Шалости нечистой силы - Татьяна Светлова

— И что вы от меня хотите?

— Может быть, не на пороге? Если у вас найдется десять минут… — Алексей был воплощенная любезность.

Она сняла цепочку и впустила его в квартиру.

— Проходите, я сейчас.

Женщина ушла в ванную, откуда доносился шум воды, завернула краны и присоединилась к Кису.

— В квартире больше никого нет? Я бы не хотел говорить при посторонних.

— Никого, кроме меня и ребенка. Малышка заболела, я взяла больничный… А в чем, собственно, дело?

— У меня тема немного щекотливая… Пять лет тому назад, — начал Кис, — произошло…

— Ах, вот вы о чем! — нахмурилась женщина. — Почему вы мне сразу не сказали! Я на эту тему не желаю разговаривать, и не надейтесь!

— Простите, Оксана, я хорошо понимаю, что воспоминания для вас болезненны, но… Этот человек до сих пор на свободе и продолжает…

— Только не надо взывать к моей совести, ладно? Я делаю все, чтобы забыть, вычеркнуть из памяти этот кошмар! И мне это почти удалось! Я замужем, у меня семья, я с трудом восстановила психику, чтобы эта история не сказывалась на моих отношениях с мужем, — который, кстати, ничего не знает! А вы являетесь и вот так просто все разрушаете! Из милиции приходили, тоже спрашивали! Почему я должна страдать, чтобы избавить от страданий других?! А если бы мой муж был дома? Вы бы при нем тоже стали задавать мне вопросы, да?!

— Я специально спросил, одна ли вы дома… — тихо ответил Кис.

— Помню, — раздраженно буркнула Оксана.

— Надо так понимать, что вы бережете свою психику, не хотите травмировать себя воспоминаниями — и пусть страдают другие, вам все равно?

— Именно!

— А если я вам скажу, что он довел до смерти несколько человек? А если я вам скажу, что только чудом удалось спасти одну женщину, которая хотела покончить с собой? Вы мне тоже скажете, что вам личный покой дороже?

Оксана не ответила.

Кис продолжал, все также тихо, ровным и мягким голосом, не сводя понимающих глаз с молодой женщины:

— Я не прошу у вас подробностей этой грязной истории, Оксана. Все, что я рассчитываю у вас узнать — это некий психологический портрет насильника.

То, что вам удалось почувствовать, понять, заметить. Помогите мне, пожалуйста.

Я вам даю слово, что разговор останется между нами.

Оксана все еще молчала, глядя исподлобья на детектива.

— Покажите еще раз ваше удостоверение! — вдруг вскинулась она. — Оно не фальшивое? Вы правда детектив?

— Если у вас есть справочник «Желтые страницы России», то в разделе «детективные агентства» вы найдете и мое.

Оксана стояла в нерешительности.

— У вас ведь девочка?

— Дочка…

— Лет этак через пятнадцать… Что бы вы почувствовали, если бы — не дай бог — с ней случилось то, что случилось с вами?

— Это нечестно… — Оксана с трудом подавила спазм в горле. — Вы пользуетесь запрещенными приемами! Это подло, так припирать меня к стенке!

— Это не деликатно, Оксана, согласен. Но честно.

Она не ответила.

— Вы любите вашего мужа, вы дорожите вашей семьей, — продолжал Кис все так же мягко, но с напором. — И наверняка не хотели бы, чтобы ваш муж умер от инфаркта, как это случилось с другими, когда у них на глазах насиловали жен?

Оксана подняла руки:

— Пощадите. Сдаюсь. Спрашивайте.

— Спасибо. Мне, Оксана, нужно уловить характер преступника. Я пытаюсь сузить круг поиска, понять, куда, в какую среду мог попасть этот человек. Я знаю, откуда он вышел, но не знаю, куда и к чему пришел. И, самое главное, как. Поэтому любая деталь, которую вы сочтете возможным мне рассказать, поможет уточнить его портрет.

— Я не знаю, что именно…

— Все. Если можно…

Оксана возмущенно посмотрела на него и, одновременно, залилась краской до такой степени, что у нее на глазах выступили слезы.

— Вы сказали, что без подробностей!

Кис не ответил.

Оксана взяла со стола большущую пепельницу, сигареты и зажигалку, села на диван, устроила пепельницу рядом.

— Отвернитесь.

Кис не понял, смотрел вопросительно.

— Возьмите ваш стул и переверните его, я не хочу видеть ваши глаза.

Если вы курите, я вам тоже пепельницу дам.

Кис стул переворачивать не стал, а просто сел на него верхом, лицом к столу, спиной к дивану. Оксана поставила вторую пепельницу перед ним и вернулась на диван.

— … В тот вечер я поссорилась с Сашей, — донесся до Киса ее голос, — это был тогда мой «бойфренд»… Богатый и наглый. Я, как дура, терпела его выходки… До сих пор не понимаю, любила ли я его, или меня «красивая жизнь» ослепила…. В тот вечер на дискотеке он хорошо заправился коктейлями и еще кое-чем. И начал хвастаться перед друзьями, расписывая мои достоинства…

Она запнулась и добавила: «В постели».

— Из-за этого я с ним сильно поссорилась… Точнее, полностью порвала отношения. Выскочила из дискотеки, как ненормальная, стала голосовать.

Разумеется, мама мне сто раз говорила: никогда не бери левака, особенно ночью… Но, знаете, по молодости всегда кажется, что плохое случается с другими, и ты о них читаешь в газетах, а с тобой никогда ничего не может произойти…. К тому же, я была не в себе, меня душили слезы от возмущения и обиды… Притормозила машина, Жигуленок. За рулем был молодой человек, довольно красивый.

— Этот? — Кис вытащил фоторобот и протянул руку назад, к Оксане.

Оксана отвела листок от себя.

— Мне следователь уже показывал. Похож.

Кис вытащил фотографии Стасика. Оксана прикрыла бородку пальцем.

— Похож, — был ответ. — Но на фотороботе похож больше. Так вы его уже нашли?

— Нет, к сожалению. Свидетели описали. А фотографии случайно попали ко мне в руки. Значит, тогда у него бороды не было?

— Нет. Так вот… Я села в машину спокойно — у него такая улыбка была вежливая, приятная, добрая… Мы тронулись. Примерно через сто метров двое мужчин голосовали на обочине, и он притормозил. Я запротестовала, сказала, что не хочу ехать с тремя мужчинами, но он только улыбнулся, — очень обаятельно улыбнулся… — и открыл дверцу. Они сели по обе стороны от меня. Ну и…

Короче, вывезли меня за город. Я так и не поняла, куда. Там было такое место недалеко от дороги, вроде поляны, закрытой кустами. Они вытащили из багажника одеяло… Старое стеганое, желтое, таких теперь не делают… И… Потом…

Ее голос дрогнул.

Кис с трудом удержался, чтобы не обернуться.

— То есть, их было трое? — спросил он спокойно.

— Да… Они меня выволокли из машины, поставили на одеяло, двое держали за руки, а этот, красавчик, который был за рулем, встал передо мной и сказал: «Ты зачем на дискотеку ходишь? Богатых мужиков цеплять?» Я, конечно, ответила «нет». Он ухватился за вырез моей жилеточки — на мне была такая жилеточка с блестками, на шнурках, синяя… Открытая очень, с декольте… Вот он схватился за вырез и говорит: «Значит, ты сиськи напоказ бесплатно выставляешь? Просто так, для народа? А задницу ты обтянула — на мне юбка была в обтяжку, — тоже просто так, без задней мысли?» И захохотал, повторяя, что удачный каламбур вышел: «задница без задней мысли»…. Те двое, что держали меня, угодливо подхихикивали… Я ему ответила: «А ты что, борец за нравственность?»

Он снова расхохотался… Представьте себе, даже в этой ситуации я не могла не признать, что он парень обаятельный… Мне все не верилось, что это может плохо кончится, он совсем не был похож на бандита… «Ну что ты, — сказал он, — зачем мне нравственность? Я борец за справедливость!»

И стал развязывать шнуровку на моей жилеточке.

Я все пыталась потянуть время, поддержать разговор в какой-то надежде, что вдруг мы до чего-нибудь договоримся… «Это как — борец за справедливость?» — спросила я.

Я думала, что моя затея удалась. Потому что он вдруг пустился в речи, и даже жилетку мою оставил в покое…

Он говорил что-то такое, из чего следовало, что женщин он ненавидит.

Что они мигом западают на его красивую внешность, но так же быстро от него и уходят. Что он талантлив, но женщинам от него нужны только деньги. Что все они — то есть мы, женщины — твари продажные. А все, что продается, можно либо купить, либо экспроприировать. Я еще, помнится, спросила: «Украсть, что ли? Как вещь?» В ответ он просто опрокинул меня на одеяло… И, встав над мной, он почти выкрикнул: "Вы все сначала хотите много денег, а потом много секса!

Сначала отхватить богатого мужа, а потом развести хороших любовников… И рыбку съесть, и на … сесть! Причем сразу на несколько! Я знаю, о чем вы все, сучки, мечтаете, что вам по ночам снится: групповуха! Вам всегда всего мало — и денег, и …ев!"

Он был первым. Двое других смотрели. Жадно смотрели… Будто в первый раз видели.

Кис откликнулся: «Возможно, это и было их первое дело.»

— Возможно… — вздохнула Оксана. — Только теперь слушайте и ничего не говорите. Я расскажу вам то, что не рассказывала никому и никогда… Не знаю, пригодится ли вам, но вы сказали, что пытаетесь уловить характер… В общем, когда он закончил, у меня пошла кровь. Месячные должны были начаться, это в принципе нормально, так бывает. Но они этого не знали. Подумали, наверное, что это что-то серьезное, кровотечение какое-то… Так вот, растерялись они страшно. Как маленькие. Смотрели друг на друга, будто спрашивая, что делать. И этот, красавчик, тоже стоял в столбняке. Но вдруг спохватился, взял себя в руки и как рыкнул на остальных: «Что встали, козлы? А ну, давайте дело делать!» Меня так удивило: «дело»! Они пошли «на дело»! Не для удовольствия, а для дела меня насиловали?