Приключения-91 - Виталий Гладкий

Пока Михаил думал, Борис действовал. Гениальная идея осенила его, и он теперь думал над способом ее воплощения. Идея заключалась в выращивании котов. Но котов не простых, а котов-контрабандистов. Идею Боря продумал до тонкостей и активно искал спонсора, не бросая вместе с тем занятий таксиста, грузчика, подручного Иосифа, массажиста для старичков из синагоги и разнорабочего.

Бетонируя площадку перед гаражом в соседнем районе Бронкса у респектабельного итальянского босса, Боря, утрамбовывая наст у статуи, изображавшей молящегося ангела, мучительно подыскивал английские слова, дабы объясниться с хозяином дома, что в панамке, темных очках и шортах сидел в креслице возле бассейна и, водрузив на полный живот запотевший высокий стакан с аперитивом, хмуро взирал на Борины манипуляции.

— Мистер Каталино, — позволил себе обратиться Борис к боссу. — Странно звучит, но вообще-то я занимаюсь бриллиантами...

— Чем?

— Бриллиантами...

— Ты... бетонируй, — сказал хозяин. И отхлебнул из бокала.

Боря умолк, слегка задетый, однако отношение к себе со стороны итальянца посчитал, увы, объективным.

Закончив тяжкий труд, подошел к боссу за гонораром. Раскрылся бумажник, из которого была извлечена двадцатка, а узрел Боря в бумажнике столько наличных крупнокалиберных купюр и столько кредиток, что слюни потекли от зависти.

— Мистер Каталино, — вновь произнес он. — Конечно, сейчас я слабый, вам неинтересно поддерживать со мной разговор, но в России вот так же бетонировали неимущие люди и у меня на вилле. В Малаховке. Не слышали о таком местечке?

Мистер Каталино напряг память, но о Малаховке так ничего и не вспомнил.

— Так вот, — продолжал Боря. — В России уйма алмазов. И мы могли бы их сюда вывозить. У меня есть концы в Якутии, там алмазы и добывают. О Якутии в курсе?

Вновь тяжкое напряжение памяти, и вновь отрицательный результат напряжения.

Боря тем временем разродился эмоциональным монологом со многими непонятными для итальянца словами.

— Я — мичуринец по призванию! — говорил Боря, бия себя в мускулистую потную грудь громадным кулаком. — Но мне необходим спонсор. Я беру котов, ращу их, потом выбрасываю миль за двадцать от дома — и жду. Тех, кто вернулся, продолжаю кормить. Дистанция увеличивается. Тридцать миль, пятьдесят... Коты приходят. Ну уж кошки — точно. Особенно, если у них в данный момент котята. Приходят! У них — долг! Проверено! Мы заплутаем, они — никогда! Такой маленький мозг и столько ума! Я потрясен! Итак, вы едете в Союз через Финляндию. С любимым котом. Вы посещаете Ленинград, осматриваете музеи, где вам передают в толкучке перед гардеробом камни; далее, не доезжая до границы, выпускаете кота с ошейником в поле... Естественно, с другой стороны границы, в Финляндии у вас должна быть база — хотя бы сарай, и я там готов жить...

— А голубь? — спросил итальянец.

— А пограничники? — спросил Боря. — Путешествую с почтовым голубем? Ха-ха! К тому же вы рискуете: ястребы, мелкие лесные хищники... Нет, наша задача — тренированный кот. Никому не дающийся в руки. Все учтено, я — мичуринец, слышали о таких?

О мичуринцах итальянец так же никакого понятия не имел, однако идеей Бориной заинтересовался и через неделю, попросив благословения у супруги Риты, отправился Боря в штат Вирджиния, где у мистера Каталино имелось ранчо.

План контрабанды из Советского Союза с его алмазодобывающей Якутией итальянца не привлекал, ибо имел мистер собственные знания на сей предмет, включая географические, а кроме того, и собственные устремления, связанные с регионами Южной Америки и Африки. Как компаньона он, естественно, Борю не рассматривал, но как мичуринца, пожалуй что, да, положив ему зарплату сто двадцать долларов в день и выделив в помощь прислугу, обитавшую на ранчо.

Боря курсировал на хозяйском «бьюике» из Вирджинии в Нью-Йорк, навещая жену с дочерью и отлавливая по задворкам трущоб приглянувшихся котов. Часть из них из Вирджинии удирала, возвращаясь, вероятно, в Нью-Йорк, а часть приживалась, давая потомство, воспитываемое Борисом и челядью итальянца. Воспитание сводилось к простым вещам: котов дрессировали на передвижение по пересеченной местности и прививали им настороженность и пугливость, гоняя по дому противным хрустом дешевых пластиковых пакетов. Эти звуки, по логике Бори, были адекватны шагам подкрадывающегося человека к исполняющему ответственную миссию коту.

Вскоре за первой партией воспитанников прибыл черный человек и увез питомцев в неизвестном направлении. Боре же стало грустно. Он за бесценок продал итальянцу идею, теперь сидит как дурак, в захолустье, дезинфицирует бесчисленные царапины на руках от котовьих когтей и всего-то за сто двадцать зеленых и бесплатную жратву! А сливки собирают другие.

В очередное свое посещение Нью-Йорка Боря навестил Иосифа, рассказав ему о своем котовьем бизнесе, неплохих, как он соврал, доходах из Южной Африки и предложив свой «финский» вариант, более понятный здесь, на Брайтоне. Иосиф идею одобрил и, хотя в доходы Бориса не поверил, однако, оговорив свой процент, вывел компаньона на Семена Фридмана, человека с серьезным авторитетом. Чем именно Фридман занимался, Боря не знал, но вмиг оценил роскошь его особняка и ботинки за триста долларов — сам Боря ходил в кроссовках за пятерку из дешевого магазина «Файва».

Котовью идею Фридман воспринял со смешком, выразив свое восхищение перед авантюризмом итальянца, а в итоге сказал так:

— О тебе я все прокачал. В Союзе тебя знают, мнения неплохого. Котов оставим, пусть они бегают по помойкам и по Южной Африке, а работу я тебе дам. У себя. Сто долларов в день, плюс комиссионные с дел. А дел много. В том числе и бриллиантовых, и всяких.

— Сегодняшний день не в счет? — спросил Боря, посмотрев в окно, а после на часы.

Фридман достал сотенную, бросил на стол.

— Я потрясен, — сказал Боря и возвратил деньги хозяину.

ФРИДМАН-МЛАДШИЙ

В неимущей России подписать многомиллионный контракт! Президент фирмы «Феникс» Бодо Циммерман буквально изнывал от счастья. Уже просохли чернила, и печати вдавились в финальные страницы документа, а он все ворковал о прелестях и достоинствах поставляемого им в СССР кирпичного завода — с фантастической производительностью, непревзойденным качеством продукции, высочайшей надежностью...

И вот последние рукопожатия с ответственными министерскими чиновниками, будущим директором производства, объятия и пожелания...

Валера Фридман, сидевший на стульчике в уголке громадной комнаты для совещаний; единственный из всех был как бы отстранен от происходящего. Да и кто он? Ни к будущему производству, ни к сегодняшнему подписанию важных бумаг никакого официального отношения не имеет. Разве нашел на безвалютье всеобщей экономической разрухи платежеспособного заказчика для господина Циммермана. И тот, возможно, даже размышляет, как Валерия отблагодарить, воздать ему за труды, однако не полмиллионом долларов, обозначенным вначале как гонорар за посредничество. Впрочем, обозначенным вскользь, едва ли не в шутку... Тогда, при дележе шкуры неубитого медведя, Бодо согласился на выплату такой суммы комиссионных легко и беспрекословно, но вот, когда медведь убит, возникает вопрос: не слишком ли много желает посредник? Куда ни шло — отдать тысяч пятьдесят, да и их жалко... В подобных мыслях своего западного партнера многоопытный коммерсант Валерий Фридман был скучно и безраздельно уверен.