В комплекте — двое - Галина Долгова

— Я требую объяснений! — угрожающий голос Фартрейда поддержал брата.

— Увы, вы ничего не можете требовать, — печально кивнул Итарон, заставив меня мысленно зааплодировать, — позиция сил была озвучена…

— Итарон, — перебил его Арисиан, — что происходит? Такого раньше не бывало!

— Это вопрос ко мне? Если да, то я не в курсе. Видимо, девушке удалось доказать свою позицию Силам. Они вынесли решение, посчитав, что твои сыновья брезгуют даром. Именно их поведение и оскорбления привели к такому исходу.

— Что ты хочешь сказать? — слегка дрогнул голос Меарис.

— Я хочу сказать, что Силы выбрали сторону Полины. Они посчитали ее достойнее обоих Аль-Шион Даагонских, Меарис. И исправлять ситуацию придется именно им… если смогут, конечно.

— Тварь! — прошипел Артвирт. — Маленькая заносчивая дрянь…

— Ничего, братец, — хмыкнул рядом Фартрейд, — эта девка еще пожалеет…

— Думаю, — хмыкнул Тирион, — такие высказывания вам не помогут. Итарон, — он повернулся к мужчине, — я не понял, девушка признана Даагонской или нет?

— Признана.

— А с чего ты взял? — вклинился молчавший все время Мирсан, причем вид у него был жутко довольный.

— Ты же слышал… Она Дочь магов, они признали ее супругой и именно она вправе назначать наказание. Она стала Даагонской со всеми вытекающими…

— Новым именем, внешностью и силами? — уточнила Меарис.

— Да.

— И какое у нее теперь имя?

— Имя не озвучено, значит, силы не желают, чтоб его знали. Можете считать ее Полиной Даагонской. Свободная Даагонская.

— Не долго она такой будет! — снова фыркнул Фартрейд.

— Думаете найдете?

— Не думаю, — блеснули бриллиантовые глаза, — найдем.

— Хм… ладно, — глава Даагонских неловко мотнул головой, — раз такое дело… думаю, нам всем лучше разойтись. И прошу не забывать, что все случившееся не подлежит обсуждению.

— Конечно, — прошипел злой Асириан.

Главы Даагонских дружно развернулись и стали покидать помещение, оставив всю семью Аль-Шион в озлобленно-шоковом состоянии. Хотя, те тоже долго не задержались.

Уже в библиотеке, рассевшись по свободным местам, Итарон снова заговорил.

— И что дальше?

— Дальше? — прищурился Фартрейд. — А почему тебя интересует, что дальше?

— Потому что я Даагонский, проводник воли Сил и волнуюсь за Полину — этого достаточно?

— Вот меня и настораживает твое любопытство в связи с выше изложенными причинами, — смоляные брови сошлись на переносицы, а глаза буквально сверлили Итарона. Похоже, пока Артвирт отдыхает в шоке, дела взял с вои руки второй братец.

— И зря. По твоему я сейчас побегу к ней рассказывать, что ты тут решишь?

— Да что решать! — внезапно вскинулся в своем кресле Артвирт, со всего размаха швырнув бокал в стену. — Эта стерва сбежала! Сбежала! Кем эта маленькая дрянь себя возомнила? Нет! Вы только подумайте! Она свободна! Свободна! А мы? Пока она там свободна, мы обречены на целибат! Да я ее готов голыми руками удушить! — кстати, руки у него и, правда, странно дергались.

— Знаешь, я тоже не горю желанием обзаводиться рогами, — хмыкнул Трейд. — Но твое бешенство сейчас не помощник. Побереги его до тех пор, пока мы не поймаем мерзавку, — хмыкнул он, и так пошло облизнулся, что меня тряхнуло.

— И что ты предлагаешь?

— А какие варианты?

— Найти, поймать, наказать, — выразил план действий Трейд, кривя губы в ухмылке. Словно в ответ на спокойный тон, Артвирт тоже успокоился, усевшись в соседнее кресло.

— Ты прав. Девку надо найти — это без вариантов. Ждать полтора года я не собираюсь, чтоб потом еще неизвестно что получить в итоге.

— Вот и правильно. Теперь надо обдумать, что делать дальше. Итарон, есть какие-нибудь советы, как найти нашу блудную женушку?

— Как найти нет. Но примите другой совет. Научитесь уважать женщин, а не использовать их.

— А за что их уважать? — хмыкнул Фартрейд. — За то, что сами на шею бросаются? Или за то, что кроме колечек и платьицах поговорить не о чем не могут? Или за то, что каждая видит, если не повод похвастаться перед подругами, то, как минимум, добраться до денег и власти Даагонских?

— Есть такие. Но это не повод мести всех под одну гребенку. Полно достойных и порядочных девушек, только вы таких сами не замечаете.

— А ты, как правило, — усмехнулся Артвирт, — либо страшилы, либо заумные моралистки. И что с такими делать?

— Если только в темноте и с кляпом? — усмехнулся Фартрейд, отпивая вино.

— Вы безнадежны, — покачал головой Итарон.

— А сам ты не такой? — вскинулся Артвирт. — Давно таким правильным стал? У самого четыре постоянных любовницы, которые друг о друге понятия не имеют, и это не считая однодневок!

— Это не так! — взвился Итарон, а я прикусила губу. В душе поднялась волна досады. Наивная идеалистка… Итарон хороший? Вот, получи! Кобель! — Я встретил девушку, — поспешил он оправдаться, и я откуда-то знала, что то, что он говорит сейчас, это для меня. — Она замечательная, и я очень хочу, чтоб она стала моей.

— Что? И любовниц разогнал?

— Да.

— Кому ты врешь? Итарон, мы тебя не первый год знаем. Монахом ты точно не был.

— Потому что не было той, ради кого бы хотелось хранить верность, — буркнул мужчина.

— Что ж… ты прав, — согласился Фартрейд. — Так и у нас такой нет. А навязанная незнакомая девица не в счет.

— Вы ей точно так же навязаны. Могли бы проявить уважение и понимание. Наладить отношения…

— Наладим… Когда найдем.

— И как вы ее искать собрались? — кстати да, мне тоже интересно!

— А вот это, мой друг, мы тебе не скажем, — хмыкнул Артвирт. — А то вдруг, силы решат нам помешать… Ты ведь их проводник!

— Иди, Итарон. Тебя там твоя достойная ждет…

— Угу, возможно, уже нет… — пробормотал он себе под нос. Да, милый, уже не жду… И если раньше и были мысли, то сейчас точно уже испарились.

— И да, Итарон, — уже у двери окликнули мужчину братцы, — можешь донести до нашей супруги… или сил, как тебе угодно называть, что она очень пожалеет о своем побеге. Мы ее найдем. И она проклянет тот час, когда решила поиграть с нами… Она будет долго… очень долго отрабатывать нам этот месяц.

— А потом, — добавил второй, — так уж и быть, мы избавим ее от нашего общества… только вот в этот момент она на коленях будет нас умолять остаться. А теперь иди, Итарон, иди…

Итарон захлопнул за собой дверь, прошептав «прости», и картинка начала мутнеть и темнеть… в отличие от моей ярости! Что они сказали? «Пожалею»? «На коленях умолять»?