Три песо (СИ) - Романов Герман Иванович

— У меня к тебе просьба, Серхио…

Цепкие пальчики схватили его под локоть, что было еще необычнее — такая вольность вещь недопустимая, особенно для инфанты, что провела свои юные годы в затворничестве, с суровым церковным воспитанием.

— Возьми меня замуж! Я хочу быть твоей женой, рожать от тебя детей! Ты такой, такой… Да я люблю тебя, давно люблю, еще с лета! А как увидела, то обомлела — ты мой, и только мой!

Девчонка тараторила как пулемет, словно боялась, что ее остановят и отшлепают за дурость. Но нет, нельзя — принцесса все-таки!

Но тут он столкнулся с нею взглядом, нет, сцепился, и накрепко, как в старину абордажные «кошки» вонзались крюками в деревянный планширь. И сразу ухнул с головой в бездну ее сумасшедших глаз — с такой неистовой любовью, обожанием, нежностью и дикой яростью перешедшего через рубеж человека при этом, на него никогда не смотрели. Сердце в груди застучало, а душа полыхнула пороховым картузом — тут надо давать ответ сразу, и он порывисто приобнял девчонку, что сразу же так прижалась к нему, будто хотела слиться с ним в единое целое.

— Ты моя королева, и этим все сказано…

Договорить не смог, да и как скажешь, если ее губы нашли его — первый поцелуй, неумелый девичий, но страстный, чуть немного затянулся, и они совершенно не обратили внимания на грохот орудийной башни. Опомнились — но не отпрянули, хотя все произошедшее сейчас между ними было вопиющим нарушением королевского этикета, ужасающим моветоном. Да и плевать — краем глаза Сергей Иванович увидел деланное безразличие стоявших уже внизу офицеров, мостик оказался совершенно пустым.

— Про башню говорят, там след остался, когда тебя ранило, и ты упал отсюда вниз. Покажи мне, покажи!

Девчонка его потянула за локоть, он подхватил ее и быстро спустил по трапу вниз, будто времена курсантской юности вернулись, успев подумать, что у кого-то из офицеров слишком «длинный язык». Хотя «завиноватить» можно любого, чуть ли не каждый моряк с эскадры уже побывал у носового барбета, совершить такое «паломничество» стало правилом.

Орудие дало последний выстрел, ствол начал опускаться, на то, что палуба под ногами содрогнулась, девушка не обратила внимания, настоящая жена моряка. Подошли к барбету, он ткнул в пятно, что уже давно было чуть ли не самым почитаемым местом на броненосце. Понятно, что не чищенное уже несколько месяцев пятнышко ржавчины, к которому матросы специально не прикасались, либо вообще могли «подновлять».

— Приподними меня, я маленькая, ничего не вижу!

Он живо подхватил Марию на руки, поднял как пушинку, искренне удивился — девушка несколько раз поцеловала пятно, когда опустил на палубу, увидел льющиеся из глаз слезы.

— Тебя ведь тогда могли убить, и я бы не узнала что такое любовь, одна-единственная на всю мою жизнь!

И снова объятия, прилюдные, недопустимые — но офицеры и матросы продолжали старательно делать вид, что ничегошеньки не видят. Только во взглядах на принцессу было такое обожание, что дай волю, преклонят колено. Только подумал, как два офицера тут же опустились на колено и склонили головы, а затем последовали и другие. И седой адмирал тоже — дон Конкас повел себя как истинный кабальеро, подавая молодежи пример.

— Завтра же венчаемся, — решительно произнес Рамос, и, заглянув в ее округлившиеся от восхищения глаза, добавил:

— Пока мир не заключен, идет война, а на ней каждый час дорог. Все эти помолвки, обряды, традиции, все к якорю. Ты инфанта, и корабль носит твое имя! И горе тому, кто станет у нас на дороге! Пошли!

— Да плевать на все это, я в рубище к алтарю подойду, только бы с тобой навсегда, на всю жизнь!

Вот теперь все условности, которые опутывают жизнь монархов липкими узами, были между ними разорваны и отброшены, они переступили их, отпихнув как ненужную ветошь. И оба, сцепившись ладонями, направились в адмиральский салон, где находилась инфанта Изабелла, дочь королевы Изабеллы II, известной своими любовными приключениями, или блудливостью, если говорить без прикрас. Потому что все в Испании знали, что девять ее детей, включая покойного короля Альфонсо, от разных отцов, ибо супруг испытывал патологическое отвращение к женщинам, предпочитая им совсем иные увлечения со своими миньонами, как король Генрих III, тот самый, чьи пристрастия описаны даже самим Дюма…

Королева Изабелла II приложила максимум усилий, чтобы дискредитировать саму идею монархии натуральным подрывом внешних приличий, в результате чего провела жизнь в Париже, после вхождения сына на престол. Хорошо, что ее супруг формально признавал отцовство всех своих детей. Как тут не вспомнить шута Шико, который предлагал королю Генриху жениться на герцогине Монпансье, мотивируя это следующим — «если вы не сделаете ей наследника престола, то она подарит его вам»…

Глава 64

Пробудился от жара, что обдавал весь бок и плечо, и невольно вскинулся, просыпаясь, и сразу уткнувшись носом в копну душистых волос. И тут с ним произошло то, что с одним героем — «вспомнил все». Словно в сказке, но не по привычным для королевских династий традициям и канонам, а как мощный ледокол ломает на своем пути толстый лед, они на пару с инфантой отчебучили номер. Вроде не в своем уме были — 58-ми летний адмирал и 16-ти летняя принцесса, что еще даже в общество не выходила, и воспитывалась чуть ли не в монастырской строгости.

— Да уж, когда узнают о такой королевской свадьбе, то нарекут ее пиратской. Да плевать — они тут закостенели до монументной «твердости», а в Новом Свете все гораздо проще. Флаг на броненосцах «ново-испанский», а значит моя территория, а раз так, то мои и правила. Я к ним в Мадриде еще в примаки не нанимался, на коленках ползать. Не подданный, чай, и никогда им не был — отслужил свое, и остался при своих интересах, да еще с молодой красавицей женой, что такая же авантюристка. Два сапога пара — вот так и свели нас причудливые изгибы судьбы.

Сергей Иванович фыркнул, вспоминая два прошедших дня. Позавчера они объяснились под грохот орудийных выстрелов, дальше начали действовать, ввалившись к капеллану. Тот согласился их немедленно повенчать, не испугался гнева своего церковного начальства, сказав, что браки совершаются на небесах. Правда, тут же дал падре гарантию, что тот будет под его защитой, и на любого кардинала управу найти можно — епархий в Калифорнии и Техасе достаточно. Но обещал, что они с невестой к вечеру немедленно начнут всенощную, сразу после обручения, и будут оба порознь молиться до утра, а там исповедуются, и, получив причастие, отправятся под венец. И правильно — чего процедуру месяцами тянуть, время тратить на соблюдение канонов — тут они оба пришли к полному согласию и пониманию.

Дальше отправились к инфанте Изабелле, что фактически стала для принцессы второй матерью — собственных детей у нее не было, а к двум племянницам Мариям она прикипела сердцем. Почти куртуазно изгнав свитских дуэний, почти также как в библейском сюжете поступили с мздоимцами в церкви, они огорошили пожилую инфанту о своем решении немедленно вступить в брак, то есть в полдень следующего дня.

Судя по вытаращенным глазам пожилой тетки, Изабелла такого фортеля не ожидала, даже лишилась речи. Однако он ее привел в чувство не придворным, а морским способом, даже голоса не пришлось повышать. Опомнилась, и затравленно посмотрев на железный склеп, в который каюта на броненосце могла превратиться в шторм, согласилась с его обстоятельными доводами за немедленное венчание, благо орудийного грохота наслушалась, и повторения «концерта по заявкам» не захотела. И надо отдать должное, тут же благословила, причем было видно, что искренне.

Обручение назначили ближе к вечеру, нужно было к нему подготовится, и они с инфантой отправились в кают-кампанию, где объявили о своем решении всем офицерам. И закипела жизнь, будто объявили «алярм» и броненосец начали спешно готовить к бою. Причем командование принял на себя контр-адмирал Конкас, его бессменный начальник штаба, а заместителем стал альмиранте Антонио Элат, спешно вызванный с «Бискайи», с ним прибыли и командиры трех других броненосцев.