Провокатор - Д. Н. Замполит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что, нравится? – спросил из-за своего стола инженер.
– Ага, – признался мальчишка, – красота-то какая!
– Да, брат, чудесное это дело – строить! Вот не было ничего, кроме досок и кирпичей, и вдруг раз! и стоит дом, в нем тепло и уютно, люди живут…
Митяй только кивнул, продолжая зачарованно рассматривать дом.
– Господин Скамов, к вам каменщик Жуков, – в приоткрытую дверь сообщил один из учетчиков. Следом вошел дядька, сжимая в руках картуз и кланяясь инженеру.
– Твой? – строго спросил тот, указывая на Митяя.
– Ага, племяш, сестры сын, сирота…
– Правила распорядка в артели получили?
– Получили, господин инженер, у старшого нашего, у Демьяна.
– Выучи и вот этому, – Скамов указал на Митяя, – накрепко объясни, что у нас тут никаких драк.
– Слушаюсь, господин инженер, – дядька взял Митяя за ухо и увел за собой, заставляя кланяться и кланяясь сам, пока не вышли в двери.
Жизнь на стройке Митяю понравилась. Как и все мальчишки, он бегал мастерам за квасом, мыл артельную посуду, стерег комнаты, домовничал и исполнял другие работы, когда скажут. И даже задружился с Гаврей после того, как они вдвоем добыли обрезки свинцовой оболочки зарытого в канаву кабеля и наделали литых бабок. Несколько раз дядька показывал ему, как положено вести кладку, по воскресеньям они ходили в Духовскую церковь через дорогу, а в конце мая выбрались аж на Страстную площадь. Там были построены разукрашенные навесы и собрались тысячи людей вокруг памятника напротив ворот монастыря. Важные господа по очереди клали к памятнику цветы и говорили речи, но Митяю было куда как интереснее смотреть на главный павильон, где сидел сам генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович и его жена великая княгиня Елизавета Федоровна, а вокруг стояли военные в орденах, лентах и шитых золотом мундирах.
– А кому это памятник, мил человек? – обратился дядька к москвичу видом попроще. – Не царь и не генерал какой…
– Понаехали тут, – сморщил нос мастеровой, – это же Пушкин, сто лет ему нынче!
– А кто таков?
– Великий русский поэт, понимать надо!
– Дык мы с понятием, а чем славен-то?
– Стихи писал да книжки разные.
– И за это памятник? Чудны дела твои, Господи…
– Эх, деревня…
А Митьке стало страсть как интересно, что же это за стихи такие, за которые ставят памятники. Впрочем, он довольно скоро это узнал – в Марьиной роще местные любители давали представление с названием «Русалка» про то, как мельничья дочь Наташа любила князя, а он женился на другой, так Наташа с горя утопилась, а мельник сошел с ума. Мужики со стройки и Митька с ними ходили смотреть и даже плакали, когда все кончилось. Какие-то господа подошли и спросили, знают ли они, чья это пьеса.
– Чего?
– Кто написал представление? – Вопрос этот поставил калужских в тупик.
– Ну, кто представлял, того…
Господа хмыкнули и удалились, на ходу один выговаривал второму «Вот видите, народ совершенно необразован, они даже не понимают разницы между автором и актером!»
Демьяна это сильно задело, и вечером, сидя на нарах, он распотрошил свой сидор, достал оттуда потрепанную книжицу и начал читать вслух. Мужики замолкли и завороженно слушали.
Волшебные кружева слов совершенно очаровали Митяя, а перед глазами, как живые, вставали Руслан, Черномор, Фарлаф, Наина, Финн, так что он полночи ворочался на своей дерюжке, не выспался и с утра клевал носом. В таком виде он и налетел у конторы на Скамова.
– А, Митяй Калужский! Чего не смотришь, куда идешь?
Митяй скинул шапку и поклонился.
– Извините, Михал Дмитрич, задумался.
– И о чем же у нас мысли? – весело поинтересовался инженер.
Митя стрельнул глазами по сторонам, соображая, стоит ли рассказывать о своем потрясении, но господин Скамов был добрый, хоть и строгий, и к пацанам всегда относился хорошо, разрешая играть в сторонке от работ и не гоняя зазря.
– Про Лукоморье…
– Про что?
– Ну, где зеленый дуб и кот на золотой цепи.
– Ого, Пушкина знаешь! А читать умеешь?
– Немного… – Митяй успел нахвататься грамоты, пока были живы родители, но вот уже год не ходил в школу.
– Господин Шальнов! – позвал инженер в раскрытое окно, и когда студент в него выглянул, продолжил: – Не желаете ли отличиться на ниве народного образования? У нас тут на стройке поклонник Пушкина имеется и другие не сильно грамотные ребята, вы бы не могли с коллегами организовать им занятия, ну там чтение, письмо, арифметика? Об оплате договоримся.
Вот так Митяя стали учить грамоте. За месяц он вспомнил все, что ему рассказывали в церковно-приходской школе в деревне, и даже начал читать сам, но тут случилась беда.
Инженер появлялся все реже, а подрядчики и десятники в его отсутствие норовили вернуться к привычной работе, отчего на площадке будущего пятого корпуса стали расти груды кирпичей и досок, которые не успевали пустить в дело. Их-то и заметил господин Скамов, когда после недельного отсутствия приехал утром на стройку. Что-то спросив у нарядчиков и учетчиков, он метнулся на леса первого корпуса, прошел по участкам и велел остановить каменные работы, а крутившихся возле конторы пацанов послал собрать к домику начальства подрядчиков, десятников, артельных и мастеров.
Минут через пятнадцать Скамов вышел на крыльцо и злым голосом спросил:
– Кто не был на подготовке перед началом строительства, когда объясняли, как надо работать?
Мужики промолчали, были все.
– Никто? Все были? Тогда почему вы работаете не так, как договорено? Почему на каменщика только один подсобник?
– Мы так не привыкли! Так лучше получается! Негоже артели разбивать! – загудело собрание.
– Можно и нужно только так. И я требую, чтобы вы работали так, как мы договаривались, иначе мы не уложимся в срок.
– Не, так не можно…
– Это еще почему? Ничего сложнее, чем вы обычно делаете, от вас не просят. Всего лишь по-другому расставить людей и распределить обязанности.
– Мы так не умеем.
– Так, кто в цирке клоуна Дурова видел? – Мужики заулыбались, шесть или семь человек подняли руки. – Вот у него даже свинья или собака делает то, что ей скажут, а вы люди, неужто глупее зверя неразумного?
– Все равно, непривычно это.
– Зато по договору, – отрезал Скамов и оглядел собрание злым взглядом.
Подрядчик Хрипов стоял в заднем ряду и криво усмехался, слушая, как приближенные десятники нашептывали ему в
