Лешая - Жанна Лебедева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бедная Листвяна…
Даже от строчек, написанных ею, веяло усталостью, замотанностью и непосильным, вытягивающим все соки трудом.
Вот так феи!
Местная флора им, значит, не по нраву пришлась, а чужемирная павловния так полюбилась, что он ее буквально на глазах до небес вытянули.
— И где ж я вам новых саженцев добуду? — пробормотала себе под нос Санька, возвращая журнал на место. — Разве что если попробовать…
— Мама, пойдем смотреть на фей! — громогласно объявила с порога Альбинка. — Пойдем прямо сейчас. Я хочу с ними познакомиться.
— Они не то чтобы дружелюбные, — предупредила Санька. — Кажется, я им не очень понравилась. Они выглядели довольно сердитыми.
— Это потому, что ты пришла в гости без подарка, — предположила девочка.
Санька задумалась:
— Ты считаешь? А вообще ты права, наверное…
— Само собой, мам, — с укоризной выдала дочка. — Вот к тебе бы домой заявились незнакомцы непонятно зачем и без подарка, что бы ты подумала?
— Что это мошенники, — ответила Санька на автомате. — Ну, или агитаторы какие-нибудь.
— Вот видишь! — вдохновилась собственной правотой Альбинка. — А если бы они пришли с подарками, ты бы была о них лучшего мнения?
— В нашем мире вряд ли. — Саньке вспомнились махинации с внезапным выигрышем, за доставку которого надо заплатить. И всякие другие подобные мошеннические схемы. Такое постоянно приходило в почтовой рассылке… — К тому же феи поняли, что я лешая…
— Пойдем, мам, все равно сходим, — стояла на своем Альбинка. — Я подарок-то уже сделала. Подарю — хуже не станет.
— Ладно, — согласилась Санька. — Пусть будет вторая попытка знакомства. А то первый блин комом получился. Что там у тебя за подарок?
— Вот! Подвесная танцплощадка из веточек, бусин, блестяшек и цветной бумаги. Красиво, правда? И музыку я им обеспечу.
Вторая встреча получилась лучше первой.
Феи больше не налетали роем и не проявляли агрессию. Они отправили несколько делегаток, которые вальяжно зависли в воздухе перед Санькой и ее дочерью.
— Здравствуйте, феи, — невозмутимо поприветствовала их Альбинка. — Мы с моей мамой-лешей хотим подружиться с вами. Вот подарок.
Она вытянула перед собой танцплощадку. Держала за веревочку, привязанную к центру крыши так, чтобы поделка медленно крутилась в воздухе.
Феи приблизились, перешептываясь и шурша крылышками, с любопытством и опаской заглянули внутрь, забрались на замощенный тоненькими прутиками пол танцплощадки, походили по ней, потопали, пошатали и наконец выпорхнули наружу довольные.
— Мы принимаем подарок, — объявили хором. — Мы хотим жить мирно, но мы не будем растить деревья, которые нам не по нраву. Только такие, с фиолетовыми цветами.
— Хорошо, — не стала спорить с малютками Санька. — Будут вам павловнии. Я попробую прорастить черенки. Но, может быть, вы все-таки поможете мне с еще одним растением?
— Может быть… Может быть… — защебетали феи, прежде чем спрятаться в бутоны. — Мы подумаем… Мы посоветуемся и решим…
— Ну, подумайте.
Санька еще раз оглядела дерево. Большое выросло. Красивое. Если феи согласятся помочь ей с ростком Дерева Жизни, получится так же? Не факт. Павловния — быстрорастущее дерево. Одно из рекордсменов по скорости роста — так в справках о ней написано. За два года может в хороших условиях до десяти метров вымахать. Это скорее исключение, чем норма…
Альбинка тем временем приладила поделку к нижней ветке.
— Вот так. Идеальное место. Да, мам?
— Да, — честно поддержала дочку Санька. — Отличная танцплощадка получилась.
А дома их ждал сюрприз.
Два мрачных сирина восседали на крыше кухни. Еще один, нахохлившись, покачивался на ветке высокой сосны. Наконец-то получилось рассмотреть сказочных птиц в деталях. Жутких и молчаливо-таинственных. Опасных. Пугающих.
Холодные лица — то ли женские, то ли мужские, скорее бесполые — повернулись к Саньке. Холодные взгляды смерили ее выжидающе.
Как ни странно, Альбинку эти впечатляющие существа совершенно не испугали.
— Мам, они за Глазунчиком прилетели? — спросила она с нескрываемой надеждой на обратное. — Заберут?
— Не знаю, — не стала давать напрасных надежд Санька. — Давай его вынесем и посмотрим, что будет.
— Давай.
Биргер тоже вышел во двор, настороженно посмотрел на птиц.
— Может, они не за птенцом пришли?
— Сейчас узнаем, — ответила Санька.
Альбинка тем временем вынесла на полянку Глазунчика. Посадила в траву.
— Смотри! Твои родные в гости прилетели. Пойдешь к ним?
Глазунчик к новоявленным родственникам особого интереса не испытывал. И так на его месте поступил бы любой другой птенец, выращенный людьми — посчитал бы себя человеком, а не вот этой вот странной тварью с морозным взглядом, на которую он ну совсем, ну ни чуточки не похож.
Сирины внимательно посмотрели на птенца, а потом снова на Саньку. В выжидании.
— Что вы хотите? — не выдержала она. — Зачем прилетели?
Птицы молчали.
— Они молодые, — догадался Биргер. — Некрупные. Подростки. Говорить, наверное, еще не умеют. На моей родине водились похожие, звались хумаи, и разговаривать могли лишь немногие — самые старые из них. Они ведь не люди. Для них речь не то, что для нас. Они друг с другом иначе общаются, без слов — только мысли друг дружке прямо в голову посылают. А слова — это для людей. Думаю, что способностью говорить по-людски обладают лишь взрослые сирины, что живут и взаимодействуют с человеком. А это молодняк… Тише… Отойдем…
Маг быстро оттянул в сторону Альбинку.
Молодые сирины, шелестя крыльями, опустились рядом с Глазунчиком, обошли его кругом и все трое разом уставились на Саньку в очередной раз. В скудной мимике их бледных лиц она разобрала досаду и растерянность.
Спросила с пониманием:
— Ну что? Что же вам нужно? Может, есть хотите?
Сирины продолжали буравить лешую взглядом. Выглядели они при этом жутко недовольными. У самого темного буквально на лице было написано: «Что ж ты нас не понимаешь, недотепа такая».
— Они тебе что-то мысленно растолковать пытаются. Что-то в голову посылают, но ты так общаться не умеешь, — предположил Биргер.
— Точно. — Санька демонстративно развела руками для особой доходчивости. Произнесла практически по буквам, медленно и четко: — Я вас мысленно не слышу. Говорите вслух или показывайте жестами, чего хотите.
Сирины, кажется, поняли свой промах,
