Черта: прогулка по грани - Мария Захарова

Указующим перстом Денис загнул мизинец левой руки, подтверждая, что "во-первых" проехали.

— Во-вторых, след от укуса на твоем правом запястье, очевидно, оставлен женскими зубками. В данном случае исхожу из очертаний. К слову, не хило приложилась.

Безымянный палец последовал примеру своего собрата.

— В-третьих, ты выглядишь, как самый настоящий придурок. И, наконец, главное. Кто же она?!

"Кто же она" прозвучало, как вопрос на миллион, только фанфар не хватало, чтобы Надаров почувствовал себя участником телешоу, сидящим напротив Галкина за круглым столом со встроенным монитором.

— Уверен, что выбрал правильную профессию? — с ехидцей в голосе спросил у товарища оперативник. — А то, может, в криминалисты переквалифицируешься?

— Да, ладно тебе, Русил! Когда ты успел в скромники записаться?

— Сию секунду, — бросил Надаров, отставив от себя бокал с чаем. — И тебе советую.

— Надо же…

Очередное высказывание Шапашникова прервал вошедший в кабинет стажер. Денис, состроив нечто вроде обиженной мины, отправился на свое место, и Руслан с облегчением выдохнул. Упомянутый сослуживцем засос он вообще не видел, а вот про зубки помнил очень даже хорошо.

Она укусила его утром — в душе, когда Руслан, забыв о намерении просто помыть спинку, дал волю рукам и не только им. От воспоминаний о влажной коже, ее руках на запотевшем кафеле и тихих стонах, срывающихся с губ, мужчину бросило в жар. "Озабоченный придурок", — мысленно согласился он с Денисом, проклиная того, кто придумал заковывать парней в тесные джинсы.

В течение рабочего дня Тамаре удавалось благополучно избегать общества подруги. Этому способствовали, как общая загруженность обеих девушке, так и сами обстоятельства. Едва Иллария урывала свободную минутку, чтобы заглянуть в кабинет помощницы руководителя, как обязательно кто-то заходил и нарушал их тет-а-тет. У Ланки сложилось впечатление, что сотрудники "Пандеума" сговорились устроить массовое паломничество к Пестовой, дабы она сама — Лана — в муках скончалась от любопытства.

Где-то в глубине души Иллария догадывалась, отчего вдруг Тамара сегодня столь популярна. И не рабочие вопросы являлись тому причиной. Просто слушок о преобразившейся Маре уже облетел все кабинеты, вероятно, добрался даже до мастерских, вот и потянулся народ, чтобы собственными глазами увидеть то, что стало новостью дня в кулуарах "Пандеума".

А уж новость, так новость! Мало кто оставался равнодушным, особенно из представителей мужского пола. Ланка беззвучно укатывалась, наблюдая, как те застывали с осоловевшими взглядами и начинали пускать слюни — в прямом и переносном смыслах.

А что? Вполне оправданная реакция! В аппетитности новой Тамары сомневаться не приходилось. Эдакая сдобная булочка, посыпанная сахарной пудрой, от одного взгляда на которую у мужской половины человечества просыпается немыслимый жор.

К шести часам вечера, когда взбудораженный народ потихоньку стал рассасываться, а Корягин, напоследок завалив ее ценными указаниями, отправился домой, Иллария по-быстрому навела порядок на столе, выключила комп и отправилась стеречь неуловимою подругу на парковке возле ее же транспортного средства. "Заодно домой подбросит", — здраво рассудила Лана, изнывая от любопытства.

Ожидание было недолгим. Уже через пятнадцать минут Тамара появилась на офисной стоянке, вызвав некоторую сумятицу в стройных рядах направляющихся по домам работников. Девушка шла, разговаривая по телефону и будто бы не замечая восхищенных взглядов, направленных на нее, и Иллария задалась вопросом, что же такого произошло, что Тамара из увешанной комплексами девочки-подростка превратилась в уверенную в себе женщину-вамп? Уж больно кардинальная перемена для одной ночи, особенно для той, у которой планы на вчерашний вечер сводились к валянию на диване.

— Хотя… — обращаясь к себе самой, задумчиво протянула Иллария. — С диваном-то она, скорее всего, не прогадала. А может и не только с ним, — добавила девушка, вспоминая статного голубоглазого брюнета и признаваясь себе, что экземплярчик еще тот — впечатляющий.

26

Порог собственной квартиры Надаров перешагнул около девяти вечера. Мужчина был злой, уставший и еще черт знает какой, целая гамма противоречивых эмоций посыла отличного от благодушного окончательно одолела его к концу дня. Почти двенадцать часов "стояния на ушах" давали о себе знать, а вечерняя разработка, окончившаяся стопроцентным провалом, стала последней каплей, заставившей его взорваться.

Переругавшись со всеми и вся, Руслан велел доставить его домой, наплевав на машину, оставшуюся у Управы. Чуть не снес с петель дверь допотопного уазика, когда выходил. Послал подальше Натаныча, вздумавшего прочитать ему мораль по поводу обращения с раритетным транспортом, и удалился в родные пенаты с заветным желанием избавиться от напряжения.

Был ли сам день изначально поганым, или что-то сделало его таковым в процессе, Руслан точно не знал. Хотя одно предположение у него имелось, правда, касалось оно последних нескольких часов, а точнее времени от половины шестого и по сей момент.

Именно в семнадцать тридцать три Надаров сдался на милость настойчивого требования, укоренившегося где-то под ложечкой и непрестанно напоминающего о себе, услышать голос светловолосой бестии, с которой провел ночь. Сдался, но желаемого не получил. Сперва оперативника поприветствовали короткие гудки, а через сорок минут, когда он в следующий раз выкроил время позвонить, аппарат оказался вне зоны действия сети, и до сих пор благополучно пребывал в той же недоступной "яме". И это тревожило.

До десяти часов вечера Руслан перемежевал безуспешные попытки дозвониться с сидением на диване, принятием душа, несколькими глотками виски и воспоминаниями. Смесь, однозначно, получилась взрывоопасная, так как от каждого действа кровь в Надарове вскипала все больше, настойчиво ища способ выплеснуть накопившиеся эмоции, а выплеснуть он их хотел единственным способом — ощутить кое-кого рядом с собой.

В начале одиннадцатого, когда на экране телевизора появились титры символизирующие окончание очередного сериала (он даже не знал какого), мужчина не выдержал и решил прогуляться. Сил находиться в четырех стенах не осталось, тем более что эти стены, а вернее некоторые предметы обстановки, буквально кричали о том, для чего использовались минувшей ночью — по назначению и нет. Прихватив ветровку, мобильник и банку холодного пива оперативник устремился на улицу. Проветриться и отвлечься — вот что ему сейчас требовалось.