Ловец моих снов (СИ) - Устинова Юлия "Julia Joe"

— Боже, Сара, — превозмогая боль, произнес он, поглаживая большим пальцем мою ладонь. — Меня стоило подстрелить хотя бы ради того, чтоб ты наконец-то сказала мне это!

— Что за бред ты несешь?! — с возмущением проговорила я. — Ты же вечно все портишь!

— Ладно, не злись, — миролюбиво продолжил он. — Скажи мне это еще раз, я плохо расслышал тебя, кажется, у меня боевая контузия.

Я снова наклонилась к нему и у самого уха проговорила:

— Иди на хрен, Шон.

Эпилог

Если и есть что-то в этом мире достойное моего внимания, оно, определенно, должно быть связано с рыбалкой. Ощущения, которые я испытываю от момента поклёвки до того, как рыбья тушка резво бьётся под моими руками, можно перебить только тем, что я переживаю, когда в постели подо мной стонет и извивается Сара. Секс и рыбалка, рыбалка и секс, как ни крути, но без этого я не представляю своей жизни. И если с сексом дело обстоит просто охренительно, то в рыбалке, благодаря стараниям моей девушки, я испытываю просто моральный недостаток. Ее же невозможно туда выманить!

Сегодня я потратил почти сорок минут, в течение которых был вынужден применять все известные мне методы увещевания от угрозы постричься налысо до рукоприкладства. Я просто устал слушать ее категоричное «Иди на хрен, Шон! Я не полезу на этот чёртов катер!» и без лишних слов сгреб ее в охапку, перекинул через плечо и потащил на борт. И, как бы она ни вопила, грозясь оторвать мне голову и то, что намного ниже, я точно знал, что ей нравится, когда я веду себя, как последний засранец. Впрочем, это мое обычное состояние, поэтому могу с полной уверенностью заявить, что моя Сара от меня просто без ума. Но это никак не делает меня счастливым в качестве рыбака.

Мы снова сидим на скамье в этой чертовой каюте с гадкими стенами оттенка разбавленного мочой бурбона, где воняет так, будто тут тусовалась хоккейная сборная колледжа после матча. Нет, рядом с Сарой я готов сидеть вечность. Но… черт… не в тот же момент, когда Майк ждёт поклёвку! Это просто безнравственно с ее стороны манипулировать мной таким способом.

В который раз смотрю на ее рассерженное лицо и не могу сдержать улыбку. Она выглядит чертовски привлекательной, когда злится: сжатые пухлые губы, сведённые на переносице брови и взгляд, которым собирается испепелить меня. В такие минуты я хочу ее еще сильнее, и сейчас борюсь с желанием схватить этот упрямо приподнятый подбородок и впиться губами в ее рот, подмять под себя, сдирая купальник, и овладеть ею. Плевать на то, что нас могут услышать или застукать. С ней мне на все плевать. Но вот этот взгляд в стиле «держи свои причиндалы подальше от меня, Шон» намекает на то, на что и намекает. И кто, спрашивается, ещё из нас тиран и деспот?!

— Эй, ну хватит дуться.

Касаюсь ее плеча, медленно скольжу пальцами вдоль шеи, и чуть сдвигаю их, нащупав мышцу. Надавливая, начинаю разминать ее.

— Что ты делаешь? — недовольно произносит она.

Сара старается делать вид, что ей сейчас не нужны мои прикосновения, но мы оба знаем, что это не так. Насколько я уже смог изучить ее за неполный год наших отношений, она часто говорит одно, но думает другое. Жаль только, что это не распространяется на рыбалку.

— Это акупунктурный массаж, я же говорил, — подавив улыбку, цепляю зубами нижнюю губу и любуюсь ей.

Чуть откинув голову, Сара опирается на вытянутые руки и прикрывает глаза, уже не скрывая того, что получает удовольствие от моих манипуляций. Ее гладкая теплая кожа приятно скользит под моими пальцами, загрубевшими от ежедневной возни с рыбой. Обычно Сара остаётся в лодже и ждёт меня там до вечера, но сегодня я решил устроить ей внеплановую прогулку на катере и ничуть не жалею об этом. День обещает быть на удивление жарким. Сара собиралась позагорать у воды, жалуясь, что стала слишком бледной за долгие зимние месяцы. И разве мог я лишить себя удовольствия смотреть на свою девушку, когда на ней лишь один купальник? Но наблюдать за тем, как размеренно поднимаются ее груди в этом крошечном черном лифчике мне становится все труднее, а мои джинсы вдруг оказываются слишком тесными.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Даже не думай об этом, — говорит она, продолжая держать глаза закрытыми, и соблазнительно улыбается.

Мне нравится дразнить ее, поэтому я снова строю из себя недалёкого парня из индейской деревни и спрашиваю:

— Ты это о чём, Шоколадка?

При этом не могу отвести взгляда от ее груди, обнаженного живота и бедер, и она понимает, чего я хочу, едва встретившись со мной взглядом. Окунувшись в глубину ее зелёных глаз, чувствую, что в данную минуту мы с ней мыслим в унисон. Но ее упрямство берёт верх над желанием, когда она произносит:

— Шон, не смотри так на меня. Мы не станем делать этого здесь.

Она обводит взглядом крошечное помещение, а затем, одним движением перекинув свои светлые волосы на плечо, добавляет:

— Если хочешь, можешь присоединиться к брату. Я останусь тут, иначе снова испорчу твою футболку.

— Тебе нехорошо?

Я, по привычке, со знанием дела касаюсь ладонью ее лба.

— Нет, мне хорошо, и это меня пугает, — она забавно хмурится. — Но, я боюсь, стоит мне только посмотреть на воду, как меня начнет мутить.

— Возможно, теперь у тебя иммунитет к морской болезни? — спрашиваю, поглаживая ее голое колено.

— И откуда бы ему взяться?

— От меня.

— И с каких это пор иммунитет передается половым путем?! Шон, ты хоть иногда думаешь, что говоришь?!

Пока она смеется над моей тупой шуткой, я решаю застать ее врасплох и, обхватив за талию, притягиваю к себе. Сара даже не сопротивляется, когда я сжимаю ее затылок и врываюсь в ее рот языком. Закинув руки мне плечи, она отвечает на мой поцелуй, как всегда, с азартом и страстью. И я в очередной раз убеждаюсь, что мне никогда не надоест целовать ее, как и в том, что одних поцелуев с ней мне всегда будет недостаточно.

Ловко разбираюсь с застёжкой ее лифчика, одним рывком снимаю его и отбрасываю в сторону. Несмотря на свое недавнее заявление она и не думает возражать, когда я накрываю ладонью ее грудь, осторожно сминая. Это лишнее доказательство того, что я слишком хорошо знаю Сару.

— Шон, если кто-нибудь зайдет…

И это не звучит как предостережение или вопрос. Я принимаю ее слова как знак согласия, продолжая гладить ее грудь и живот.

— Тогда мне придется жениться на тебе, чтобы избежать позора, — шепчу ей прямо в губы.

— Я ни за что не выйду за тебя!

Закинув голову, она смеётся, лишая меня доступа к своим губам, но я тут же нахожу, чем занять свои, целуя нежную кожу ее шеи, ключиц с едва уловимым ароматом шоколада, и только потом до меня доходит смысл её слов.

— Как это не выйдешь?! — спрашиваю, так и не успев попробовать на вкус ложбинку между ее грудей.

— Прости, но ты раздолбай, Шон.

Встретившись со мной взглядом, Сара улыбается, и я понимаю, что она просто хочет подразнить меня. Поэтому я снова включаю того самого индейца.

— Ладно, как скажешь, Шоколадка, — перевожу взгляд на ее грудь, — будем жить в грехе.

— Другое дело, — еле слышно произносит она, когда я накрываю губами сосок.

Проходит ещё несколько минут прежде, чем я воплощаю в жизнь свои недавние фантазии, избавив Сару от второй части купальника. Потом раздеваюсь сам, сажусь на наше обшарпанное ложе, сбитое из каких-то досок, и, обхватив за бедра, устраиваю ее сверху.

Мы издаем одновременный стон, когда я вхожу в нее полностью, и потом снова, стоит ей только начать двигаться. Удерживая за бедра, помогаю ей не сбиться с темпа, ощущая, как трётся о мою кожу ее грудь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не останавливайся, — мой голос звучит хрипло и сдавленно.

Сказанное мной подстёгивает ее, заставляя двигаться быстрее, ритмичнее, и я даю ей полную свободу действий, наслаждаясь теми ощущениями, что дарит мне тело любимой.

Сара первая приходит к разрядке, что стоило мне немалых усилий и выдержки. Но теперь нет смысла контролировать и сдерживать себя, поэтому я крепко хватаю ее за ягодицы и несколькими уверенными движениями насаживаю на себя, а затем с глухим стоном кончаю.