Черный Магистр - Сергей Шхиян

Пока я представлял, что здесь должно произойти, и думал, что нам делать, к господскому дому подъехала очередная карета в сопровождении факельщиков. Раньше я не присматривался, но теперь для нас стало принципиально, куда ведут гостей. Если в дом, то и процессия начнется от дома, если в павильон, то действие будет проходить там, и это значительно усложнит, если не сделает невыполнимой, нашу задачу.

Между тем к ярко освещенной факелами карете подбежали слуги в одежде стрельцов с бердышами и выстроились шпалерой. Какой-то церемониймейстер в завитом парике, со шпагой на боку распахнул дверцу и опустил ступеньку. Из роскошного экипажа вылез тучный человек в карнавальном костюме французского маркиза, украшенном лентами и подвязками. Церемониймейстер склонился в низком поклоне, изящно, как при игре в боулинг, отставив в сторону ножку в красном чулке. Толстяк небрежно кивнул и сквозь шпалеру стрельцов поднялся по ступеням в дом.

— Нам нужно переодеться в факельщиков, — сказал я Ефиму.

— А где мы возьмем одежду? — задал он резонный вопрос.

— Экспроприируем, — ответил я.

— Чего сделаем?

— Отнимем.

— Как это отнимем?

— Как, как! Сам пока не знаю, заманим кого-нибудь в сторонку, оглушим и разденем.

— А как нас с теми факелами-то споймают?

— Надеюсь, что не «споймают». На человека, который сам себя освещает, никто и смотреть-то не станет. Ловят тех, кто прячется.

Ефим подумал и глубокомысленно хмыкнул.

— А зачем нам факелы?

— Потом поймешь, — прервал я разговор, начиная ощущать катастрофическую нехватку времени. — У нас дел невпроворот, не успеем подготовиться, считай, все пропало! Лучше помоги мне отвязать ветки.

Как только появился хоть какой-то план действий, сразу же возникла куча проблем, которые пришлось решать по ходу дела. Не меньше, чем костюмы факельщиков, мне нужна была какая-нибудь материя, в которую можно было расфасовать порох. Частично могли подойти наши армяки, но для этого нужно было переодеться. Чем мы с Ефимом и занялись в первую очередь.

— Иди прямо, не сгибайся, — шпынял я его, когда он непроизвольно пытался не идти, а красться, — и не сворачивай.

Пока что мы находились в пустынной части усадьбы, где попадалось сравнительно мало народа. В основном это были дворовые, занятые приготовлениями к ритуалу. Устроителей, видимо, тоже поджимало время, все спешили, и никто ничем, кроме своих дел, не интересовался. Только один раз мы наткнулись на какого-то мелкого начальника, припахавшего нас тащить тяжелую дубовую скамью. Зато вместе с этой скамьей мы попали в священный павильон.

Оказалось, что там оформлено почти все так же, как и в хоромине, включая перевернутое распятие, огромный стол для гостей и оружие на стенах. Мы поставили скамью на место, указанное мечущимся по огромному залу распорядителем, и тотчас сбежали, чтобы нас не заставили принять участие в лихорадочных приготовлениях.

Одетых в такую же рванину, как мы, слуг, почти не было, но кое-кто из дворни вполне соответствовал нашим параметрам оборванцев, так что никакого интереса у стражников, стоящих с традиционными бердышами вдоль стен зала, мы с Ефимом не вызвали. Пока мы работали на сатанистов, у меня возникла неплохая идея, как заманивать факельщиков в безлюдное место.

Первым делом мы отправились на место недавнего пожарища. Там еще толком не успели убрать обгорелые остатки конюшен, и легко нашлось укромное место для Ефима, Поручив ему найти себе подходящую дубину и ждать прибытия гостя, я побежал к павильону и набросился на стоящего немного в стороне ото всех факельщика.

— Ты это чего! — крикнул я ему. — Почему не идешь?

— Куда? — удивленно спросил здоровенный деревенский парень почти одного роста со мной.

— Как куда? Светить! — с трудом переводя дыхание, закричал я.

— Мне велели стоять здесь, — ответил он.

— Кастелян приказал тебе светить не здесь, а на конюшне! Гляди, узнает, что ослушался, запорет!

— Так меня Митька тута поставил! Мое дело сторона!

— Будет тебе сторона! Пошли скорее!

Факельщик не осмелился ослушаться и поплелся за мной.

— Быстрее идти не можешь? Розги захотел попробовать?! — опять взялся я за него.

— Да иду, иду, чуть, что так сразу розги! — недовольно говорил он, все убыстряя и убыстряя шаг.

К месту засады мы прибежали.

— Где тут светить-то? — удивленно спросил он, оглядывая пожарище.

— А вон туда загляни, тогда узнаешь! — с надрывом закричал я, показывая на место нашей засады.

— Ну, свечу, свечу, чего там, — ответил он и сунулся в закуток.

Послышался глухой удар, возглас, и факел упал на землю.

— Один есть, — сообщил, высовываясь из темноты, Ефим.

— Раздень его, свяжи, а я за следующим! — торопливо сказал я и побежал назад.

По моим прикидкам, на все про все у нас оставалось чуть больше часа. Самым сложным, как мне казалось, было достать лошадей. Если все пойдет, как запланировано, и нам удастся бежать вместе с женщинами, то рано или поздно сатанисты опомнятся и кинутся в погоню, Вот тогда убежать, прорываясь через две засады, без хороших коней нам просто не удастся. Единственный, кто мог помочь, был наш лазутчик в стане врага, рыжий Иван, но я не представлял, где его найти его этой в ночной кутерьме.

Однако, пока предстояло захватить еще одного факельщика, а это оказалось непросто. Мужиков, освещавших территорию, на периферии празднества было немного, всего человек пять, первые трое, к которым я подошел, оказались тщедушного сложения, их одежда просто не налезла бы на Ефима. Четвертый, низкорослый, но широкий мужик, оказался таким тупым, что мне не удалось даже сдвинуть его с места.

— Ты это чего! — налетел я на него, как и на первого факельщика, — Почему не идешь?!

— Ну? — просто спросил он, глядя на меня поблескивающими в мечущемся свете, оловянными глазами.

— Пошли светить, кастелян приказал, запорет! — закричал я ему в лицо и потянул за собой.

— Чаво? — спросил он, вырывая у меня руку.

— Ничаво! Тебе приказали за мной идти, светить!

— Чаво? — вновь спросил он, не двигаясь с места.

— Барин приказал тебе пойти со мной, там, — я указал в сторону сгоревших конюшен, — нужно посветить.

— Чаво? — не балуя меня разнообразием выражений, повторил факельщик,

— Иди за мной, — доходчиво, по слогам сказал я, — не пойдешь, розгами запорют! Понял?!

— Кого запорют? — наконец, сдвинулся он со своего «Чаво?».

— Тебя!

— Меня? — удивился мужик.

— Тебя, если со мной не пойдешь!

— Кто запорет?

Я посмотрел в его глаза, полные непоколебимого спокойствия, и понял, что дальше нам говорить не стоит, этой ночи не хватит, чтобы он понял, что я от него хочу. Не ответив на последний вопрос, я направился к последнему из видимых мне факельщику, но меня остановил тот же медлительный голос:

— Эй, идти-то куда?

— К конюшням, — ответил я, останавливаясь.

— Так они ж сгорели.

— Туда и зовут, — почти без надежды на успех сказал я.

— Ладно, пойду, — вздохнув, пообещал он и, не спеша, двинулся в нужную сторону.

Я с облегчением вздохнул и пошел рядом.

— Ты рыжего Ивана знаешь? — на всякий случай спросил я.

— Чаво? — почти сразу откликнулся он.

— Ивана рыжего знаешь?

— Какого Ивана?

— Рыжего! — начиная терять терпение, повторил я.

— Рыжего? — уточнил факельщик.

— Рыжего!

— Это Ивана-то? — когда мы уже подошли к конюшне, переспросил он.

— Где его найти? — коротко и конкретно, ни на что не надеясь, спросил я.

— Тама, — пальцем он показал на сарай, в котором вчера сидели освобожденные нами пленники. Подумал и спросил: — Светить-то где?

— Тама, — указал я.

— Ага, — неторопливо согласился он и сунул свою крепкую голову под ефимовскую дубину.

В свете его же факела я увидел, как на голову опустилось что-то темное, и послышался гулкий звук удара. Однако, мой приятель не только не упал, он даже не опустил факел.

— Эта чаво? — удивленно проговорил он, может быть, только чуть быстрее, чем обычно.

— Таво! — в тон ему ответил невидимый Ефим и ударил второй раз.

Я бросился помочь затащить за остаток стены простертого на земле тугодума.

— Что так долго? — спросил кучер, затаптывая горящий на земле факел.

— Уговорить не мог, — торопливо проговорил я. — Быстро раздеваем и пошли искать Ивана. Он или охраняет тюрьму, или его самого посадили.

Больше времени на разговоры у нас не было. Мы стянули с неподвижного тела всю одежду, включая белье, связали факельщика по рукам и ногам его же ремнями.

— А если они развяжутся? — усомнился я, глядя на два пока неподвижных белеющих на черном фоне пожарища тела.

— Небось, голыми постыдятся бегать, — успокоил меня кучер. — Сейчас переоденемся или опосля?