Змеиное гнездо - Томас Гиффорд

– Только не бросай меня, как Рэйчел Паттон.

– Я вернусь.

Бен дозвонился Маку в «Шугар-Буш» и разбудил его. Тот отозвался пьяным голосом. Шел третий час ночи.

– Ты трезв, Мак?

– Очень смешно! Какого черта тебе надо? И куда ты подевался? Чарли сказал, ты к нам вернешься…

– Куда подевался – неважно. Штука в том, что я должен был кое-что доставить президенту, но не могу. Посылка пропала.

– Ох, только не это… Ну почему у тебя одни плохие новости, Бен? Неужели нельзя… Слушай, ему это не понравится, так?

– Угадал, дружище.

– Бен, ты с огнем играешь, с Чарли так нельзя. Он и так бесится из-за того, что наговорил о тебе Ласалл. Так где ты? Он захочет тебя видеть.

– Я в пути.

– Спасибо, что оставил мне приятную работенку. Господи, Бен!

Дрискилл повесил трубку. Огромный суперавтобус подвез толпу туристов, которые, зевая и протирая глаза, устремились к туалету и закусочной. Умывальная за его спиной мгновенно переполнилась.

Он покинул телефонную будку и вернулся к Элизабет.

Уже на трассе она обратилась к нему из темноты:

– Бен, мне страшно за тебя. По-моему, тебе нужно серьезно подумать об адвокате.

– Я сам адвокат.

– Тогда ты лучше других должен понимать, что он тебе нужен.

– Как ты думаешь, что дальше будет?

– Бен, Ласалл впутал тебя в убийство Дрю. Мы не знаем, как это получилось, но теперь тебе нужен адвокат, который бы тебя представлял, держал передовую линию обороны, когда полиция или следователь по особо важным делам вызовут…

– Я не хочу выглядеть виноватым, – возразил он, улыбаясь про себя. – Нанять адвоката – все равно что признать свою вину, это всем известно.

– Бен, я серьезно. А теперь еще это дело с Рэйчел Паттон… Мы понятия не имеем, что происходит, откуда она взялась и куда нас ведет или привела. Повторяю, тебе нужен адвокат. – Она замолчала, но Бен понимал, что продолжение следует. – Я не хочу, чтобы ты мотался по стране, когда кто-то собирается тебя убить. И не говори мне, что я страдаю паранойей. Ты идешь по следам мертвецов. – Морщины в углах ее губ пролегли глубже. Она не шутила. Штормовое предупреждение. – А теперь Чарли разозлится на тебя еще больше… Пора бросить все это. Ты слышишь? Я с тобой разговариваю!

Он отозвался:

– То ты хочешь, чтобы я участвовал… то чтобы все бросил… Как тебя понять?

– Бен, – только и сказала она, и он понял, что шутки кончились.

Он кивнул, глядя на дорогу. Она, конечно, права. Все связано в какой-то безумный узел, ему в этой путанице не разобраться, а оказался он слишком близко к центру. Он будто заблудился в одном из тех английских лабиринтов из живых изгородей выше человеческого роста и понимал, что думать и действовать надо осторожно. Что с трудом дается, когда ты злишься. А он злился.

Элизабет осталась бы с ними, стала бы драться за него и вместе с ним, но ее нельзя втягивать в этот лабиринт. Ее надо вывести из-под удара. Слишком много кругом опасностей, слишком близко падают снаряды. Они уже отыскали его друзей. Он не желал, чтобы следующий нашел и его жену.

Рассветало, и они приближались к Вашингтону, когда их внимание снова привлек голос из радиоприемника. Передавали заявление Боба Хэзлитта, сделанное им в интервью в программе «Доброе утро, Америка» на телестудии в Майами, где он встречался с делегатами. Хэзлитт старался держаться сдержанно, но в голосе прорывалась неподдельная ярость.

– Давайте объяснимся… Я никогда не назову президента Соединенных Штатов предателем… Но и будь он предателем… он не мог бы предавать силу и ценности этой страны более эффективно, чем делает это теперь, пытаясь отправить такого человека, как Шерман Тейлор, в Мексику защищать проигранную партию. Это ересь, и, могу сказать, не слишком умная. В январе в своей «Пораженческой декларации» он вывел Америку на курс, который сделает нацию легкой добычей, оставит ее практически беззащитной! Америка, бывшая крепостью, уподобилась старушке, вышедшей поздней ночью на темную улицу, которой остается только ждать, когда ей дадут по голове. Достойные мужчины и женщины сражались и умирали за безопасность этой страны, и они не для того погибли, чтобы нас ввергли в бездонную пучину беспомощности! Президент талдычит о каком-то мифическом, невидимом тайном правительстве, вопит с крыши, что вокруг оборотни-невидимки… а теперь еще призывает пожертвовать Шермом Тейлором ради своей дурацкой затеи! Нет, этот дешевый трюк не сработает, потому что каждый видит, что он вытворяет со страной! Этот человек в Белом доме ставит под удар нас всех, друзья мои. Он прав – нет худшего врага, чем враг внутренний… И зовут его Чарльз Боннер!

Настала среда.

Он проснулся к полудню, с мутной головой, вспоминая, как они зарегистрировались в маленьком джорджтаунском отеле, чтобы избежать толпы репортеров и прочего люда, поджидавшего у квартиры на Дюпон-серкл. Проснувшись, он поискал глазами Элизабет. Ее не было. Он приподнялся на локте и попытался сфокусировать взгляд. Поднял трубку телефона и нажал «ноль». Попросил принести в комнату кофе и сок. Он проснулся. Или почти проснулся. Помотал головой, как большой пес, стряхивая паутину, и набрал номер нью-йоркской конторы. Ответила Элен, обычным сухим тоном.

– Элен, это я… Меня еще можно узнать?

– Более или менее. Где вы?

– Вам лучше не знать.

– Да, но Дэйд Персиваль желает знать. Так же, как и ваша партия.

– Скажите Персивалю, чтоб он…

Такие, как Персиваль, вечно доставляют много хлопот. Зря он прошлой зимой послал Персиваля в Вашингтон, заниматься с администрацией Белого дома юридической разработкой кое-каких законодательных актов. Тот вернулся, уверенный, что понимает Вашингтон и знает, как прибрать его к рукам. Дэйд Персиваль… Ну и черт с ним.

– Скажите ему сами.

– У вас там все налажено?

– Непрерывно звонят из прессы, ищут вас. Мы тут развлекаемся.

– Извините, что заставляю вас этим заниматься, Элен. Рано или поздно это кончится. Еще кто-нибудь звонил?

– Пара клиентов. Ничего срочного, так что я им сказала, что вы у президента. Это всегда действует. А сегодня утром звонил мистер Ларкспур: узнать, все ли у вас в порядке.

– Что вы ему сказал?

– Сказала, что вы из команды «Нотр-Дам» и у таких, как вы, всегда все отлично.

– Ничего не поделаешь, придется повысить вам жалованье.

– И еще вы, должно быть, не ответили в понедельник на звонок мистера Уорделла…

– Черт, забыл! Закрутился…

– Он опять звонил сегодня утром, говорил довольно настойчиво. Из Сентс-Реста. Хотел знать, получили ли вы его сообщение. Я объяснила, как вы заняты, и сказала, что внесла его в список, а он сказал, что мне стоит пошевеливаться и переставить его в списке на первое место.

– Понял.

– Он сказал, речь идет о мистере Саммерхэйзе и мистере Тарлоу.

– Чтоб ему сказать это раньше! Ну, я ему перезвоню. Это мой промах, Элен. Это все?

– Да. Миссис Дрискилл сейчас в Нью-Йорке или в Вашингтоне?

– Она со мной. Слушайте, я завтра-послезавтра выйду на связь. Пока просто держитесь. И еще, Элен, мне нужен Берт Роулег.

– Сейчас.

– Бен? – прозвучал в трубке голос Роулега, хитроватый, ироничный, дружеский голос. – Как с утра настроение у президента?

– У меня не спрашивай, Берт. Я сейчас у него не в фаворе. Но полагаю, настроение у него ничего себе. Надо думать, сегодня все его бесчисленные сторонники займутся выкручиванием рук делегатам.

– А уж о сторонниках Хэзлитта промолчим, – заметил Роулег. – Все это напоминает драку в борделе субботним вечером.

– Как дела в конторе? Дух на высоте?

– Бен, давай минутку побудем серьезными. Дэйд Персиваль трудится не покладая рук. Ведет беседы с партнерами в уединении своего кабинета. Обсуждает, можем ли мы позволить себе разлад, который ты внес в фирму… Вспоминает о репутации, которую приобрела фирма умением хранить тайны клиентов. Сегодня утром он заявил, что «сдержанно» принимает «неосторожное» поведение президента. Понимай как хочешь. И кое-кто к нему прислушивается.

– Ну, можешь намекнуть, что в ближнем бою со мной лучше не связываться.

– Намеков может оказаться мало, Бен. Возможно, ему нужны наглядные доказательства.

– Если иначе будет нельзя, я вернусь. Но постарайся сам обуздать этого паршивца, идет? И организуй хороших ребят.

– Конечно, Бен. Слушай… насчет этого не беспокойся. Похоже, у тебя и так есть чем занять черепушку. Если здесь станет по-настоящему жарко, я дам тебе знать.

В дверях появилась Элизабет, полностью одетая и нагруженная газетами. За ней маячил посыльный с подносом.

– Я перехватила его на выходе, – сказала она. – Добавила к кофе круассаны и бриоши. – Подписав чек и добавив чаевые, она свалила газеты на кровать.