Я — твоё солнце - Мари Павленко

вообще рыжий!

Мамы не было долго — так долго, что я начала волноваться и отправила ей несколько сообщений, но она никогда не отвечает на телефон.

Понемногу потолок посерел.

Я отложила книгу и отправилась в гостиную.

Послушала песни Барбары.

У меня муки любви.

Блин, ну почему всё так сложно в жизни?

Вдруг я страшно затосковала по папе.

И по Джамалю.

И по Виктору.

Так я лежала на кровати, наблюдая, как растёт и поглощает меня целиком дыра в груди.

В квартире звенела тишина. Изидор сидел в моей комнате.

Хотелось, чтобы позвонил Виктор. Или пришёл, прижал меня к себе на этой огромной кровати. Обнял.

Но кровать оставалась пустой.

На часах 18:07. Мамы до сих пор нет.

Она вернулась с тремя огромными сумками после обеда, разбудив меня — я и не заметила, как уснула.

Я тут же подскочила на её кровати. Мама стояла напротив и… улыбалась в первый раз с тех пор… с тех пор как…

С тех пор, как вернулась из своего путешествия.

Я в недоумении уставилась на неё:

— Всё хорошо?

— Да, отлично. Будешь рататуй? Обещаю не спалить.

— С удовольствием. Ты как?

— Ты уже спрашивала, Дебора. И я ответила: да, отлично.

— Ой, прости.

Её лицо сияло!

— Ты выиграла в лотерею?

— Нет. А ты?

— Тоже нет.

Проще дождаться, что платяной шкаф начнёт читать стихи Неруды.

— Мам, ты не против, если я улизну в субботу вечером?

— При одном условии.

— Э-э-э, каком?

— Спустись в магазинчик Карри и купи мне книгу Вердегрис.

Утро понедельника. Мы на финишной прямой.

На другом конце — выпускные экзамены и свобода.

Когда я выхожу из дома и иду в Питомник, на улице уже светло. Ещё чуть-чуть, и будет слышен шелест листвы на деревьях.

Толкнув ворота, я столкнулась лоб в лоб с Виктором.

— Ого!

Да.

Вы всё правильно прочитали.

Прямо так и сказала.

«Ого!»

— Привет.

Если существует какой-нибудь позитивный электрошок, способный в миллисекунду спровоцировать цунами по всему телу, да такое, чтобы бум, тарарах, бам-бам, желудок на месте лёгких, ноги растут из головы, а вагина пускает слюни на правом плече, — это был тот самый момент.

— Что ты тут делаешь?

— Тебя ждал.

— Ты меня ж…

Я прошла вперёд, и Виктору пришлось поторопиться, чтобы поспевать за мной.

— А ты побрился.

— Глаз как у орла!

— Дурак.

— Тебе нравится?

Умоляю, тресните меня, кто-нибудь!

— Не знаю. Надо привыкнуть.

— Справедливо. Как прошли каникулы?

— Отлично! А у тебя?

— Держи, я привёз тебе это.

Он протянул мне свёрток.

— Дай-ка угадаю, ты привёз Джамалю такой же. — Не в этот раз.

— Хочешь, чтобы я открыла сейчас?

— Ну, наверное, так будет лучше.

Я разорвала бумажную обёртку и замерла, увидев содержимое.

— Умоляю, скажи хоть что-нибудь.

— Э-э-э… — Чтобы не рассмеяться, я даже губу прикусила. — Ну это как-то необычно, что ли.

— Да почему? — торопил Виктор, заглядывая мне через плечо, чтобы рассмотреть подарок.

Я подняла голову и уставилась на него.

И снова на подарок.

Чехол для телефона с изображением позорного пса.

За-ши-бись.

Чехол-Изидор.

— Я решила: мне очень нравится.

Виктор одарил меня широкой улыбкой. Я пошла дальше.

— Подожди.

Порывшись в сумке, я достала телефон. Виктор взял его у меня и надел чехол — ох уж эти нахмуренные от сосредоточенности брови… Как перед ними устоять?

— Где ты его раздобыл?

— Когда мы были у тебя в субботу перед каникулами, я заснял Изидора. Знай, что он сотрудничал с удовольствием — из этого пса может получиться отличная модель.

— Не сомневаюсь в этом ни на секунду.

— Но тогда я ещё не придумал подарок. А в Лондоне оказался рядом с одним магазинчиком, который изготавливает чехлы на заказ. И тут — бам — эврика!

Он думал обо мне.

В Лондоне.

Хотя гулял с Адель.

— Ладно, признаю, выглядит чехол безвкусно, — проронил он.

— Просто верх безвкусицы. Но теперь тебе придётся заснять меня вместе с этим чехлом. И Изидором.

— А потом мы закажем новый чехол: с тобой, Изидором и твоим чехлом с Изидором.

— Именно.

— Ради этого стоит вернуться в Лондон.

— Не так ли?

Мы дошагали до Питомника.

Я чувствовала себя жалкой, но у лицея стояла Таня со стайкой своих верных индюшек: они видели, как я пришла в компании Виктора — то есть вдвоём с Виктором. Я едва сдержала злорадную улыбку, как в дешёвых сериалах, когда герою удаётся отомстить за себя.

Джамаль тоже пришёл с подарком — снежным шаром, внутри которого красовалась фотография нас троих.

— Вы договорились, что ли, о подарках с фотками?

— Почему ты так решила?

Немного смущаясь (хотя чего тут стесняться?!), я показала ему новый чехол для телефона.

— Телефон с позорным псом! Очень круто, да?

— Виктор превзошёл себя!

— А я, как обычно, плохая подруга без подарков.

И я не выпендривалась. Мне правда было неловко.

— Да, но всё нормально. Скоро у тебя день рождения, это всё только цветочки, ягодки будут в субботу.

Виктор улыбнулся.

Что эти двое задумали?

Глава двадцать пятая

Дебора жаждет поцелуев: горячих, как солнце, и свежих, как арбуз

Пятница.

Я спустилась по крыльцу Питомника вместе с Джамалем. Нас окутывал смутный гул машин, доносившийся с бульвара.

Виктор подбежал к нам, но держался позади. Широким шагом я ушла вперед.

Он смотрел мне вслед.

— До завтра?

— Ага!

— В полдевятого у меня, ясно? — крикнул Джамаль.

— Ага!

Через два месяца придут результаты выпускных экзаменов.

И я буду знать, куда податься на следующий год.

И больше никаких встреч с Виктором в лицее.

В субботу утром я проснулась от странного запаха в квартире.

Сахар.

Стоило мне только повернуть дверную ручку, как мама пулей вылетела из своей комнаты, сбегала на кухню и вернулась с дымящимся подносом, на котором красовались вафли и взбитые сливки.

Вот он, запах сахара: мама приготовила мне вафли.

— С днем рождения, солнце моё!

На подносе стояла красная роза в стакане и лежали два подарка.

Ещё не очнувшись от сна, я позволила поцеловать себя и улеглась в мамину большую кровать. Никогда раньше мама не устраивала такого.

— Будешь кофе?

— Да, спасибо.

Она исчезла и вернулась с двумя чашками. Её лицо не переставало сиять вот уже несколько недель.

Как-то подозрительно.

Я откусила кусочек ещё теплой вафли, и её молочный вкус залил собой всё внутри.

— Ох, вкуснотища!

— Спасибо… Я боялась, что не получится. Уже давно не стряпала. Но готовка — как езда на велосипеде: невозможно разучиться. Откроешь подарки?

Я сделала глоток терпкого кофе.

В первом свёртке оказались три красивых