Выжигаю имена в сердце своем (СИ) - Светлая Надежда

Детские поделки на деревянных подставках, засушенные цветы, разноцветные камешки в вазах и непонятно для чего предназначенные чудеса других континентов на стеллажах и стенах. Но не столько внутренний облик дома напоминал о старой жизни под крылом родителей, сколько детские крики и заунывный плач родителей, огорошивший гостей с первых секунд.

Хоть двое малышей уже давно умели ходить и неплохо успели освоить навыки говорения, казалось, что, когда они были новорождёнными и спали большую часть суток, с ними двумя не освоившимся родителям приходилось куда проще. Они никуда не бегали, ни во что не врезались и не пытались добраться своими шаловливыми пальчиками до всех горизонтальных поверхностей в попытке всё с них снести. Но это было давно, и юные родители почти успели позабыть те счастливые деньки. Сейчас же в доме, несмотря на тщательную уборку с утра, царствовал хаос.

— Святые угодники, — послышалось со стороны внутреннего дворика, — не могу поверить, что два этих ангелочка могли сотворить такое с домом в преддверии праздника. Уж скорее двое взрослых отлынивали от своих прямых обязательств.

Бабушка Марфа добродушно улыбнулась, входя в знакомые стены и насмешливо оглядывая разрушения.

— Но всё это не важно, где же мои любимые внучата? Для вас у меня всегда найдутся маленькие подарочки.

Стоило прозвучать заветным словам, как на какое-то время в доме воцарилась блаженная тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов. Но кроткому счастью не суждено было длиться вечно. Прошла минута, и на втором этаже послышался тяжёлый топот двух пар маленьких ножек. Из-за перил лестницы показались две макушки пшеничных волос. Маленькими ручками дети ухватились за перила и что есть мочи быстрее перебирали ногами, опасливо глядя на узкие скользкие ступеньки. Светясь от счастья, два ангелочка набросились на привыкшую к таким действиям бабушку и вприпрыжку стали водить вокруг неё хоровод, не замечая никого вокруг. Погрузившись в игривое настроение с головой, дети стали крутиться быстрее, пока неокрепшие ноги не запутались, и малыши не отлетели назад, врезавшись в очень высокого парня с длинными волосами.

— Бабушка, а это кто? — пролепетали дети, глядя широко распахнутыми глазами на широкоплечего дяденьку и видя в нём потенциальные качели. Не дождавшись объяснения, они схватились за ремень его брюк. — Дяденька, а вы нас покатаете?

К такому развитию событий Маркус не был готов.

Глупо таращась с высоты своего немалого роста на двух детишек, рыцарь попеременно поглядывал то на Яна, то на Марфу, беззвучно ища у них помощи. Маркус познал много в своей насыщенной жизни. Он мог днями не питаться, если назойливая дичь никак не хотела ловиться в жарких тропических лесах. Мог оказаться в плену у случайных разбойников, не имевших представления о том, с кем имеют дело. И один лишь Маркус знал, как Радигощ О Де Фоль тренировал своего только научившегося брать в руки меч сына. Мужчина холодной наружности не желал иметь уязвимые места, тем более, в лице семьи, и задействовал любые силы, что были ему только доступны, но перекроил сыновей в непробиваемые и неприступные ни для чужих, ни для родных крепости.

Из раза в раз Маркус упорно показывал невероятные способности к выживанию во всевозможных условиях, когда от хладного ума и недюжинной силы зависела его жизнь. Но стоя перед двумя человечками, неловко пытающимися взобраться на высоченное тело родного дяди, до боли сжимая кожу под его одеждой, мечник испытывал непреодолимый растущий страх.

Словно на секунду он вернулся в детство, когда в середине осени подобрал с улицы грязного щенка и втайне от родителей вместе с Волибором пытался его вырастить. Из немощного питомца, который не мог самостоятельно сделать и пары шагов, настолько обезвожен и истощён он был, щенок вырос в натренированного, не знающего страха преданного друга.

До тех пор, пока Дуглас, так прозвали мальчишки собаку, не начал рычать и скалиться на главу семьи — Радигоща О Де Фоль. В отце хозяина собака видела злого человека, который являлся угрозой для Маркуса и Волибора. Защищая своих спасителей, она нападала на жестокого человека, стоило ему поднять руку на своих детей. И такие выходки не остались безнаказанными. Но расплатиться за них пришлось не верному псу, а тем, кто его любил, но навек потерял.

Живые воспоминания лёгкими крыльями бабочек вспорхнули в памяти, извлекая из её закоулков сохранённые моменты неутешительного детства. Назойливая мысль всё чаще мелькала в сознании Маркуса: «А правда ли семья — спасительный круг, защищающий от неправильной жизни, или семья же и ведёт к ней, к этой неправильной жизни?»

На неумолкающие звуки детских голосов вышел импозантный мужчина под два метра ростом. Ниже Маркуса, но ещё намного выше Яна. Прямой немигающий взгляд, как и у обладателя светло-карих с золотыми прожилками глаз. Запачканный красками фартук поверх измятой рубахи, три верхние пуговицы которой открывали широкую грудь, исполосованную глубокими шрамами. Большая часть густых каштановых волос была поднята наверх и собрана в причудливый пучок. На затылке они свободно свисали, доходя до плеч, и невысохшими кончиками оставляли мокрые разводы на рубашке. Коротко постриженная борода переходила в две тугие косички, а брови напоминали взъерошенные крылья ворона. Мужественный образ завершала пыльная тряпка в руках, детские игрушки и другие мелкие предметы в кармане фартука.

Многозначительно присвистнув, мужчина шутливо покачал головой и довольно улыбнулся.

— Какие люди! Я уж думал, ты давно угодил в лапы смерти. Но посмотрите на него, этот засранец цветёт и пахнет, — мужчина вплотную подобрался к Маркусу, тормоша голову младшего и приводя его лохматые волосы в ещё более безобразный вид.

Отбиваясь от настойчивых нападок, Маркус исподлобья зыкнул на нарушителя своего спокойствия и коротко указал на него говоря:

— Ян, рад представить тебе — или не совсем рад, — прошептал он тише, — моего старшего брата. Знакомься — Волибор О Де Фоль. Хоть по виду этого стареющего не по дням, а по часам создания и не скажешь, но он не является моим дедушкой или, так и быть, если всё-таки убрать пару годиков, троюродным дядей, которого я вижу раз в столетие. Уж лучше бы это был он…

— Приятно познакомиться, Ян. Ты не обращай внимания на слова моего заносчивого братца, — протянув широкую ладонь, Волибор замешкался и неловко почесал затылок. — Простите, потерял бдительность. Начал общаться с вами неформально, позабыв обо всех приличиях. В Ассааде редко общаюсь с новыми людьми, вот по привычке и обратился как к старому знакомому.

— Всё в порядке, для меня так будет удобнее, — ухватился за ладонь наримец и крепко её сжал. — Меня зовут Ян Башазаг, будем знакомы.

— Кто бы знал, Марчи, что ты обзаведёшься таким достойным другом, — хохотнул мужчина. — С твоей-то кислой физиономией только на похороны идти.

— Сказал мне повелитель грязного бельишка.

Волибор недоумённо посмотрел на Маркуса.

— Не хочу тебя расстраивать, но тебе придётся смириться не только с моей физиономией, но и с твоим потерянным достоинством перед важным гостем. Взгляни на передник. Может, зрение и могло тебя подвести, но обоняние? Беги, братец, пока этот кусок тряпки окончательно не пошел в утиль.

Немедленно скользнув по фартуку взглядом, Волибор сразу понял, о чём говорил Маркус. В районе некогда белого кармана, под завязку набитого неизвестными предметами, красиво растекалось увеличивающееся в размере болотно-коричневое пятно. Быстро прикрыв руками продукт жизнедеятельности детишек, Волибор отсалютовал пришедшим парням и, промычав что-то неразборчивое, быстро ретировался.

— Маркус, — укоризненно произнёс Ян, — можно было предупредить его более деликатно. Ты не виделся с ними четыре года, и первое, что ты сделал — это подшутил над братом.

— Это норма в нашей семье. Было бы более странно, если бы я отвесил ему глубокий поклон, тогда бы он точно поставил под сомнение моё психическое состояние. Возможно, и личность.