Подвиньтесь! Подвиньтесь! - Гарри Гаррисон

— Да, это будет вмешательством в личную жизнь, Сол. Вот так просто сказать людям, что они не могут иметь детей…

— Прекрати! Мы опять начинаем возвращаться к этим мертвым детям! Контроль над рождаемостью не подразумевает никаких детей. Он лишь означает, что у людей есть выбор, как жить. Как управляемые одними инстинктами, бездумно размножающиеся животные или как разумные существа. Будет в семье один, два или три ребенка — какая рождаемость удержит население земного шара на постоянном уровне и создаст благоприятные условия для нормальной жизни всех людей? Или будет четыре, пять или шесть, о которых не думают и не заботятся, которых растят в холоде, голоде и нищете? Как в этом мире за окном, — добавил он, показывая а окно.

— Если мир таков, как ты говоришь, тогда все бездумны и эгоистичны.

— Нет. Я лучшего мнения о человеческом роде. Им просто об этом никогда не говорили, и они рождались животными и умирали животными, по крайней мере многие из них. Я виню вонючих политиков- и так называемых общественных деятелей, которые избегали этого вопроса и скрывали его, потому что он спорен и вообще… Пройдут годы, прежде чем он решится, а мне хочется получить свое сейчас. Через столетие человечество сожрет все запасы полезных ископаемых, которые накапливались в течение миллионов лет, и никто наверху не прислушается к голосам, которые пытаются их предупредить. Они просто будут позволять нам чересчур много производить и чересчур много потреблять, пока не исчерпается нефть, пока не истощится пахотный слой, пока не срубят все деревья, не перебьют всех животных, не отравят землю. И нам придется смотреть на семь миллиардов людей, дерущихся из-за оставшихся крох, ведущих нищенский образ жизни — и по-прежнему бесконтрольно размножающихся. Поэтому я заявляю, что пришло время встать и сказать свое слово.

Сол сунул ноги в ботинки и крепко завязал шнурки. Потом надел теплый свитер, достал из шкафа изъеденный молью мундир. На оливковой ткани виднелись разноцветные нашивки, а под ними — медаль снайпера и значок военного училища.

— Похоже, сел, — пробормотал Сол, пыхтя и пытаясь застегнуть пуговицы на животе.

Затем он замотал шею шарфом и надел допотопное, потрепанное пальто.

— Куда ты собрался? — огорченно спросила Ширли.

— Сделать заявление. Напроситься на неприятности, как сказал бы наш общий знакомый Энди. Мне семьдесят пять лет, и я достиг этого почтенного возраста, остерегаясь всяческих неприятностей, держа язык за зубами и не вылезая, как меня учили в армии. Возможно, в этом мире слишком много таких, как я — не знаю. Возможно, я должен был высказать свой протест немного раньше, но я никогда не видел того, против чего мне хотелось бы протестовать, — а сейчас я вижу. Сегодня столкнулись силы тьмы и силы света. Я собираюсь примкнуть к последним.

Он натянул на уши шерстяную шапочку и направился к двери.

— Сол, о чем ты вообще говоришь? Скажи мне. пожалуйста, — попросила Ширли, не зная, радоваться или плакать.

— Проводится демонстрация. Придурки под лозунгом «Спасите наших детей» идут к муниципалитету, протестуя против закона о чрезвычайном положении. Проводится и еще один митинг — теми. кто выступает за этот закон, и чем больше там будет народу, тем лучше. Если много людей встанут и крикнут, их могут услышать. Возможно, тогда закон пройдет через конгресс. Возможно.

— Сол!.. — крикнула Ширли, но дверь захлопнулась.

Поздно ночью Энди с двумя санитарами притащили носилки, на которых лежал Сол. Он был мертвенно-бледен, без сознания и тяжело дышал.

— Произошла уличная потасовка, — сказал Энди. — Там был Сол. Его сбили с ног. У него сломано бедро. — Он устало и без улыбки посмотрел на Ширли. Носилки внесли в комнату. — Для старика это может оказаться очень серьезным, сказал он.

Глава 5

На воде образовалась тоненькая корочка льда, она хрустнула и сломалась, когда Билли опустил туда канистру. Поднимаясь вверх по лесенке, он увидел, что показалась еще одна ржавая ступенька. Они вычерпали уже огромное количество воды из-за переборки, но, походке, ее оставалось там еще много.

— Наверху тонкий лед, но не думаю, что вода промерзнет до самого дна, сказал он Питеру, плотно закрывая за собой дверь. — Там по-прежнему много воды. Очень много.

Он каждый день тщательно замерял уровень воды, а потом плотно закрывал дверь, словно это был банковский подвал, полный денег. А почему бы нет? Чем не деньги? Пока продолжались перебои с водой, они могли бы получать за нее неплохие деньги, те доллары, которые были нужны, чтобы жить в тепле и хорошо питаться.

— Ну что, Пит? — спросил он, вешая канистру на кронштейн над горящим морским углем. — Ты когда-нибудь перестанешь думать, что эту воду можно есть? Мы могли бы продать ее и купить еды.

Питер неподвижно сидел на корточках, глядя на дверь, и не обращал на него никакого внимания, пока Билли не повысил голос. Питер безрадостно покачал головой.

— Чей Бог живот их, и чья слава в стыде их, — с выражением произнес он. Я уже объяснял тебе, Билли. Мы подходим к концу материального мира. Если ты будешь жаждать материального, ты пропал…

— Так… а ты пропал? Ведь эту одежду и эту еду мы купили на деньги, вырученные за воду. Так что ты имеешь в виду?

— Я ем только для того, чтобы дожить до Дня, — торжественно ответил он, глядя сквозь дверной проем на бледное ноябрьское солнце. — Мы уже очень близки к нему, осталось несколько недель — даже трудно поверить. Скоро настанет час. Мы благословенны — это произойдет при нас.

Питер встал и вышел, и Билли услышал, как он спускается на землю.

— Мир подходит к своему концу… — пробормотал Билли, размешивая гранулы «энер-Г» в воде. — Придурок, явный придурок.

Он уже не первый раз думал об этом, — но только про себя. Все, что говорил этот человек, было невероятно, но могло оказаться правдой. Питер любого убедит в этом с помощью Библии и других книг. Сейчас у него не было книг, но он помнил наизусть и мог цитировать очень длинные отрывки. Разве это не может быть правдой? Почему мир стал таким? Так было не всегда; по телевизору показывали старые фильмы. Однако как быстро все переменилось. Должна быть какая-то причина, и, возможно, все будет так, как говорит Питер: мир закончится, а первый день нового года станет Судным днем…

— Дурацкая мысль. — Он вздрогнул и поднес руки к огню.

Все было не так уж плохо. На нем надето два свитера и старый пиджак с заплатами на локтях — теплее он никогда раньше не одевался. И питались они хорошо. Он шумно втянул с ложки варево из «энер-Г». Покупка карточек социальной помощи обошлась в несколько долларов, но дело того стоило, еще как стоило. Теперь они получали продукты и даже воду в пунктах социальной помощи. И могли торговать своей собственной водой. И по крайней мере раз в неделю он нюхал «грязь». Казалось, мир еще долго не подойдет к своему концу. Черт с ним. Мир великолепен, пока ты смотришь на него.