Няня для оборотня - Любовь Хилинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выбросив из головы все тени прошлого, я покрепче цепляюсь за руку мужа и говорю:
— Итак, мой любимый, сына мы назовем Всеволод.
— С чего это? — хмыкает в ответ мужчина. — Какой еще Всеволод? Володька он будет, я давно хотел пацана так назвать! Владимир — владеющий миром!
— А Всеволод — владеющий всем! — парирую, недовольно щуря глаза.
— И как ты его будешь называть сокращенно? Севка?
— Севка! А чем это хуже Вовки?…
ЭПИЛОГ
ЭПИЛОГ
ПРОШЛО 5 ЛЕТ
— Маша! — я искала дочку в кустах в саду, пролезая вдоль забора.
Малявка оказалась очень изобретательной и порой пряталась в таких местах, что найти ее могла бы только поисковая собака. А если учесть, что она обернулась ирбисом год назад и частенько сидела в ветвях деревьев, так и вовсе делало поиски затруднительными. Надо заметить, что и родилась она случайно. Севе было почти семь месяцев, когда у меня начала болеть поясница. Я списывала это на что угодно — тяжелый ребенок, много физической активности, лишний вес, который наконец появился у меня после родов, но никак не могла предположить, что могу залететь с первого же полового акта.
Поначалу копошение в животе я списывала на кишечник. Начитавшись умных книжек про грудное вскармливание, я экспериментировала с овощами, и бурления посещали меня довольно часто, но в определенный момент усилились, что даже порой доставляло неудобства. Живот выпирал, я все никак не могла начать тренировки, опасаясь, что могу таким образом снизить лактацию, да еще и Кирилл смотрел на меня такую с хищным блеском в глазах, что пришлось малодушно решить не худеть хотя бы еще полгода. Но этот дискомфорт просто-таки донимал!
— Может, сходишь к врачу? — спросил муж как-то вечером, видя, как я со вздохом кладу руку на живот.
— А ты с сыном посидишь? — поворачиваю к нему голову. — Он же ни с кем не остается.
— Ну, поедем вместе давай, — кивает Кирилл. — А то сколько можно мучиться? Сделай УЗИ живота, что ли. Может, ты просто неправильно питаешься?
— Да я уже вообще почти ничего не ем! — пожаловалась плаксиво, но на всякий случай записалась к врачу-гастроэнтерологу.
Тот долго с важным видом щупал мой живот, хмурился, и я решила, что доктор нашел что-то страшное. Может, у меня рак? Господи, ну почему сейчас? Я только стала счастлива!
Чувствуя, как подкатывают слезы к глазам, шла на УЗИ, вяло перетаскивая ноги по коридору. Вот сейчас я лягу, и мне скажут, что опухоль неоперабельная, жить осталось пару месяцев… Что делать?
— Так-с… — Узист приглашающе махнул рукой на кушетку. — Хм… А что беспокоит?
— Живот, — буркаю в ответ, стягивая джинсы и ложась на спину. — Бурлит часто. Кишки будто ходуном ходят.
— А у гинеколога вы не были? — зачем-то уточняет дядечка, ставя датчик мне под пупок.
— Нет, еще после родов не была. Сын маленький, грудничок, ни с кем не хочет оставаться. Сидят вот сейчас с мужем под дверью.
Тут же Сева огласил коридор громким криком, подтверждая свое присутствие.
— И сколько с родов прошло? — спрашивает врач, глядя в экран.
— Семь месяцев, — отвечаю, поворачивая голову и пытаясь разглядеть изображение. — А что там? Опухоль?
Из глаз самопроизвольно брызгают слезы. Мне становится так жаль себя, сына, мужа и свое счастье, которое вот только появилось.
— Хм… — многозначительно мычит врач. — Муж здесь, значит, да? Ну, сейчас позову его. Такие вести лучше узнавать вместе.
Доктор поднялся, позвал Кирилла, указывая ему на стул возле кушетки. Муж вошел, настороженно глядя на рыдающую меня, приподнял брови, кивая врачу, но тот уселся на свое место, вновь плюхнул мне гель на живот и ткнул датчиком.
— Что видите? — обратился к супругу.
Тот запыхтел, удерживая пляшущего сына и с напряжением вглядываясь в экран.
— Это… — он сглотнул. — Это… Что это?
Я разрыдалась еще громче. Наверное, опухоль так велика, что я умру в ближайшие дни.
— Это девочка! — ликующим голосом воскликнул врач. — По размерам и весу, думаю, срок двадцать четыре-двадцать пять неделек уже. Полагаю, секс у вас первый после родов случился недельки через три? Ну вот, и младенчик тоже сразу же и случился.
Так у нас и завелась Машка. О ее имени мы не спорили вовсе, были настолько шокированы, что даже не думали, как назовем младенца, но сразу же поняли, что она именно Маруся, когда я родила, и ее положили на живот, такую маленькую, розовенькую, но сразу же присосавшуюся к моему соску.
Кирилл был рядом и обнял нас, вытирая катящуюся из угла глаза слезинку.
Сейчас это все было в сладких воспоминаниях, а я сама металась по саду в поисках наглой девочки, которая решила с матерью поиграть в прятки.
— Не ее ищете? — к невысокому забору подошел седой мужчина с поразительными глазами цвета виски.
За его руку цеплялась моя дочь с торчавшими в разные стороны косичками и облизывающая петушка на палочке.
— Ее! — восклицаю, укоризненно качая головой.
Этого незнакомца я вижу впервые. Хотя поселок наш за эти годы разросся довольно сильно, я почти всех соседей или знала по именам, или встречала, но этого мужчину точно раньше здесь не видела.
Протянув руки, перетаскиваю Машу через забор и киваю.
— Спасибо вам! Не знаю, как она умудрилась перелезть отсюда, да еще леденец где-то взяла.
— Это дедушка мне дал! — хвастается милый ребенок, после чего вырывается из материнских объятий и убегает в сторону дома.
— Вы наш новый сосед? — любопытствую, проводив ее взглядом.
— Нет, — качает он головой. — Не сосед. Я приехал, чтобы увидеть вас, Татьяна. Надо сказать, я был не очень хорошего мнения о вас, но сейчас вижу, что ошибался. Кирилл сделал правильный выбор.
— Вы? — ахаю удивленно, прикрывая рот рукой и оглядываясь.
— Отец вашего мужа, — чуть склоняет он голову и улыбается. — Он не знает, что я в России. Я вообще не уверен, что нам стоит встречаться, расстались мы врагами, и я только недавно понял, как был не прав. Знаете ли, одиночество дает возможность прочистить мозги.
— Может, пройдете в дом? — машу рукой на виднеющуюся в зелени крышу.
— Нет, — отрицательно машет он головой. — Здесь гнездо Кирилла, а я чужак. Я должен сначала с ним самим встретиться, но пока не решил, как это
