Дважды возрожденный - Виктор Мурич

Я непроизвольно махнул в ответ.

Этот мальчик чем-то похож на куклу. Очень красивую, говорящую, но все же куклу. Все эмоции и даже жесты куклы кажутся наигранными, неестественными. Как будто актер, дергающий за ниточки и управляющий этой куклой, плохо разбирается в чувствах и эмоциях людей.

- Если я частица твоего сознания, почему я выгляжу как обычно? - Я на всякий случай осмотрел себя с ног до головы, с радостью убедившись в присутствии и целости всех частей тела. Я конечно ничего не имею против теории наличия души... Но с телом я себя чувствую как-то увереннее.

- Потому, что я так хочу. Ты хочешь выглядеть как-то по-другому? - опять леденит безразличием голос.

- Нет! Нет! Спасибо! Мне и так хорошо, - поспешно отвечаю, не желая принимать неизвестный облик. - Я к этому виду привык. Жаль, конечно...

- Что жаль? - На лице мальчика появилось любопытство. Кажется, он даже приблизился. - Тебе жаль потерянного тела?

- Жаль, что все так закончилось! Жаль, что Мотор и Мичман погибли. Жаль, что Стаса и Риту не спасли. И еще много чего жаль. - Я удрученно развожу руками. - А впрочем, какая разница... Ведь теперь я не более чем бестелесная копия Виктора в твоем мозгу...

- Еще ничего не закончилось, - загадочно произнес мальчик. - И к тому же у тебя сложилось неверное представление о происходящем.

Мой собеседник принял сидячее положение. Выглядит это так, как будто он сидит на невидимом кресле. Или, скорее, троне. Учитывая сложившиеся обстоятельства, он вполне может выступать в роли монарха... моего сознания, ведь теперь даже оно мне не принадлежит.

Это даже хуже, чем быть рабом. У раба есть хоть надежда на побег. Мизерная, но все же надежда. А содержимое ячейки памяти как максимум может обложить с ног до головы матом своего домовладельца. Однажды ему это надоест, и он выселит неблагодарного квартиранта.

- Стас и Рита умерли через несколько часов после того, как покинули Цитадель.

- Но колдун...

- Колдун преследовал свои цели... Да будет тебе известно, мир, в котором тебя обезглавили, - мальчик красноречиво, очень по-взрослому взмахнул невидимым топором, - является его родиной. Именно оттуда он был изгнан вместе со своими единомышленниками. Это был период костров и массовых гонений. Те, кто не успели сбежать, так как еще не овладели знанием перехода в другой мир, умерли в огне под радостное завывание толпы. Колдовство там не любят... Не любят до такой степени, что до сих пор за огромные вознаграждения нанимают бродячих охотников. Это хорошо обученные наемники, умеющие в отличие от местных жителей ходить по срезам. И именно наемники снабдили тебя оружием и превратили в машину по уничтожению колдунов.

Перед глазами промелькнул ряд видеопоследовательностей. Они промчались слишком быстро, но этого хватило, чтобы пробудить во мне страх и отвращение.

Костры...

Костры на площадях...

Вдоль дорог...

Изгибающиеся бархатные столбы дыма от горелой плоти.

Обугленные человеческие останки, свисающие с покрытых копотью каменных столбов.

Сколько же они умудрились отправить на тот свет? Тысячи? Десятки тысяч?

Изображение исчезло, а перед глазами все еще извивается на столбе, пытаясь вырваться из тяжелых кандалов, молодой, еще безусый парень. Пламя уже нетерпеливо облизывает его ноги в предвкушении пиршества. Рот перекошен беззвучным криком. Огонь, решив не растягивать удовольствие надолго, встает пылающей стеной, окутывая свою жертву.

- Инквизиция! - вырывается из груди сдавленный стон.

- У вас это называлось именно так. Здесь же это звучит как Гнев Дыхания предков.

- Но почему?

- Ты позволил ему отомстить за тот позор и унижение, которые он испытал на родине. Тогда возглавляемый им клан был еще недостаточно силен и не смог оказать полноценное сопротивление. Колдовство только начинало делать свои первые шаги в этом мире. Могущество, с которым тебе пришлось столкнуться, пришло к колдунам уже на другом срезе, заменившем родной. После поражения у реки Ория они покинули свой мир, оставив более половины клана лежать на земле. В этой битве погибли сыновья Сешога. Он поклялся, что спустя некоторое время умоет свой мир кровью.

- Так вот откуда они взялись! - шепчу я сам себе, - Всего лишь беженцы. Жертвы религиозного фанатизма.

Наступает длительная пауза, в течение которой я пытаюсь совладать с бурлящими противоречиями, а мальчик с каким-то болезненным любопытством рассматривает меня.

Я совсем запутался в происходящем. Привыкнув всегда все делить на черное и белое, на добро и зло, я оказываюсь не в состоянии адекватно оценить сложившуюся ситуацию. С одной стороны, выходит, что колдуны гады редкостные и отправить их на тот свет является делом чести, а с другой... Если бы моих близких и друзей жгли на кострах, как бы я себя повел? Пытался бы решить все мирным способом? Взывал к совести палачей или беснующейся толпы религиозных фанатиков? Нет! Я бы мстил и лил кровь.

Я ненавижу фанатизм во всех его проявлениях.

- Но какую пользу он получил, обманом направив меня в этот мир? И о какой моей помощи в мести ты говоришь?

Мальчик закинул ногу за ногу так, как будто он лежит в глубоком кресле. Дослушав мой вопрос, он забавно наморщил нос, как бы выражая соболезнования по поводу тупости собеседника.

- Ты и есть его месть, - грустно улыбнулся он. - С твоей помощью он успешно уничтожил свой мир.

- Как уничтожил? - По спине пробежал холодок. Не могу сказать, что к этому миру я испытываю симпатии... В силу сложившихся обстоятельств скорее наоборот. Но гибель целого мира вряд ли оставит равнодушным кого угодно. - Ведь до последнего момента... Моего последнего момента все было нормально.

- Все произошло в момент твоей смерти. Информационный вирус, спрятанный в глубине твоего сознания колдуном, вырвался на свободу в тот миг, когда топор рассек шею. В течение нескольких минут он покрыл весь срез, переходя от разума к разуму. Вирус несет в себе единственный компонент - ненависть к окружающим. Сейчас там творится чудовищная резня. Отец на сына, брат на брата. Весь срез ослеплен животной ненавистью и жаждой разрушения. Думаю, что в течение десятка дней мир опустеет... станет большой могилой для колдуноненавистников.

- Но почему я? - шепчу, с ужасом представив этот пир смерти.

- Любое другое разумное существо, кроме тебя, не смогло бы перенести вирус из среза в срез. Оно бы погибло в середине пути или отправилось в никуда, так и не достигнув цели. Особенностью вируса является то, что он срабатывает в момент смерти носителя... Так что ты был единственным кандидатом на роль неосознанного камикадзе. И ты с успехом выполнил поставленную задачу.

- Но что во мне такого особенного? - спрашиваю, уже зная ответ.

- Ты был возрожден. Ты уже не такой, как все.

Тяжелый груз миллионов человеческих жизней бетонной плитой обрушился мне на плечи.

Я убийца целого мира! Пусть не сознательный, но от этого никому не легче, в том числе и мне.

Перед глазами поплыли страшные картины происходящего, нарисованные разыгравшимся воображением: война планетарного масштаба; каждый против всех; отец на сына; брат на брата.

Мир, плавающий в крови.

- Это можно как-то исправить? Остановить? - сгоряча пытаюсь сделать шаг к сидящему с безмятежным лицом мальчику, но вязкая темнота останавливает меня. Их можно спасти? - В моем голосе смешиваются мольба и надежда.

- Увы, - мальчик так некстати улыбнулся. - С каждой минутой их становится все меньше и меньше. Процесс необратим.

Я обхватываю голову руками и пытаюсь сесть.

Темнота мягко спружинила, принимая требуемую форму подо мной.

- Что же я наделал?!

- Ты был всего лишь орудием в чужих руках, - успокоительно звучит голос лакта. - Ты не несешь ответственности за произошедшее.

- Где-то я уже это слышал, - проснулся во мне сарказм. - Сперва десяток мертвых колдунов, теперь вот миллионы. Но в первом случае я хоть сражался, а тут как папуас. Сказали нажать красную кнопочку, я и нажал, не зная, что это уничтожит мир. Играем дальше? - Собственный дерзкий голос вызывает неприязнь, - Все время я оказываюсь игрушкой в чужих руках. Надоело! - Я от злости ударил сжатым кулаком по колену.

- Не ты один. Мы все чаще бываем послушными фигурами на шахматной доске, чем игроками. Даже мы.

- Почему ты говоришь о себе во множественном числе? Ты ведь единственный выживший лакт, - поднял я глаза на мальчика.

- Лактов давно уже не существует. Воинственные копачи истребили эту расу полностью, боясь конкуренции в будущем. Мне искренне жаль этих утонченных существ. Лакты создали в своем мире действительно уникальную экосистему, в которой они играли роль связующего звена. Они жили за счет окружающего мира, а тот, в свою очередь, жил за счет своих хозяев. - Он на мгновение задумался и, не гладя на мое удивленное лицо, продолжил: - Слово "хозяев" здесь, пожалуй, будет неуместным. Это скорее симбиоз. Копачи, уничтожив лактов, тем самым уничтожили связующее звено. Звено, выполнявшее роль регулятора в различных структурах многогранного мира. В результате умерли лакты - умер мир, лишенный управляющей компоненты.