Откровения виконта - Энни Берроуз

Николас посмотрел на Лидию. Она записывала счет игры на грифельной доске и в этот момент была похожа на невинную пансионерку, которой неведомы соблазны жизни и плотские утехи. Он вспомнил, как она сбросила с себя одежду и упала в его объятия, сирена, нимфа, бесстыдная и страстная. Для них эта близость должна была стать началом истиной любви. Фундаментом будущей счастливой жизни. Николас в этом совершенно уверен. Ему удалось привести в порядок дела отца, восстановить поместье Хемингфордов. Уж если он смог справиться с такой непосильной задачей, наладить отношения с Лидией тем более получится. Судьба дает ему второй шанс, и он не имеет права его упускать. К тому же теперь Лидия свободна. Они уже стали любовниками. Их воссоединению ничто не должно помешать. Возможно, Лидия не испытывает к нему никаких серьезных чувств, но после того, что он узнал о ее жизни, такой вариант казался маловероятным. По тому, как пылко и страстно она отдалась ему, он понял, ей кроме него никто не нужен. Прежде всего, нужно убедить ее в том, что он полностью изменился.

Николас подошел к столику с прохладительными напитками. Мэриголд протянула ему стакан лимонада, который он залпом осушил, и поздравила с тем, что он набрал в игре большое количество очков. До сих пор он не обращал на Мэриголд никакого внимания, но теперь собирался подружиться со всеми членами семьи Морган, зная, до какой степени Лидия привязана к ним. Пусть она поймет, что он не будет чужаком у них. Поздравления Мэриголд очень порадовали его. Значит, девочка уже приняла его. Если ему удастся заработать симпатию остальных членов семьи, половина битвы выиграна. Николас вошел в оранжерею и надел пиджак. Лидия сделала вид, что не заметила его появления. Она неестественно прямо сидела у чайного столика. Лорд Розенхорп знал почему. Им нужно быть очень осторожными. Нельзя, чтобы кто-нибудь раньше времени узнал о тех отношениях, которые их связывают. Лидия усиленно делала вид, что ей совершенно нет дела до него. Но как только Николас снял пиджак, закатал рукава и вступил в игру, ею овладело какое-то дикое, поистине первобытное чувство, кровь закипела, она с трудом могла держать себя в руках и не выдавать эмоций. Он быстрым шагом направился к игрокам. Смоллет, Брошенная Кефаль, протянул ему биту, Николас взял ее и тут же вступил в игру. Он отражал удары так яростно, что Лидии на мгновение даже стало жутковато. Создавалось впечатление, что он участвует не в обыкновенной игре, а в чем-то жизненно важном. Она не могла оторвать от него взгляда. Еще никогда она не видела его таким. Мужественным и удивительно красивым. Ее чувства в этот момент были сродни первобытному, темному, звериному инстинкту. Теперь Лидия окончательно поняла, до какой степени он изменился. Николас перешел к воротам и отражал атаки Тэнкреда. Отражал все так же яростно, словно от этого зависела вся его жизнь. И откровенно демонстрировал свое мужское начало, переходящее в настоящую агрессию. Зрелище завораживающее и одновременно пугающее. В какой-то момент Лидии даже захотелось увести Сисси и Майкла с поля. Вдруг представилось, что Николас в запале ненароком затопчет их. Но тут она увидела, что Роберта его поведение нисколько не смущает, и немного успокоилась. Роберт аплодировал и подбадривал его громкими криками. Лейтенант Тэнкред выбыл из игры и передал биту сестре лорда Бигла. Сражение возобновилось. Мимо нее прошел Брошенная Кефаль.

Чем-то это прозвище подходило лейтенанту с его невыразительной внешностью и тяжелой челюстью. Внезапно ее осенило, а если ярость Николаса вызвана тем, что он сердится на нее? Эта мысль очень тревожила, в чем она виновата? Но когда он вернулся в оранжерею, по его взгляду она поняла, он не сердится. Мистер Бентли поздравил его с прекрасной игрой. Николас удовлетворенно улыбнулся. Чувствовалось, его настроение изменилось. Лидия взяла мел и машинально записала его очки на грифельной доске, украдкой наблюдая за ним. Вот опять он нахмурился, будто вспомнил о чем-то неприятном, но тут же улыбнулся. Вот едва заметная тень пробежала по его лицу, но всего лишь на миг. Мэриголд протянула ему стакан с лимонадом, поздравила с прекрасной игрой, Николас улыбнулся и стал что-то ей рассказывать. Чувствовалось, у него прекрасное настроение. Мэриголд смотрела на него с восхищением. Ее поразила его блестящая манера игры. Вскоре в их разговор включилась Роуз. Таким образом, он с легкостью оттеснил несчастного лейтенанта, который в обществе дам терялся и не мог связать двух слов. Лидия опять, не удержавшись, посмотрела на него и вдруг почувствовала, что краснеет. Нужно поскорее сосредоточиться на игре и выбросить из головы глупые мысли. Она стала внимательно следить за очередной партией, но все-таки временами не выдерживала и бросала на Николаса жадные взгляды. Волнение усиливалось с каждой минутой. Роуз и Мэриголд с восхищением смотрели на Николаса и ловили каждое его слово. Лидия не могла их за это винить. В восемнадцать лет она смотрела на него точно так же. В лорде Розенхорпе всегда было какое-то странное обаяние, чары действовали на всех. В особенности на юных девушек. Однако наблюдать за оживленной беседой Николаса с Роуз и Мэриголд было больно. Она понимала, что ревновать глупо, но ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось тоже включиться в разговор, но что-то останавливало. Мысленно она все время возвращалась к своему первому сезону. Самому ужасному периоду жизни. Тогда она тоже все время сидела в углу и с завистью наблюдала за веселыми компаниями. Ей хотелось болтать и смеяться, но она не решалась и целые вечера проводила в полном одиночестве. Теперь же Лидия ощутила свою непривлекательность, старая, усталая от жизни дама, вдова, и этим все сказано. Она больше не способна очаровывать мужчин. В особенности такого мужчину, как Николас.

Очередная партия крикера подходила к концу. Игроки то и дело выбывали из игры и заходили в оранжерею. Лидия улыбалась и спрашивала, понравилась ли им игра. Нельзя забывать о своих обязанностях радушной хозяйки дома. Все ее внимание было приковано к Розенхорпу. Он переходил от одной группы гостей к другой. Одних поздравлял с выигрышем, другим выражал сочувствие. Как всегда, был со всеми галантен и обходителен. Утешил расстроенную проигрышем Синтию Люттерворс. Как ни странно, его сочувствие прозвучало вполне искренне. Учитывая то, что это он одержал над ней победу. Синтия покраснела от смущения, но с благодарностью посмотрела на него. Ее брат со свойственной ему бесцеремонностью чуть не довел ее до слез придирками и ворчанием. Он был недоволен тем, что Синтия проиграла и, таким образом, его опозорила. Теперь же, благодаря Николасу, она хоть немного успокоилась. Вскоре разговор прервался. Майкл, уже давно наблюдавший за тем, как взрослые пьют лимонад и болтают, потерял терпение. Ему хотелось сыграть еще партию, но все почему-то разошлись. Наконец, ему удалось уговорить гостей вернуться на лужайку. Лорд Розенхорп опять снял пиджак, закатал рукава рубашки и улыбнулся Лидии лениво и немного сонно. От этой улыбки сердце Лидии радостно забилось в груди. Боже, что за мужчина! Улыбка, внешне пристойная, была полна скрытого бесстыдства. К счастью, никто, кроме нее, этого не заметил. Пока все пили лимонад и болтали, Николас старательно ее избегал. Лидия даже решила, что он все-таки рассердился или обиделся. Может быть, она была права, думая, что причина его ярости во время игры кроется именно в этом? Ведь после того, как она рассказала Николасу о своем бедственном положении во время первого сезона, он не сказал ни слова, правда, теперь, когда он ей так улыбнулся, стало ясно, она все еще ему желанна. Не поэтому ли он всеми силами избегал ее, боялся, что все догадаются о его влечении к ней. Лидия поняла, что ошибалась. Вздохнув с облегчением, откинулась на спинку стула и закрыла глаза, вдруг ощутив необыкновенную слабость. Николас не сердится на нее, чем бы ни было вызвано его дурное настроение. Кроме того, теперь оно улучшилось. А остальное не важно. Даже если она случайно сказала ему что-то обидное или неприятное, Николас, должно быть, уже забыл об этом. Он не собирается разрывать их связь и уезжать из Вестдена. Она не могла объяснить, почему эта улыбка развеяла все ее страхи. Быть может, это объяснялось тем, что она слишком хорошо знала Николаса и могла уловить малейшую перемену в его настроении.