Броненосец - Уильям Бойд

— Не в последнюю очередь благодаря тебе, Лоример, — подытожил Хогг, осушив свой бокал, и сразу же заказал новый. — Я подумываю о расширении. Собираюсь добавить еще одного-двух членов к нашему маленькому семейству, сложить с твоих плеч часть нагрузки.

— Да я не жалуюсь, мистер Хогг.

— Знаю, Лоример. Но ты не из тех, кто любит жаловаться.

Лоримеру стало не по себе: Хогг произнес это тоном, подразумевавшим, что в действительности ему есть на что жаловаться. Лоример тыкал вилкой в фаршированные виноградные листья (и зачем он их только заказал?), и его голова была только наполовину занята мыслями о работе, — другая пыталась понять, зачем Хогг пригласил его пообедать.

— Ну вот, — сказал Хогг, отпиливая кусочек от своего гренка с оплывшим сыром, ярко-рыжим, как спасательный жилет. — А как там дела с Дэвидом Уоттсом?

— Очень скользко, — ответил Лоример. — Пожалуй, самый скользкий случай, с каким я только сталкивался.

— А почему так, Лоример?

— Потому что этот малый без тормозов, совершенный сумасброд, чокнутый, перворазрядный псих, мистер Хогг.

— Ты сделал ему предложение?

— Бесполезно. Деньги его не интересуют. Если бы его менеджер еще был поблизости, тогда — я уверен — это бы точно сработало. Но сейчас всем заправляет сам Уоттс, он сам себе менеджер, и, надо сказать, логики в его действиях нет никакой. Он грозился — вернее, вскользь обронил, что если не получит своих денег, то затеет тяжбу на тридцать миллионов фунтов.

— Тогда придется показать ему, на что мы способны. — Хогг взглянул на скептическое выражение лица Лоримера. — А что бы ты как профессионал посоветовал, Лоример?

— Заплатить. Этот парень — бомба с часовым механизмом.

— Взорвется прямо у нас под носом? — Хогг сосредоточенно тыкал сырную шкуру своего гренка, выводя зубьями вилки какие-то грубые узоры. Он поднял глаза — и от его прежнего напускного добродушия не осталось и следа.

— Я смотрю, «Федора-Палас» с землей сровняли, — продолжил он.

— Я видел — на днях мимо проходил.

— Что это за игра такая, Лоример? Это же было дорогущее здание. Пусть попорченное пожаром, но все равно дорогущее.

— Понятия не имею.

Хогг до краев наполнил оба бокала «Бычьей кровью». Красное вино было настолько темным, что казалось почти черным. Лоример осторожно поднес его к губам, понюхал, ожидая ощутить резкую вонь скотобойни, требухи, внутренностей, опилок и испражнений, но запах оказался вполне нейтральным — вино не отдавало решительно ничем, кроме винограда. Он жадно припал к бокалу, а Педро между тем унес тарелки с остатками закусок и тут же принес основные блюда. Обслуживание здесь на удивление быстрое, подумал Лоример, а потом вспомнил, что они единственные посетители «О'Райлиз» в этот час. Заказанная им телячья отбивная в сухарях лежала в озерце подливы, деля место на тарелке с жареными и вареными кусочками картофеля, цветной капусты, морковки и горсткой оливково-зеленых горошин (только что из консервной банки).

— Все это воняет, — заявил Хогг, набивая рот мясом ягненка: его слова относились не к еде. — Вся эта тухлая херня воняет, и вонь стоит до небес. И я думаю, ты отлично знаешь почему.

— Нет, не знаю, мистер Хогг.

Энергично жуя, Хогг направил на него острие ножа.

— Тогда советую тебе узнать, мой ясноглазый мальчик. Пока не узнаешь — все будет висеть на волоске.

— Что именно?

— Ты сам — твоя работа, твое будущее, твоя премия.

— Это несправедливо.

— Не ту сиську пытаешься сосать, Лоример! Вся жизнь — несправедливость. Ты ведь работаешь в страховом деле — тебе ли этого не знать.

Лоример внезапно потерял аппетит; он даже почувствовал нечто противоположное — нет, не сытость, не тошноту. Он вдруг ощутил какой-то странный страх перед едой, как будто не хотел больше иметь дела с питанием вообще. Зато тяга к алкоголю никуда не пропала — напротив, он решил непременно напиться. Он припал к «Бычьей крови»: дай мне силы, молился он, дай мне силу венгерского быка. Хогг так яростно терзал своего ягненка, орудуя ножом и вилкой, как будто несчастная скотина при жизни нанесла ему личное оскорбление. Лоример втихомолку снова доверху наполнил бокалы.

— Что мы имеем? — рассуждал Хогг. — Сильный пожар, устроенный нарочно в новом, почти достроенном роскошном отеле. Отвратительно проделанная работа страховщиков, которая приводит к иску на двадцать семь миллионов фунтов. А потом потрясающее улаживание разногласий — просто сказка. Неделю спустя гостиницу сносят до основания. Колоссальное списание имущества — с точки зрения вложений. Какой же в этом смысл?

Лоример согласился, что, видимо, никакого. Однако кое-что в словах Хогга невольно встревожило его, будто звоночек прозвенел, — было в его рассуждениях какое-то слабое место. Надо поразмыслить об этом потом — сейчас Хогг вовсю разошелся.

— Хуже того, — продолжал тот, — на меня спихивают десятиразрядного остолопа, подписавшего страховой полис, перед тем как вся эта хрень отправляется в унитаз, по личной просьбе самого сэра Саймона Шерифмура. Я увольняю этого пыльного мудака при первой же возможности, и что бы вы думали? — он поселяется в квартире у моего лучшего сотрудника, того самого, который блестяще провел сделку с «Гейл-Арлекином»! И как, по-твоему, я должен все это понимать? — Хогг оттолкнул от себя тарелку. — А понимать это, Лоример, я вынужден так: кто-то пытается натянуть задницу Джорджу Хоггу, а Джорджу Хоггу это нисколечко не нравится!

— Мистер Хогг, это чистая случайность — просто дурацкая случайность, — что Хивер-Джейн у меня поселился. — Лоример хотел рассказать ему про фактор «зембланья», объяснить, что это типичный пример того, как оно зловещим образом вмешивается в чью-то жизнь, но Хогг продолжал анализировать недавние события.

— Ты хорошо знаешь Шерифмура?

— Я разговаривал с ним лично всего один раз. Не думаете же вы, что он…

— Ему нужно было быстро избавиться от Хивер-Джейна. Но зачем спихивать его на меня? А затем, что ты работаешь на меня, и тебе было поручено дело «Гейл-Арлекина»…

— Не вижу здесь никакого смысла, мистер Хогг. Это дикое предположение.

Хогг достал и зажег длинную шишковатую сигару.

— Ну, как бы там ни было, — туманно произнес он, утопая в кольцах синего дыма, — я слышу грохот падающей черепицы.

— Должно же быть какое-то объяснение. Кто кого использует? Кто кого обдирает? Единственно, кто вправе жаловаться, — это «Гейл-Арлекин».

— Кто-то урвал десять лимонов.

— Всего сорок процентов от того, что им полагалось.

— Но зачем разрушать свою же гостиницу?

— Ума не приложу.

— Значит, кто-то где-то нас использовал или продолжает использовать и проворачивает свои грязные делишки.

— Но какие? И кто?

— А это уже по твоей части, Лоример. Ты все выяснишь, потом придешь ко мне и в двух словах все объяснишь. Пока ты этого не сделаешь — все отменяется.

— Но мне действительно очень нужна эта премия, мистер Хогг. Я совсем на мели, в смысле денег.

— Ерунда, перебьешься. Попробуй-ка яблочного пирога.

392. Однажды Хогг, в прежние компанейские деньки, сидя после работы в пабе, за бокалом «бристольского крема» и пинтой лагера вдогонку, спросил меня: «А знаешь, Лоример, почему ты получил эту работу?»

Я: Потому что я был на хорошем счету в «Форте Надежном».

ХОГГ: Нет.

Я: Потому что я хорошо знаю свое дело.

ХОГГ: Да мир битком набит людьми, хорошо знающими свое дело.

Я: Потому что у меня жизнерадостный характер?

ХОГГ: А ты вспомни-ка наше собеседование. Один твой ответ все решил.

Я: Не могу вспомнить.

ХОГГ: А я вот помню. Это было похоже на ледяную клизму. Я подумал: «Этот парень — что надо, у него есть коджоны».

Я: Кохонес. Это по-испански[24].

ХОГГ: Ерунда, это бельгийское словечко. Так в Бельгии говорят. «Сильный характер» по-фламандски.

Я: Мистер Хогг, это слово произносится «кохонес».

ХОГГ: Да начхать мне с высокой колокольни, как оно произносится. Я тебе пытаюсь втолковать, приятель, как это вышло, что ты сидишь сейчас в этом пабе и вместе со мной совершаешь возлияние. Помнишь, я задал тебе один вопрос, уже под конец интервью?

Я: А, да. Напомните мне, мистер Хогг.

ХОГГ: Я спросил: «А какой ваш самый большой недостаток?» И что ты ответил?

Я: Не помню: наверно, что-нибудь выдумал.

ХОГГ: Ты сказал — этого я никогда не забуду, ты сказал: «У меня вспыльчивый характер».

Я: Я так сказал?

ХОГГ (задумчиво): И это произвело на меня впечатление, правда. Потому-то я и ввел тебя в семью, в «Джи-Джи-Эйч». У всех у нас есть недостатки, Лоример, — даже у меня они есть, — но не все готовы в них сознаться.

Книга преображения