

С чужими, на словах, чужим речам лишь следуй…

…черная блестящая лента. Змея?! Но откуда? Вообще-то бывали случаи, что змеи заползали в дома, но – летом. Поплотнее захлопнув дверь, Раничев перекрестился и побежал будить Хайреддина.

Старый слуга не спал, а, опустившись на молитвенный коврик, творил ночную молитву – салат ал‑иша:

– Ла илаха илла Ллаху ва Мухаммадун расулу Ллахи! Мир вам и милосердие Аллаха.

Закончив молиться, старик поднялся и, обернувшись, увидел Ивана.

– Змея? – удивленно переспросил он. – Ты не говорил хозяину?

– Нет, подумал – не стоит его будить.

– И правильно, – одобрительно кивнул Хайреддин. – Утром скажем. Однако – это точно змея? Ты хорошо рассмотрел?

– Ну да, куда уж лучше!

– Змея в доме опасна, – задумчиво произнес старик. – Она сильно напугана непривычной обстановкой и может напасть. Поэтому, думаю, нам не стоит входить в опочивальню. Лучше позвать заклинателя змей, есть у меня один знакомый… Сейчас пошлю за ним Ахмеда.

Ахмед – проворный молодой парень лет пятнадцати – спросонья захлопал глазами, потом несколько раз переспросил, куда и за кем идти, и, уже окончательно проснувшись, вышел из дома в калитку черного хода.

– Нечистое дело, – покачал головой Хайреддин и попросил: – Иди на террасу, Ибан, и сядь у входа – охраняй, мало ли что может еще быть?

Кивнув, Раничев так и сделал. В глубине террасы, на широком помосте, постелив под себя белую верблюжью кошму, спал благочестивый кади. Спал спокойно, с улыбкою на устах – видно, Аллах даровал ему приятные сны.

Но откуда же взялась змея? Раничев задумался. Ясно, что кто-то хотел таким образом расправиться с кади. А кто? И почему? Ну кто – пока можно было только гадать, а вот вопрос «почему», наверное, больше поддавался анализу. Наверняка из-за каких-нибудь судебных дел – кто-то пытался отомстить… или… или сделать так, чтобы одно из дел оставалось незаконченным. Чтоб его передали другому судье, менее дотошному и праведному, нежели почтеннейший Зунияр-хаджи. И то и другое возможно. Надо будет уже сегодня днем тщательно разобраться с архивом, таковой – Иван знал – у кади имелся.

Во дворе послышались шаги и приглушенный говор – возвращался Ахмед, ведя в дом заклинателя змей, высокого, тощего бербера с крючковатым носом, смуглого до чрезвычайности и вообще цветом кожи больше напоминающего зинджа.

Старый Хайреддин встретил заклинателя на пороге дома и, поклонившись, жестом пригласил внутрь. Раничев с любопытством высунулся с террасы, увидев, как крючконосый бербер достает из заплечного мешка большую рогатую палку.

– Откройте дверь, – выставив палку рогатиною вперед, глуховатым шепотом попросил он. – И зажгите светильники, как можно больше светильников.

Хайреддин с Ахмедом поспешно исполнили просьбу – запахло горящим маслом, и в гостевой зале стало светло, как днем. Пробудившиеся ото сна слуги – всего в доме их было пятеро, не считая двоих приходящих – толпились у входа.

Медленно распахнулась дверь, ведущая в опочивальню, и заклинатель змей осторожно вошел внутрь. Старик Хайреддин с Ахмедом боязливо остановились на пороге, держа в вытянутых руках горящие плошки светильников. В полнейшей тишине метнулась по стенам опочивальни черная крючконосая тень. Раничев увидел, как бербер, что-то уныло насвистывая, пошарил палкой под ложем, в углах и у оконца, немного постоял, а затем еще раз прошелся по всему периметру опочивальни. И, оскалив в усмешке белоснежные зубы, вышел:

– Изволите шутить, уважаемые? Там нет никакой змеи.

– Как нет? – удивился Хайреддин. – Да и мы разве похожи на шутников?

– Не похожи, – согласно кивнул заклинатель. – Однако опочивальня пуста. Не верите, так убедитесь сами!

Бросив свой пост, Иван схватил светильник и торопливо вбежал в хозяйские покои. Там было не так много мебели – низкая софа, маленький столик, полки с бумажными свитками, большой серебряный кувшин в углу. Раничев осторожно заглянул под софу – ничего!

Поднявшись на ноги, он пожал плечами и озадаченно поскреб голову.

– Наверное, тебе все это привиделось, Ибан, – проводив заклинателя, покачал головой Хайреддин. – Так бывает, когда сильно переутомишь мозги.

Остальные слуги, расходясь, осуждающе качали головами.

– Может, и привиделось, – хмуро протянул Иван. – Но навряд ли…

– Иди отдохни, Ибан. – Старый слуга затушил лишние светильники. – А я посижу здесь, на террасе, с моим господином. Все равно Аллах не посылает мне сна.

С Раничевым Аллах поступил так же. Как ни вертелся Иван на жестком ложе в своей узенькой каморке, все равно не спалось. Да усни тут, попробуй, когда по дому ползают ядовитые змеи, а потом внезапно исчезают, словно их и не было! Да ведь была змея-то, была! Что ж он, совсем уже чокнулся? Но если змея все ж таки была, то куда исчезла? Она ведь не сможет забраться по отвесной стене и выползти в узкое оконце. А двери были плотно закрыты… Значит, если помыслить логически, следует признать, что ежели змея была, так ее кто-то забрал, пользуясь суматохой… Тогда этот «кто-то» должен был обладать навыками змеелова. И он находится среди слуг, в доме. А слуг всего пятеро: старик Хайреддин, Ахмед, он, Раничев, и еще двое довольно пожилых уже людей – зиндж Вакуф и Ильяс-марокканец. Есть, правда, еще двое приходящих – садовник и повар, но тех-то сегодня точно в доме не было. Значит – кто-то из этих пяти. Если… Если, и вправду, не показалось.

Утром, после намаза, хозяин все ж таки узнал о ночном происшествии и долго смеялся, запрокинув голову. Потом, утерев выступившие в уголках глаз слезы, покачал головой:

– Нет, Ибан, вряд ли кто-то подбросил мне ядовитого гада. Поверь, у меня такие могущественные враги, что вполне могут расправиться со мной иным, более верным, способом – ядом или кинжалом.

– И все же, хозяин, – не отставал Раничев. – Я бы на твоем месте не был так уж спокоен.

– На все воля Аллаха. – Зунияр-хаджи воздел руки к небу. – Давай-ка лучше займемся архивом, пока нет никаких более срочных дел.

Иван обрадованно кивнул – чувствовал, что объяснение вчерашнему случаю наверняка таится среди старых дел. Он и сам мог бы в них покопаться, только вот читал по-арабски плохо, хотя и говорил уже вполне сносно – так ведь для письма-то не было случая потренироваться.

– Кажется, кади сказал, что у него нет срочных дел, – вытаскивая с высокой полки свитки, вслух подумал Раничев. – И в самом деле – так. Не просто срочных, а вообще никаких, так, одна мелочь… Значит, нужно всерьез покопаться в архиве, тем более что старику это, кажется, нравится.

Зунияру-хаджи и в самом деле нравилось перебирать старые записи. Хоть судебный процесс по шариату и велся всегда устно, тем не менее кади всегда записывал кое-что для себя, создавая целую коллекцию прецедентов.