История России ХХ - начала XXI века - Леонид Милов

Программой П. А. Столыпина предусматривалась также реорганизация армии и флота, дабы они были на высоте, «которая соответствует чести и достоинству России». В 1906–1910 гг. большинство этих планов не удалось принять по причинам финансовых трудностей власти, а также технико-экономической отсталости России, затруднявшей перевооружение армии и флота. Достижение стабилизации бюджета и начавшийся промышленный подъем, сопровождавшийся рядом урожайных лет, привели к некоторому увеличению внутренних накоплений в стране. Рост государственных доходов почти до 1 млрд руб. позволил увеличить военные расходы. Увлечение строительством крупных морских флотов, согласно распространившейся в мире концепции маринизма, повлияло и в России на выбор приоритетов при разработке программ совершенствования армии и флота. Последнему был дан зеленый свет, чему содействовали и чисто русские факторы: урон, который понес флот в Русско-японской войне, и амбиции царизма. Морской министр адмирал И. М. Диков утверждал: «Флот России как великой державе необходим, и она должна иметь его и быть в состоянии послать туда, куда его потребуют государственные интересы». Морской генеральный штаб еще в 1906 г. предложил царю 4 варианта программы. Не получив ее одобрения в Совете государственной обороны, император созвал адмиралов, высказавшихся за оптимальные масштабы строительства флота. Однако из-за отсутствия денег в казне царь утвердил варианты программ, предусматривавших постройку кораблей для Балтики и Черного моря. Приступить к ее реализации смогли лишь летом 1909 г.

Разработка программы перевооружения армии началась с большим опозданием. Сделанные расчеты показали, что размер нужной суммы составляет приблизительно годовой доход государства. Представленный план минимальных потребностей армии не стал и рассматриваться Николаем II. Только обострение ситуации на Балканах вынудило правительство вернуться к этому вопросу. На созванном царем в феврале 1908 г. совещании генералов и адмиралов для армии испрашивалось 315 млн руб., включая 1914 г. Из этой суммы более половины шло на усиление материальной части — артиллерия, пулеметы, телефон, телеграф и пр. Изменение финансового положения страны к 1909 г. обусловило новую постановку программ развития армии и флота на ближайшие 10 лет. Морское министерство получало около 700 млн руб., в том числе на новое судостроение 540 млн руб., а военное — чуть более 700 млн руб. Программа 1910 г., поздно принятая, рассчитанная на длительный срок выполнения и явно не учитывающая быстрый рост потребностей в новой технике, выглядела штопаньем прорех в оснащении русской армии. Общие расходы в 1911–1913 гг. на армию и флот составили в среднем около 720 млн руб. в год против менее 570 млн руб. в первые послереволюционные годы.

§ 5. СОХРАНЕНИЕ СОЦИАЛЬНОЙ НАПРЯЖЕННОСТИ И НОВЫЙ ПОДЪЕМ ОСВОБОДИТЕЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ. МЕЖДУНАРОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ РОССИИ НАКАНУНЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Кризис третьеиюиьской системы. С начала 1911 г. стала обнаруживаться шаткость позиции председателя Совета министров, в политике которого разочаровывались правые силы. Все заметнее отказывал в поддержке Столыпину Николай II. Борьбу против премьера возглавили лидеры правых в Государственном совете П. Н. Дурново и В. Ф. Трепов, которые вели свою кампанию продуманно. Они заручились общей поддержкой царя и его разрешением на голосование в Совете против законопроекта правительства о земствах в западных губерниях. Столыпин, не учтя коварства, присущего российскому самодержцу, переоценил прочность своей позиции. Государственный совет, рассматривая закон о земствах, изъял положение о национальных куриях. Столыпин подал в отставку, но царь ее не принял, не допуская решения подобных вопросов подданными и учитывая мнение императрицы-матери, великих князей, продолжавших видеть в Столыпине опору трона. В итоге председатель был оставлен на своей должности и даже с принятием определенных условий с его стороны, но, как трезвый политик, Столыпин понимал, что дни его премьерства сочтены.

Возникший весной 1911 г. «министерский» кризис вскоре сменился «парламентским». Поводом явился перерыв в работе Думы, который депутаты сочли незаконным. В сходных выражениях определил свою позицию и Государственный совет. В итоге А. И. Гучков сложил с себя полномочия председателя Думы. Его сменил крупный помещик и деятель екатеринославского земства Михаил Владимирович Родзянко, поддержанный правооктябристским большинством. «Министерский» и «парламентский» кризисы, показав шаткость третьеиюньской системы, выявили усиление вмешательства царя в деятельность высших органов государственной власти. В дальнейшем эта тенденция развивалась, осложняя функционирование исполнительной власти, обремененной массой нерешенных проблем и вопросов.

28 августа Столыпин приехал в Киев на торжества по случаю открытия земских учреждений и памятника Александру II. Устроители продемонстрировали пренебрежение к главе правительства — ему пришлось нанимать извозчика, так как для него не нашлось места в экипажах, предоставленных царю и царской семье, приближенным лицам, и не был выделен отдельный казенный экипаж. Охраной высокопоставленных лиц занимался товарищ министра внутренних дел и командир корпуса жандармов П. Г. Курлов, смещения которого добивался Столыпин. Поступившее в киевское охранное отделение сообщение от жителя города Д. Г. Богрова, что на его квартиру прибыл человек с оружием, должным образом не оценили, и вряд ли по недомыслию. Богров сотрудничал с охранкой, выдавая за деньги анархистов. Ему предоставляли пропуска и билеты на все мероприятия, где он буквально по пятам ходил за Столыпиным. 1 сентября в киевской опере в антракте Богров в упор дважды выстрелил в премьера. Несколько дней состояние Столыпина было неопределенным, а после резкого ухудшения 5 сентября он умер. Богров предстал перед Киевским окружным военным судом 9 сентября, а 12-го уже был повешен. Новым председателем Совета министров был назначен Владимир Николаевич Коковцов, сохранивший за собой пост министра финансов. Коковцов происходил из знатной дворянской семьи, в 1896–1902 гг. был товарищем министра финансов С. Ю. Витте, затем — статс-секретарем Государственного совета, а с февраля 1904 г. занимал с небольшим перерывом должность министра финансов.

Просуществовав весь положенный по закону срок, III Государственная дума завершила свою работу 9 июня 1912 г. Выборы в IV Государственную думу, проходившие осенью 1912 г., еще раз подтвердили надежность закона 3 июня 1907 г. В новой Думе по-прежнему сохранялись правооктябристское и октябристско-кадетское большинство. Однако потери октябристской фракции (50 мандатов) были существенны, как и рост почти в 2 раза фракции прогрессистов. Такая ситуация стала результатом общего «полевения» буржуазии и одновременно сдвига части кадетов вправо, которые даже не включили аграрный вопрос в свою избирательную платформу. В течение первой сессии IV Думы правительство не внесло на ее рассмотрение ни одного значимого законопроекта. Пресса постоянно писала о «скуке», царившей в Думе. Кадеты, пытавшиеся оживить думскую деятельность, представили явно непроходные законопроекты — о неприкосновенности личности, о союзах и собраниях, о замене избирательного закона 3 июня 1907 г. и т. д. Правооктябристское большинство не поддержало предложения прогрессистов об изменении земского Положения 1890 г. и левых октябристов о понижении ценза при выборе земских гласных. Все это усиливало законодательный паралич Думы.

В структуре исполнительной власти наблюдалось снижение роли Совета министров с одновременным усилением инициатив и действий самодержца. При этом оба процесса развивались в условиях роста давления на царя и правительство дворцового окружения и так называемых темных сил, группировавшихся вокруг Г. Распутина. Новый премьер В. Н. Коковцов по своему характеру и сугубо чиновничьей карьере был исполнителем, чутко улавливающим настроения монарха. Однако он был слишком связан с торгово-промышленными кругами и уже этим чужд высшим сферам, слишком рационален, чтобы не понимать невозможности исполнения царской воли, когда Николай II требовал от него заставить замолчать прессу, смаковавшую похождения Распутина. Как убежденный монархист, Коковцов и сам не мог спокойно взирать на рост влияния при дворе «старца», настаивая на его отъезде из столицы. Этим он предопределил свою будущую отставку. Выступления премьера в Государственной думе не раз подвергались оскорбительным нападкам со стороны националистических и ультраправых фракций. На него яростно нападала правая печать.

28 января 1914 г. последовала отставка Коковцова. Его преемником стал Горемыкин, уже зарекомендовавший себя противником какого-либо сотрудничества с Думой. Это отражало настроения царского окружения, о чем Коковцов писал впоследствии: «В ближайшем кругу государя понятие правительства, его значение, как-то стушевывалось, и все резче и рельефнее выступал личный характер управления государем…»