Слеза дождя (СИ) - Ветер Анна

Ведьма прошлась по комнате.

— А вы не похоже на ведьму. — сообщил мальчишка в канапушках.

— Папа говорил, что ведьмы не злые. — добавил второй, похожий на первого, как две капли воды.

— Ой, а вы умеете делать каменных солдатиков? — спросила девочка лет двенадцати.

— Ну всё, сейчас я вас заколдую. — еще сильнее сдвинув брови, произнесла Валя, старательно копируя злодеев из кино. — Кошка сдохла, хвост облез, кто слово скажет, тот ее и съест!

Дети мгновенно замолчали. Самые младшие усиленно зажали рты ладошками и испуганно таращились на ведьму.

— Деревня… — тихо протянула та и уже громче добавила. — Заклинание снимается крепким сном. Так что, быстрее спать. Утром сможете болтать, сколько влезет.

Быстро закивав, подопечные Вилентины разбежались по своим лавкам и старательно прикрыли глаза.

— Хочу предупредить — это заклинание будет действовать каждый день. Поэтому когда ваша мама скажет, ложитесь спать, вы только сможете попросить ее о сказке, а потом… Ну вы меня поняли. А сейчас, чтобы вам лучше засыпалось, я расскажу вам сказку.

Виль немного подумала, какая сказка может подойти для местных условий. Колобок? Так бездарно разбрасываться продуктами питания! Кто это одобрит? Курочка ряба? Опасно, вдруг детки потом во всех курятниках будут искать злополучное золотое яичко⁈ Теремок? Животные—строители? Чушь! Перебрав в голове еще несколько вариантов, знакомых с детства, девушка наконец, сделала выбор.

— Итак, сказка будет называться «Золушка». Про трудолюбивую девочку, которой повезло в жизни встретить добрую ведьму. Жила—была…

Минут через двадцать ведьма вышла из комнаты и осторожно прикрыла дверь.

— Устали? — понимающе спросила хозяйка, как раз домывая посуду. — Да вы не волнуйтесь, сейчас пойду и их уложу. Сорванцы они у меня. А утром сбегаю…

— Да нет, не устала. Я им сказку рассказала и они уснули. — Челюсть хозяйки мгновенно отвисла в немыслимом удивлении, а руки, протирающие тарелку, замерли на месте. — Кстати, — как ни бывало, продолжила ведьмочка, — а ваши дети знают, что такое хрусталь? — женщина нахмурилась. — Ясно, — вздохнула Виль. — Так, на всякий случай, если они вас завтра спросят: хрусталь — это красивое стекло.

Колдун вернулся в дом, когда на улице уже совсем стемнело. Ожидавшая его Виль, хотела съязвить по поводу столь долгих банных процедур, но решила, что дело прежде всего, поэтому, стоило Никклафу прикрыть дверь, выпалила:

— Нужно спасти ведьму от сожжения.

— Нельзя этого делать — много народа, столица недалеко, нас будут искать. — тут же возразил он.

— И что? Дадим умереть невинному ребенку?

— С чего ты взяла, что это так? Может она человека убила!

— Ага, конечно. — заскрипела зубами ведьма, но быстро подумав, решила сменить тактику. — А давай я тебя поцелую? — подобралась к нему поближе и их глаза встретились. Чеееерттт! А ведь она действительно этого хочет! — Грех пропадать такой чистоте…

— Опять решила примерить меня в качестве мужа? — усмехнулся Ник и ведьма вспыхнула.

— А что, я по—твоему колдуну не ровня?

— Ты не понимаешь. — выдохнул он, беря ее за руку.

— От дурака слышу!

Выдернув ладонь, Вилентина схватила свой рюкзак и буквально выбежала на улицу. Услышав шаги позади, взглянула на крышу и легко воспарила, усаживаясь на конек. Колдун выбежал секунду спустя. Внимательно осмотрел весь двор, прошел к воротам и вернулся обратно в дом. На лице Виль появилась грустная усмешка — побоялся делать видимыми их путы, деревенские могут не так понять. Народ, близость столицы…

— Да мне и не нужен такой муж! — в сердцах заявила ведьма и заплакала.

И почему из всех колдунов, рыскающих по этому миру, ей попался именно этот — невозможный эгоист⁈ Другой бы давно ухлопал ее, чтоб не мучилась или женился, а этот… Нет, в дом она не вернется и ведьмочку от сожжения спасет! Всем на зло! Виль осмотрелась и увидела довольно широкий переход крыши около печной трубы, словно созданный для удобного времяпровождения. Устроившись там, она утерла слезы, достала прабабкину тетрадь, очертила вокруг себя отводящим взгляд заклинанием и, «повесив» энергетический шарик, принялась изобретать способ спасения ведьмочки.

Никклаф какое—то время лежал в кровати, ожидая, что Виль вернется, но вскоре понял, что она решила выпустить пар. Поворочавшись некоторое время с боку на бок, он встал, проверил содержимое своей сумки, принимая решение и, с чувством выполненного долга, уснул.

Вилья не появилась даже на завтрак. Голодная ведьма — это уже серьезно. Но что-то менять или откладывать уже было нельзя. Первым делом он расплатился с хозяйкой и уточнил у нее про отчима ведьмочки, было очень удивительно, что тот не вступился за падчерицу в очередной раз. Оказалось, что в этот раз тот был в очередном запое по случаю годовщины кончины жены. Запой должен был продлиться еще дня три. Никклаф вытащил из сумки три амулета. На один, испорченный Валей, наговорил несколько слов и отдал хозяйке с просьбой передать Степану, когда тот выйдет из запоя — воспроизводящий амулет был способен на еще одну трансляцию. Второй амулет, забранный из комнаты колдунов, решивших отправиться к морю, надел на шею, а третий, на всякий случай, положил в карман. После всех манипуляций, Никклаф взял коней и спешно покинул деревню. А через час в Крашень медленно вошел судья.

Как и положено судье, он чинно, распугивая народ одним своим видом, прошел к дому старосты. Толстяк с бегающими глазками как раз покидал двор, чтобы успеть присоединиться к казни маленькой ведьмочки. Увидев судью староста побледнел, его губы и пара лишних подбородков задрожали и он испугано поинтересовался приходом вершителя.

— Нам стало известно, что в этом селении хотят казнить ведьму. — отчеканил грозный голос судьи.

— Да—да. — подобострастно пролепетала местная власть. — Сжечь ее хотим.

— Почему о нахождении ведьмы в деревне не было известно в пункте регистрации?

— Так ей регистрироваться—то нужно в двадцать два, а ей еще и двадцати нет. — появился проблеск улыбки толстяк.

— Веди меня к месту казни! — велел судья и староста чуть ли не вприпрыжку поскакал за деревню, где был установлен столб.

Вокруг этого места, казалось, собралось не менее сотни человек, а то и больше. Кто—то смеялся, кто—то праздно обсуждал событие, кто—то зло поглядывал на столб. Завидев старосту вместе с судьей, народ расступался и старался отойти подальше — про гнев судей ходили страшные легенды. Как раз в этот момент два крепких мужика привязывали к столбу худенькую девчушку лет двенадцати. Девочка не выражала никакого протеста, в ее глазах не было страха, только легкое удивление и разочарование. Разочарование в людях, которым она помогала.

— Это ребенок. — пророкотал грозный голос судьи, сбросившего для пущего страха свой капюшон.

— Да. — закивал толстяк, стараясь не смотреть на зеленого монстра. — Она ведьма.

— Ведьма⁈ — две надбровные дуги судьи, не имевшие растительности, сдвинулись, делая его еще более страшным. — По—моему всем известно, что до двадцати лет наличие Силы не делает человека ни ведьмой, ни колдуном! — часть толпившегося неподалеку народа, одобрительно загудела — было понятно, что решение о сожжении принималось не всенародно.

— Но мы… Она… Понимаете. — залепетал староста.

Его бегающие глазки на мгновение кинулись к девочке и замерли, а без того бледное лицо, пошло пятнами. Судья тоже повернулся к месту казни. Вокруг столба с хворостом, ровным кругом, подымалась стена из земли и пыли, полностью скрывая привязанную ведьмочку от народа. Судья подавил едва заметную усмешку и посмотрел поверх земляной трубы — там, наверху, на фоне неба почти незримо колебался воздух…

Труба вилась вокруг столба несколько минут, раскидывая в стороны камни и грязь, а потом схлынула, словно ее и не было. Ведьмочки, привязанной к столбу на месте не оказалось. Люди ахнули и все, как один посмотрели на, начавшего сереть старосту и, рядом стоящего вершителя.