Новичок - Валерий Петрович Большаков

Эти хлопали меня по плечу, крепко жали руку, уверяя дуэтом, что в сельву с пампасами они только со мной, и никак иначе. «Золотой» проникся…

* * *

В перерыве, доедая разогретый беляш, Линьков длинно вздохнул.

– О чем задумался, детина? – отставив пустую чашку, я повалился на пухлое кресло.

– Да вот… – Эдик попытался пригладить свои лохмы. – Я за пять лет уже три филармонии сменил. И в Чебоксарской колотил, куда ни попадя, и в Сыктывкарской, и во Владимирской… Теперь, вот, в Приморской. Из глубинки в глубинку! Я уж думал… Думал, хоть в Ленинграде задержимся…

Я хмыкнул, глядючи в облупленный потолок.

– Мы сейчас – ни то, ни сё, Эд. Если до конца Олимпиады не разбежимся, а сыграемся… Двинем в турне со шведами. От Мехико – и до Буэнос-Айреса! И второе если: выложимся в туре по-настоящему, покажем класс… Тогда хоть ленинградская, хоть московская филармонии сами нас к себе зазовут. А пока мы – так, сборная солянка дарований… разной степени испорченности.

Из подсобки, звякая ложечкой в стакане чая, вышел Ромашов. Отхлебнув, он кивнул в мою поддержку.

– Стиккан обещал запись организовать. У него, вроде, своя студия…

– «Полар мьюзик», – кивнул я. – Ну, это задание на август. Запишем пару синглов… Это такие ма-аленькие пластинки-«сорокапятки». Если раскупят, выпустим первую долгоиграющую… Ну, мечтать не вредно!

Эдик на пару с директором забубнил на тему ослепительных перспектив, а меня снова топило раздражение, круто мешанное на ёдкой мути.

Синглы… Альбомы… Туры… А оно мне надо?

Неужто желание мое в том, что шоу должно продолжаться? Да зачем? Не мое это! Отдайте подшивку «Кванта», и отстаньте вы от меня!

Мои легкие исторгли глубокий вздох, словно пародируя Линькова. Нет, я все равно съезжу, попробую сдать экзамены в ФМШИ. А поступлю когда… Если поступлю, то отпрошусь… Выпрошу себе недельки две – на турне. С серединки августа по первую половину сентября, вот и все гастроли. В южном полушарии зима, одуряющего зноя не должно быть…

Да и не бросать же, раз уж начал! Может, и выйдет чего. И с математикой, и с музыкой…

Я поморщился, будто злую перчинку раскусил. Не оттого горечь, что свернул не туда. В конце концов, мне ото всей этой закулисной возни не слава нужна, а суммы прописью. Получил? Получил. Расписался в платежке. Чего тебе еще?

Просто… Наверное, все эти великодержавные совещания в Минкульте и движуха по касательной к «АББА» разжигают в воображении некий ореол причастности, даже так – нездешности. Вот только нимб этот – иллюзия. Разве обнимашки с Агнетой хоть как-то позволили мне подняться над собой? Вырасти? Одолеть ступень эволюции? Нет же!

Ну, вот он я – возлежу в старом, разваленном кресле. И весь ВИА со мной. Можно сколь угодно мнить себя Фрэнком Фарианом, однако никакие кастинги не влияют на суть – как ты был малолетним худруком провинциальной «поп-группы», так ты им и остался.

Где-то на просторах Союза гастролируют «Поющие гитары»… Да нет, они уже лет пять, как сдулись. Ну, тогда «Ариэль» из Челябинска, «Земляне», «Самоцветы»… Я их всех не слишком долюбливаю, но они куда слаженней нашей «сборной». Хотя…

Чем, интересно, «Битлз» выделялись из общего фона? Музыкой? Так этот козырь и у меня в рукаве! У него даже имя есть – Алла.

«Вот оно что… – расплылся я в ехидной улыбке. – Вот, что тебя заедает, худрук хренов! Чувствуешь себя, как бы ни при чем. М-м? Так ты уж выбери, чего хочешь и куда хочешь – в тур с «АББА» или в физматшколу! И не майся дурью…»

Вслух я скучно воззвал:

– Ну, что? Прогоним разочек «Чику»?

– Надо… – закряхтел Линьков, с ходу изображая Бубу Касторского: – Ви хочете песен на испанском? Их есть у меня!

Следом поднялся Тима Берестов, вешая на шею гитару.

– А то еще мексиканцы не поймут! – захмыкал он басом, и добавил в голос бархатистости: – Девочки-и… Чики-и… Мы вас ждем!

– Дождались! – выпорхнули вокалистки.

– Раз… Два…

 Chica bonita, quiero amarte,

Pero es major no te tocarte…22

* * *

 …А поселили нас этажом выше, в тихой коммуналке, пустой и заброшенной. Счастливые жильцы переехали в Купчино на отдельную жилплощадь, уже и все кухонные запахи выветрились.

Кряжистые мужички из Ленконцерта натащили в квартиру кроватей, шкафов, столов со стульями, занесли два холодильника «ЗиЛ», один диван б/у и новый телевизор «Рекорд». Правда, черно-белый, зато шестьдесят один сантиметр по диагонали.

Стеная, будто вернулся к своему истинному возрасту, я плюхнулся на диван, возмущенно зазвеневший всеми пружинами.

По телику шла программа «Время».

– Ничего себе… – вырвалось у меня.

На экране газовали танки. Свеженькие «Т-80» прокатывались по улочкам польского местечка, лениво пошевеливая башнями. Парнюги из ВДВ весело скалились, сидя на броне, а пшеки робко помахивали им, будто прячась от недобрых глаз.

– Танкисты прославленной Кантемировской дивизии входят в город Бжег, – строгим голосом комментировала дикторша. – В тысяча девятьсот сорок четвертом году полки дивизии, тогда еще 4-го гвардейского танкового корпуса, заслужили почетные наименования Шепетовского, Житомирского, Тернопольского – за мужество и героизм, проявленные при освобождении городов Советской Украины. А за освобождение Кракова корпус был награжден орденом Ленина. И вот танки кантемировцев снова на польской земле – вооруженные силы СССР, Польши, Чехословакии и ГДР принимают участие в военных учениях «Союз-80»…

Камеру повело в сторону – на экране, будто стадо древних опасных рептилий, шла колонна БТР и БМП. И тут же тревожный вид застило моложавое лицо Брежнева, неожиданно решительное и жесткое.

Хмуря косматые брови, генсек четко выговорил, изредка заглядывая в бумаги:

– На совместных учениях государств-участников Варшавского договора отрабатывались меры противодействия контрреволюционному мятежу. И совершенно не случайно местом их проведения была выбрана Польская Народная Республика. Отмечу, что самое активное участие в учениях «Союз-80» приняла чехословацкая дивизия – ее личный состав прекрасно помнит события шестьдесят восьмого года, когда совместные усилия братских стран помогли сорвать планы антисоциалистического подполья. А ныне Белый дом ведет тайную операцию «Полония», цель которой – лишить поляков всех социалистических завоеваний, насадив новый порядок, то есть подчинив Польшу Соединенным Штатам и низведя ее до марионеточной полуколонии…

«Серый» подкрался незаметно, и сел с краешку дивана.

– Могу вас обрадовать, Данил, – криво усмехнулся он, – Москонцерт подложил нам свинью – жирную, обгаженную и вонючую. Они не гонят нас из «олимпийской» программы, но требуют, чтобы мы исполняли песни исключительно на русском языке.

Начав впадать в уныние, я разозлился.

– Остапенко, небось,