Когда гаснут звезды - Пола Маклейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вверх по извилистой подъездной дорожке стоит современный фермерский дом с широким круглым крыльцом и наклонной крышей из гофрированного металла. С одной стороны стоит блестящий трейлер «Airstream» с красно-белым тентом, натянутым над входом. Там стоит классная доска, на которой написаны имена ее животных и цены на различные товары: молоко, сыр, шерсть, мед, варенье и свежие цветы. Я начинаю думать, что нельзя выдумать такую женщину иначе, как в качестве персонажа фильма.
Я вылезаю из «Бронко», и собака следует за мной, не обращая внимания на животных, как на надежного помощника, которым она, очевидно, и является. На крыльцо выходит женщина в длинном льняном платье с передником поверх него, дважды завязанным на талии, и серых войлочных сабо. Ее волосы подстрижены в острый малиновый боб с причудливой асимметричной челкой.
— Я могу вам помочь? — спрашивает она.
— Надеюсь на это. Я — Анна Харт, детектив, работающий в департаменте шерифа Мендосино. У вас есть несколько минут, чтобы поговорить?
— Конечно. — Она кладет руки на бедра открытым, солнечным образом. — И вы привели друга. Почему бы вам обоим не зайти?
* * *
Кухня Тэлли загромождена и уютно тускла, имеет L-образную форму, которая повторяет линию окружающего крыльца. Вдоль ее деревянной столешницы стоят банки с травами, зажатые между коллекцией книг, которые, похоже, не принадлежат ни одному читателю, не говоря уже о кухне, том об изменении климата рядом с Агатой Кристи рядом со стихами Александра Пушкина.
Она зажигает чайник и приносит керамическую миску, полную мандаринов, к круглому кухонному столу, где я сижу, наблюдая за ее клюшкой, собака у моих ног. Ей пятьдесят или чуть больше, и она хорошенькая, с тонкими морщинками вокруг рта и глаз, которые показывают мне, что она проводила время на свежем воздухе, на солнце. То, как она одета и ведет себя, кажется мне гораздо более типичным для художника, чем для экстрасенса, но это, вероятно, Северная Калифорния. Здесь все художники, или гончары, или ювелиры, или все трое.
— Уверена, вы знаете, что в этом районе есть несколько пропавших девушек, — говорю я. — Ваше имя недавно всплыло в связи с Шеннан Руссо.
— Верно. — Она сидит напротив меня, положив руки на стол ладонями вверх. Это необычный жест, но главное, что я замечаю, — это то, что она, кажется, не нервничает и не смущается моим присутствием здесь. — Я позвонила ее матери. Я чувствовал, что должна это сделать.
— Шеннан пропала без вести с июня, Тэлли. Зачем звонить сейчас?
— Я проснулась с ее именем в голове и сильным чувством, что ее убили.
— Это типично для вас? Такого рода видение?
Она задумчиво моргает, глядя на меня.
— У меня всегда был дар, если вы это имеете в виду. Когда я была моложе, я не понимала посланий и того, что я должна была с ними делать. Не всегда ясно, как я могу помочь, но в последнее время чувства и образы были очень сильны. И не только из-за Шеннан. Я связалась с шерифом Флудом, чтобы попытаться поговорить с ним о Кэмерон Кертис почти две недели назад, но он не захотел слушать то, чем я должна была поделиться.
Я подаюсь вперед, вспоминая разговор, который я подслушала в кафе в мой первый день возвращения, двое мужчин спорили об этом самом и о том, была ли Тэлли мошенницей или нет. Они, должно быть, слышали эту историю от Уилла или от кого-то в его офисе. Если она мошенница — а она может быть таковой — я пока не вижу ее точки зрения.
— Вы думаете, Кэмерон все еще жива, Тэлли?
— Да, но она не останется такой, если вы его не остановите. — Она спокойно смотрит на меня. — Во Вселенной много загадок. Я не притворяюсь, что понимаю все, что проходит через меня, но я также делаю все возможное, чтобы не бояться этого.
— Что сказала Карен, когда вы позвонили?
— Она плакала. Она чувствует, что это все ее вина, что она оттолкнула Шеннан.
— В самом деле? У Уилла Флуда сложилось впечатление, что Карен давным-давно умыла руки от Шеннан.
— Может быть, это защитный механизм от чувства вины. Когда Шеннан была маленькой, вокруг было много мужчин, много нестабильности. Насилие. Она очень сожалеет об этом.
— Карен сказала это?
— Люди рассказывают мне разные вещи, Анна. Похоже, им это нужно. Я думаю, это помогает им чувствовать себя менее обремененными.
— Значит, она вам поверила?
Глаза Тэлли ясны, как музейное стекло. Она не моргает и не делает паузы.
— Да. Может быть, теперь она сможет погоревать и обрести больше покоя. Каждый заслуживает этого, вы не согласны?
На полу у моих ног шевелится собака. Я придвигаю ногу ближе к ее телу, теплому и твердому, но все равно чувствую себя неловко, как будто Тэлли говорит о моей жизни, а не о жизни Карен.
— Что-нибудь еще из сна?
— Шеннан была одета в куртку из кроличьего меха с короткой талией и застежкой-молнией. Очень мягкой, нежной, как и все остальное.
— Эта куртка что-то значит? Была ли он на ней, когда она умерла? Есть ли улики в одном из карманов?
— Возможно. Я всего лишь проводник, Анна. Вы же детектив. Если кто-то и может разгадать эти тайны, так это вы. — Ее тон меняется, становится резче. — Вы верите в другую сторону? В жизнь после смерти?
Мышца между моими лопатками напрягается. Куда бы она ни направлялась с этим, я не хочу туда идти.
— Что еще вы можете рассказать мне о Кэмерон Кертис?
— Она приснилась мне сразу после того, как пропала. — Похоже, ее не смущает, что я сменила тему на полпути. — Сколько прошло? Десять или двенадцать дней? Она была одна и в каком-то тесном маленьком пространстве. Тоже тяжело ранена, но определенно жива.
«Жива» — это сильное слово, даже если источник не обязательно надежен.
— Где-то поблизости? Вы что-нибудь узнали?
— Я так не думаю. — Она
