Смешенье (1-2) - Нил Стивенсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я готова терпеть, – сказала Элиза, – до четырнадцатого октября.
Книга 4
Бонанца
Кадисский залив
5 августа 1690
Испанцы, при всей лени и при всём богатстве и обширности своих колоний, способных удовлетворить самую ненасытную алчность, не останавливались, доколе оставались новые неизведанные земли или по крайней мере неоткрытые золотые и серебряные копи.
Даниель Дефо, «План английской торговли»
Одним глазом Джек смотрел в вёсельный порт сквозь неподвижный пласт жара, лежащий на воде, как жидкое стекло на расплавленном олове в чане стеклодува. На низком песчаном берегу скакали белые призраки, огромные и бесформенные. Никто не понимал, что это такое, пока галиот не подполз к берегу, словно таракан по ручке ковша. Тогда выяснилось, что вдоль всего берега тянутся бассейны, в которых на солнце выпаривается соль. Невидимые с моря работники лопатами сгребали её в конусы, холмы и пирамиды. Когда галерники это поняли, то едва не умерли от жажды. Они работали вёслами почти без остановки несколько дней кряду.
Кадис вдаётся в залив, словно каменный нож. Белые здания выросли на нём, как щётка кристаллов. Галера подошла к причалу, выступающему в море, и взяла на борт запас воды; корсары, чтобы держать участников предприятия на коротком поводке, снабжали их водой в очень ограниченном количестве. Однако начальник порта не позволил им задержаться надолго, поскольку (как они увидели, обогнув мыс) в лагуне стояло на якоре множество кораблей, поразивших бы Джека, не бывай он в Амстердаме. По большей части они были крутобокие, с высокой кормой, испещрённые пушечными портами. Джек впервые созерцал испанские галеоны в полной красе – до сих пор ему доводилось видеть лишь обломки на рифе возле Ямайки. Тем не менее узнать их не составило труда.
– Мы не слишком рано, – сказал он. – Теперь остаётся один вопрос: не слишком ли мы поздно?
Они с Мойше де ла Крусом, Врежем Исфахняном и Габриелем Гото переглянулись и разом вопросительно посмотрели на Отто ван Крюйка.
– Пахнет хлопком-сырцом, – сказал тот, потом встал и посмотрел поверх планширя на город. – Грузчики таскают тюки в генуэзские склады. Хлопок как самый объёмистый выгружают первым, значит, галеоны бросили якорь не так давно.
– И всё же, сдаётся, мы опоздали – наверняка бриг вице-короля направился прямиком к Бонанце, – проговорил раис, то есть капитан, Наср аль-Гураб.
– Не обязательно, – возразил ван Крюйк. – Бо́льшая часть кораблей ещё не приступила к разгрузке, значит, не кончился таможенный досмотр. Что там с бакборта, кабальеро?
Иеронимо смотрел через вёсельный порт со своей стороны.
– Рядом с одним из больших кораблей стоит барка под славным стягом его величества, безмозглого от рождения изморыша. – Он пробормотал короткую молитву и перекрестился. Такие или ещё менее лестные выражения частенько срывались с его губ при попытке выговорить «король Карл Второй Испанский». – Скорее всего, это шлюпка кровососов.
– Ты хочешь сказать, таможенников? – уточнил Мойше.
– Да, христоубивец ты краснорожий, дикарь пархатый, именно это я и хотел сказать, прошу извинить мою неточность, – учтиво ответил Иеронимо.
– Однако бригу вице-короля не обязательно проходить таможенный досмотр в Кадисе – можно сделать это в Санлукар-де-Баррамеда, не дожидаясь очереди, – заметил Мойше.
– Вице-король наверняка разместил часть неправедного добра в том числе и на галеонах. У него есть все причины дождаться окончания досмотра, – ответил Иеронимо.
– Ха! Отсюда я вижу Калье-Нуэва! – воскликнул ван Крюйк. – Сегодня она пестрит шелками и страусовыми перьями.
– Это что, улица портных? – спросил Джек.
– Нет, биржа. Половина европейских негоциантов собралась здесь, и все разряжены по французской моде. Год назад они отправили товары в Америку, теперь приехали за выручкой.
– Я вижу его, – проговорил Иеронимо с ледяным спокойствием, от которого Джеку стало немного не по себе. – Он скрыт галеоном, но я вижу на мачте штандарт вице-короля.
– Бриг?! – спросили разом несколько голосов.
– Он самый, – отвечал Иеронимо. – Провидение, что столько лет дрючило нас в жопу, привело наше судно сюда в самое удобное время.
– Так, значит, гром, прокатившийся вчера над заливом, был не грозой, а пушками, приветствующими галеоны, – произнёс Мойше. – Давайте попьём воды, проведём сиесту и направимся к Бонанце.
– Хорошо бы кому-нибудь из нас пойти в город и поболтаться рядом с Домом Золотого Меркурия, – заметил ван Крюйк.
Слова эти сказали бы Джеку не больше птичьего щебета, если бы не внезапное воспоминание.
– В Лейпциге есть торговый дом с таким же названием – он принадлежит Хакльгеберам.
Ван Крюйк продолжил:
– Как лососи сходятся с океанских просторов в устья быстрых рек, так Хакльгеберы стремятся туда, где движутся большие потоки золота и серебра.
– Почему нас должны заботить их кадисские дела?
– Потому что им есть дело до наших.
– Пустой разговор. Ни одного человека с этого галиота не впустят в город, – отрезал Мойше.
– Думаешь, в Санлукар-де-Баррамеда будет иначе? – фыркнул ван Крюйк.
– О, в город я нас провести сумею, капитан, – заверил Джек.
После того как спал дневной жар, они двинулись на вёслах к северу, держась правым бортом к соляным промыслам. Судно их представляло собой полугалеру, или галиот, приводимый в движение двумя латинскими парусами (от которых сейчас, при слабом переменчивом ветре, почти не было проку) и шестнадцатью парами вёсел. Каждым из тридцати двух вёсел гребли двое, так что полный комплект гребцов составляли шестьдесят четыре раба. Как и весь план, вопрос этот был продуман самым тщательным образом. Огромная боевая галера с двумя дюжинами скамей, пятью-шестью гребцами на каждое весло и сотней вооружённых корсаров на борту была бы немедленно атакована испанским флотом. Самой маленькой галере – бригантине – требовалось втрое меньше гребцов, нежели галиоту. Однако на таком крохотном судёнышке было невозможно или, во всяком случае, непрактично держать невольников, так что гребли свободные; подойдя к купеческому кораблю, они выхватывали сабли и превращались в корсаров. Посему бригантина вызвала бы больше подозрений, нежели значительно более крупный галиот; она вмещала до трёх десятков корсаров, в то время как команда галиота (не считая скованных невольников) была куда меньше. В данном случае она состояла всего из восьми корсаров, притворявшихся мирными торговцами.
Галиот имел форму совка для пороха. Под босыми ногами гребцов располагались доски, закрывавшие неглубокий трюм, но больше палуб не было, кроме шканцев на корме, приподнятых, как у всех галер этого типа, высоко над водой. Таким образом, галиот был открыт
