Русь - Дорога из глубин тысячелетий, Когда оживают легенды - Валерий Шамбаров

Хотя культ Матери и богинь, выступавших различными ее воплощениями, обычно предполагал сочетание различных аспектов ее деятельности — и прародительницы, и воительницы, и покровительницы брака, любви, плодородия, охранительницы очага и здоровья, — но у разных народов предпочтение отдавалось своим направлениям подобной компетенции. Так, в странах Ближнего Востока больше внимания уделялось аспекту чувственной любви, которой соответствовали божества — аналоги Венеры, поэтому главную роль в служении им играла ритуальная проституция. У арийских народов на первый план выдвигалось другое проявление богини Матери — в качестве покровительницы природы. Богини, соответствующие этому культу, вроде Дианы или Артемиды, обычно выполняли также функции воительниц и часто считались девственницами. Это видно даже из славянских языков, где индоарийское слово «деви», в переводе означающее просто «богиня», трансформировалось в «дева», ставшее синонимом целомудрия. Из этих качеств божества вытекают безбрачие и агрессивность служительниц, неоднократно запечатлевшиеся в фольклоре. Скажем, в мифах Аркадии присутствует великая охотница дева Аталанта, во фракийских легендах — воинственные Гарпалика и Полифонта, у иранцев — Гурдафарид, у ирландцев — Скатах, у германцев — девы Валькирии, а дорийцы перед сражением молились Музам, которые приняли в их религии и функции Валькирий.

Следы религиозных организаций, подобных «амазонкам», можно найти и в исторические времена — они сохранились в виде «женских» обществ и союзов, носивших обычно тайный характер. Во Фракии и Малой Азии это были менады мужчина, попавший на их празднества, мог за это поплатиться жизнью. В Индии-общества йогини, жестоких колдуний и жриц- богини-воительницы Кали, приносивших ей кровавые жертвы. У кельтов — институт жриц, игравших главную роль в ритуалах человеческих жертвоприношений. В Риме — религиозный орден весталок, которые частности, должны были благословлять начинаемые войны, а на кровавых гладиаторских боях занимали почетные трибуны поближе к арене. Они, как и многие легендарные воительницы" были девами, а потеря целомудрия каралась жестокой смертью. Существовал в Риме и тайный женский культ Бона Деа (Доброй богини), на обряды и сборища которого мужчины категорически не допускались.

Подобные обычаи бытовали и у славян. Какая-то организация, подобная весталкам, была в крупном святилище в Ромове. Точно так же входивших в нее служительниц-гриваиток ждала смерть за нарушение девственности, как и за небрежность в поддержании священного огня, если он угасал (весталок за такую вину подвергали лишь порке). Согласно Ибн-Фадлану, у русов человеческие жертвоприношения осуществляла тоже женщина-жрица. называвшаяся "ангелом смерти". А следы существования тайных женских союзов сохранялись на Руси вплоть до XIX в. в виде празднования "Честного Семика", куда допускались только незамужние девушки, «кумившиеся» и символически «венчавшиеся» между собой с песнями, в которых упоминалось имя древней богини Лады. Хотя смысл этих обрядов, конечно же. давно был утерян, но свои сборища и ритуалы им тоже предписывалось держать в секрете (см., напр., Мельников-Печерский П. И. "В лесах". М., 1955). Само название «Семик» очень уж близко к имени Смик, который у пруссов был богом девственности. А Лада была богиней любви и плодородия.

Известно, например, описание ее большого храма в Моравии, В нем стояла статуя обнаженной богини с длинными распущенными волосами, держащей в губах бутоны роз, в руках — золотые яблоки и стоящей на повозке с запряженными в нее лебедями. Согласно описаниям, сквозь левую грудь просвечивало сердце и вырывался луч света, а свиту ее составляли статуи трех нагих дев. Причем качество скульптур было настолько высоко, что современники считали их авторами греков. А при храме, кстати, существовал воспитательный дом, где проходили обучение и жили на правах полумонашеской организации 150 девушек из семей знати, выполняя одновременно функции младших служительниц и охранниц храма. Так что сильные элементы матриархата в некоторых сарматских племенах наверняка были не пришлыми, а исконными, сохранившимися с незапамятных времен. И именно савроматские воительницы вошли в русские сказания под именем богатырш-поляниц; их же упоминает и "Повесть Временных Лет", обозначая по-гречески «амазонками», которые "вовсе не имеют мужей".

Сарматы издавна жили рядом со скифами. С IV в. до н. э. их неоднократно подкупали и использовали цари эллинского Боспора в борьбе против Скифии. Так. в 309 г. до н. э. в гражданской войне между сыновьями боспорского царя Перисада Сатиром II и Евмелом первый привлек в качестве союзников скифов и фракийцев, а второй — сарматские племена. Поначалу скифы одолели, разгромив противника в битве, но при осаде меотской крепости Фат, в которой укрылся Евмел, Сатир погиб, а его брат Претан оказался куда более бездарным полководцем и правителем, быстро растерял сторонников и был побежден, Евмел приказал умертвить не только его, но и всех друзей Претана и Сатира, их жен и детей. Лишь сын Сатира спасся и получил убежище при дворе царя Скифии Агара. При Боспорском дворе это означало, естественно, окончательную победу "сарматской ориентации".

Но толчком к переселению послужили не события на Боспоре, а очередной этнический взрыв в Средней Азии. Здесь туранские кочевые племена объединились под руководством Аршака из сакского племени дахов, обитавших на восточном берегу Арала, и образовали народ парфян, а затем повели борьбу за создание своего царства. Сначала оно охватило примерно территорию нынешней Туркмении, части Узбекистана и Казахстана, а потом парфяне вторглись в Иран, выгнали оттуда македонских правителей и подчинили его, возведя на престол династию Аршакидов. Естественно, эти события откликнулись во всем среднеазиатском регионе войнами за передел жизненного пространства. Одни народы терпели поражения и вытеснялись с мест проживания, другие вели завоевательную политику вместе с парфянами (или параллельно с парфянами). И толчок докатился до Дона, вылившись в сарматское вторжение.

До сих пор скифам в родных степях удавалось одолевать всех врагов. Однако сарматы, как и парфяне, произвели революцию в военном деле. Они создали тяжелую конницу — прообраз будущих рыцарей. Всадники, защищенные чешуйчатой металлической броней и шлемами, были вооружены длинными прямыми мечами и четырехметровыми копьями, которые цепочкой крепились к шее лошади, чтобы в удар вкладывалась вся сила движения. У некоторых племен (или в некоторых родах войска) броней защищались даже кони — о подобном снаряжении "азиатских скифов" писал, например, Арриан, во II в. служивший римским наместником в Каппадокии и хорошо знавший парфянское и сарматское вооружение (ему самому пришлось отражать их вторжения). Помпонии Мела также сообщает, что "население Сарматни по одежде и вооружению ближе всего подходит к парфянскому". Снаряжение тяжелой латной конницы парфян и туранцев с длинными копьями, одним ударом способными нанизать несколько врагов, подробно описывает и Плутарх в своих книгах «Лукулл», "Помпеи", «Красе» (что, правда, не мешает ему презрительно именовать «варварами» народы, перенявшие лучшие достижения греческой культуры, в том числе классический театр, а в вооружении и военной технике наголову превзошедшие римлян).

В других источниках также содержатся упоминания, что в III–II вв. до н. э. на Востоке появились «неранимые» — настоящие рыцари, облаченные в доспехи, сражающиеся на огромных, тоже закрытых железом «нисейских» конях, специально выведенных, чтобы выдержать тяжесть брони. Железные латы, шлемы и оружие обнаружены археологами в многочисленных сарматских погребениях, Тацит отмечает, что едва ли какая-нибудь армия была способна выдержать напор сарматской кавалерии, если ей не препятствовали местность и погодные условия. Выстроившись в линию и сохраняя строй, такая конница наносила страшные лобовые удары, сметавшие врага. Легкая кавалерия скифов, основным вооружением которых были лук со стрелами, дротики и короткие мечи, выдержать подобных атак не могла и была разгромлена. По-видимому, савроматов поддержали и угорские племена (может быть, те же Геродотовы йирки, некогда покоренные скифами и обложенные ими данью).

Хронология разыгравшейся войны не совсем ясна. Началась она, вероятно, в конце III в. до н. э., а основная битва за Северную Таврию происходила, согласно Полибию, около 179 г. до н, э. Л. Н. Гумилев датирует ее 190–180 гг. до н. э. Но после поражения скифов война пошла на полное их истребление. Убивали всех, кого могли настичь. Страбон сообщает, что савроматы, "сделавшись сильнее, опустошили значительную часть Скифии и, поголовно истребляя побежденных, превратили большую часть страны в пустыню". Причина такой жестокости остается загадкой. Накопившиеся давние счеты? Религиозная вражда? Кровная месть? Спаслись только та часть скифов, которым удалось отступить. Одни ушли в Крым, другие на запад, в поднепровские леса, третьи на юг, за Дунай, где они осели в Добрудже, получившей впоследствии название "Малой Скифии". Взять Крым сарматы так и не сумели, и там образовалось новое скифское царство, названное в "Велесовой Книге" "княжеством Суренжань" (II, 6в). Возможно, как раз тогда эта часть скифов, смешавшаяся с таврами, стала для праславян «сурожцами», т. е. жителями Сурожа — в данном случае как обобщенное название Крыма. Точно так же, как для эллинов они стали «тавроскифами» скифами, живущими в Таврике — Крыму, в отличие от просто «скифов», коими стали для греков уже сарматы. Столицей царства был Неаполь Скифский близ нынешнего Симферополя.