За пивом! Крупнейший пивной забег в истории, воспоминания о дружбе и войне - Джон Донохью

Черный солдатский юмор во время войны нашел отражение в надписях на касках или гравировках на зажигалках «Зиппо». Что-нибудь вроде: «Когда я умру, то попаду прямо в Рай, потому что во Вьетнаме я уже побывал».

Распрощавшись с Чики, его друзья спустились прямиком в новый круг ада, где бушевало «Наступление Тет». И до самого возвращения домой он не знал ничего о том, что с ними происходило.

В его пивном списке был Ричард (Ричи) Рейнольдс-младший, но им так и не довелось свидеться, потому что этот юный второй лейтенант был убит буквально на следующий день после того, как сам Чики сошел на берег. Со слов его младшего брата, двадцатитрехлетний офицер, служивший в роте «А» 3-й дивизии морской пехоты, вел свой взвод на помощь разведывательному отряду, который окружили триста северовьетнамских солдат. Это было рядом с городом Донгха, далеко на севере. Рейнольдс и еще двенадцать человек, что были вместе с ним на бронетранспортере-амфибии, погибли от пулеметного огня, но разведотряд был спасен.

Не повстречался Чики и с Джои Макфадденом, но причины здесь были не столь драматичны. Джои комиссовали и отправили в США после того, как он дважды подхватил малярию. Это не редкость в пропитанных муссонными дождями джунглях, где некуда деться от москитов – так поступали со всеми солдатами. Брат Джои, Стив, сказал, что тот вернулся домой глубокой ночью и не стал будить ни мать, ни сестер. «Мы потихоньку прошли в его комнату, – вспоминал Стив, – И он стал рассказывать обо всем. В ту ночь мы проговорили несколько часов подряд. И больше он никогда не вспоминал о войне». Позже братья открыли знаменитый нью-йоркский салун «Макфадден», который, к слову, станет одним из мест действия в бродвейской пьесе Норы Эфрон «Счастливчик» с Томом Хэнксом[158].

Кевин Маклун, отставной морпех, вернувшийся во Вьетнам как частный инженер-подрядчик по обслуживанию вертолетов, рассказывал:

– «Наступление Тет» началось через несколько дней после нашей с Чики встречи, и сразу же все пошло кувырком. У него, должно быть, были большие проблемы с передвижением по стране, потому что позакрывались все дороги. Гражданский доступ, особенно на военные объекты, был ограничен еще где-то около месяца. Удар пришелся по всей стране. Мы были в бункере, когда на наше расположение обрушилось пятнадцать-двадцать минометных снарядов. В тот момент я спросил себя: «Какого черта я вообще вернулся во Вьетнам?» Парень, который приехал вместе со мной, плюнул на все и вернулся домой на следующий день. Я его не виню, он, наверное, думал, что будет тихо трудиться в ангаре. Потом все завертелось. Нашу 1-ю кавалерийскую перебросили на север и на восток. Мы сами переехали в Чулай и присоединилась к Американской дивизии, на тамошней авиабазе. Это был настоящий балаган. Нам пришлось туго, мы обслуживали все их самолеты и вертолеты.

– Чулай каждые несколько дней обстреливали ракетами и из минометов. Минометный огонь пережить можно. Калибр у них был 60 и 81 миллиметр. Большой калибр мог наделать дел, а с маленьким им приходилось подходить ближе, чтобы нанести какой-то урон. Что пугало, так это ракеты. Чувствуется, даже если вы в бункере. Один этот мерзкий звук чего стоит. Мы теряли людей.

– В Чулай у нас были C-130-е[159], истребители F4[160] и штурмовики A4-D, «Скайхок»[161], одноместные бомбовозы, которые «Макдоннел-Дуглас» строил специально для морской пехоты. Скорость 670 миль в час, а боевая нагрузка аж как у «летающей крепости» B-17 из Второй Мировой. Ну еще вертолеты «Хьюи». В общем, набор неподвижных мишеней.

– Так что Чулай был закрыт, и нас никуда не выпускали, – продолжал он, – А там рядом потрясающие пляжи. Все эти места, Чайна-Бич, Хойан, Дананг – просто красота! Когда все кончилось, мы, конечно, отправились купаться.

– Затем они направили нас в Нячанг[162] и Фуиеп[163] ставить шифраторы на радиостанции, и еще на Рэд-Бич[164] в Дананге. Это были самые жестокие месяцы за всю войну. Наступление Тет. Очень много людей погибло. Да, мы нанесли больше потерь, чем получили, но это ничего значило. Мы вроде как «вели в счете», но цифры все равно были ужасные. Я потерял двоюродного брата и еще многих, кого знал. И не я один. Еще хуже было то, как это освещалось дома. Никто вообще не понимал, что происходит на самом деле. Уэстморленд твердил одно, а телекамеры показывали совсем другое.

К 1969-му Маклун и его коллеги оборудовали шифраторами «каждый Хьюи во Вьетнаме», а еще через два года он, наконец, вернулся домой.

– Сестра как раз выходила замуж, и она сказала, что никогда не простит мне, если не я поведу ее к алтарю.

Маклун вернулся к работе в «Вестингауз Электрик» и «Фуджи Тек» и вскоре сам сыграл свадьбу со своей нынешней супругой Марго, которую, по его словам, «знал всю свою жизнь». Сегодня у них уже пара внуков, Карла и Алексис. Вернувшись в Лонг-Бич, он снова встретился с Чики, и два этих несгибаемых болельщика «Джайентс», как и в прежние времена, посещали каждую игру, даже выездную. Путешествуя на арендованном «Виннебаго» от одного дальнего стадиона до другого, они хотя бы были уверены, что самую большую опасность на дорогах представляют для них разве что болельщики команды противника. Сегодня Маклун много и жадно читает, поддерживает форму, играя в теннис и катаясь на велосипеде, и наслаждается жизнью перелетной птицы со своей женой в Юпитере, штат Флорида.

Томми Коллинз, молодой военный полицейский, которого Чики нашел в Куинёне, рассказал о том, что он застал по возвращении домой:

– Нам вообще не сказали, чего ждать и что за настроения у людей. Мы едва сели в аэропорту, а нам кричат: «Детоубийцы!» А когда я уже оказался в нашем квартале, у какой-то колымаги рядом хлопнул глушитель – так я и упал носом в грязь на автомате. И потом еще долго не мог привыкнуть к тому, где я и что со мной происходит.

Коллинз прошел отборочные тесты в Департамент полиции Нью-Йорка и до сих пор отлично помнит день, когда получил распределение: 30 июня 1969-го, в 32-й участок в Гарлеме. Семидесятые были трудным временем, 22 коллеги Коллинза по участку получили огнестрельные или ножевые ранения, пятеро из них погибли. Двое напарников, Джои Пьячентини и Уэверли Джонс, афроамериканец, были застрелены в спину членами Черной освободительной армии[165]. По ним выпустили пятнадцать пуль. Коллинза во время службы спасали то ли уличные инстинкты, то ли опыт Вьетнама. Как