Обрекающая. Колдун. Последний обряд - Глен Кук

Если только кэг — не признак того, что эти пределы уже позади. Марика не слышала, чтобы кто-нибудь из учениц подвергался таким суровым испытаниям на таком раннем этапе обучения.

Ждала ли Горри, что Марика будет захвачена врасплох, посчитав, что кэг — всего лишь иллюзия?

Несомненно.

Хватит. Играть со зверем — показывать глупую гордость. Она выдает себя, обнаруживает скрытую силу. Слишком много информации для той, что желает ей зла.

Она протянулась через отдушину и остановила сердце зверя. Он испустил дух, почти благодарный за тьму и покой.

Марика минуту отдыхала, потом подняла голову с тщательно состроенным вопросительным выражением на лице.

Горри еще несколько секунд глядела пустым взглядом. Потом встряхнулась, как мета, отряхивающая воду с шерсти.

— Отличная работа, Марика. Моя вера в тебя подтвердилась. На сегодня хватит. От всех уроков и заданий ты освобождаешься. Тебе нужно отдохнуть.

Все это было сказано слабым, неуверенным голосом.

— Благодарю, госпожа.

Марика очень тщательно старалась, выходя, скрыть, что совершенно не устала. Она прошла, спотыкаясь, мимо служанок, тащивших тушу кэга на кухню. Они странно на нее косились, но Марика будто и не заметила. Сейчас служанки были повсюду, и их вообще никто не замечал. Поток беженцев требовал придумывания все новых и новых работ.

Марика направилась прямо в свою келью, легла на кровать и стала вспоминать события дня, не сознавая, что усвоила образ мыслей силт. Каждый оттенок того, что обнаружено — и что не обнаружено, — должен быть тщательно обдуман.

Она была уверена, что каким-то образом прошла обряд посвящения. Обряд, который Горри не планировала. Но в чем это состояло — Марика не знала точно.

Она велела телу расслабиться, отпуская мышцу за мышцей, как ее учили, и погрузила себя в легкий сон. Чуткий сон, как в поле у охотницы, которую застала ночь вдали от стойбища.

Какая-то часть охотницы в ней жила. И это будет всегда.

Она всегда будет настороже.

3

Прошел еще год изгнания. Не более счастливый, чем предыдущий.

Марика вышла на стену, откуда открывался вид на плотину и электростанцию. Здесь обычно она и предавалась своим размышлениям. Только совсем недавно пришедшие беженцы могли не знать, что это место принадлежит ей, и не уважать этого. Это место было ограждено незримым барьером, который даже Горри или ее ровесницы из старых силт не пересекали, если там сидела Марика. Сюда она приходила, когда хотела полностью избавиться от опеки.

Такое место было у каждой силты. Для большинства это были собственные покои. Но вообще такие места создавались молчаливым, невысказанным образом, и об этом знала вся община силт. Постепенно силты Акарда узнавали, что в этом месте — владения щены-дикарки.

Ей нравились ветер и прохлада и вид отсюда. И еще ей нравилось то, что к ней никто не подойдет во плоти неожиданно, чтобы она не успела привести мысли в порядок. Тех, кто мог бы и посмел бы это сделать, было мало — старшая жрица и Хлес Гибани, например, хотя они никогда не сделали бы этого без разумной причины.

Хасген снова замерз. Силты ставили десятки беженцев на рубку льда, чтобы он не забил трубы электростанции. Эта зима была еще хуже двух предыдущих, а каждая из них ставила рекорды по стихийным бедствиям. В этом году было меньше бурь и снега, но ветер так же суров, а клыки холода острее прежнего. Ледяной ветер находил дорогу даже к сердцу крепости, издеваясь над огнями, ревущими в каждом камине. Этим летом граница лесов в трети мили от края вспаханных земель отодвинулась еще на двести ярдов. Дрова складывали, куда только можно. И все же Брайдик, сопоставляя расход дров с остающимся временем, ежилась.

В эту зиму отряды фуражиров не выходили. За пределы мощи общего прикосновения всех силт Акарда не выпускали никого. Ходили слухи, что в эту зиму ни один кочевник не остался на Зотаке.

Первой тяжелой зимой на Юг пришло относительно немного. Хотя стая Дегнанов погибла, большая часть стай Верхнего Поната уцелела. Немногие кочевники, не удравшие на Север, были истреблены силтами. Во вторую зиму полностью погибла половина стай Верхнего Поната, а наступившим летом пролилось много крови, когда силты пытались истребить массы кочевников, цеплявшихся за захваченные стойбища. Истребили сотни кочевников, но вызвать тотальное бегство силтам не удалось.

Теперь у кочевников не было вождя-верлена, но он им и не был нужен. Они слились в одну огромную сверхстаю. В этот год северные орды пришли рано, в сезон жатвы. Силты делали что могли, но ни резня, ни колдовство силт дикарей не останавливали. На место поглощенных яростью Рейгг стай приходили еще более отчаянные.

Из большинства выживших стойбищ многие были разрушены или захвачены. Брайдик предсказывала, что грядущей весной ни один кочевник не станет уходить на Север.

Марика чуяла, что третий год ее изгнания поставит точку на истории Верхнего Поната как границы цивилизации. Уже самых подвижных из передовых кочевников видали далеко к югу от Акарда. Они обошли крепость стороной, затем направились вниз по руслу Хайнлина — извилистой ледовой дороге, несущей их угрозу к землям Юга. Остался нетронутым только один оплот цивилизации — Критца, крепость торговцев в низовьях реки.

Марика мельком видела Критцу издали во время охоты на кочевников прошлым летом. Это были высокие каменные стены, неприступные, как сам Акард. Туда тоже бежали толпы беженцев. Даже больше, чем в Акард, потому что торговцев не боялись так, как силт.

А они тоже не боялись кочевников. Во вторую зиму один раз, а в эту два раза дикари нападали на Критцу — и безуспешно. Говорили, что у торговцев много странного и страшного оружия. Под стенами Критцы осталось много сотен погибших кочевников.

Марика лишь смутно представляла себе, что такое Критца, пока не увидела сама. Тогда ей стало любопытно, как это силты допускают существование такой независимой силы в своих границах. Тем более в руках мужчин. Потому что у силт были очень сильные предубеждения против мужчин. Такие, перед которыми бледнели предрассудки женщин Верхнего Поната.

Некастрированных мужчин в Акард не допускали. Это неимоверной тяжестью ложилось на плечи беженцев, особенно тех остатков стай, что надеялись когда-нибудь восстановиться.

Была маленькая деревушка некастрированных мужчин — под той стеной, где сидела сейчас Марика, — цепляющихся за жизнь и молящих Всесущего о помощи, в которой отказали те, кто их защищал. И даже некоторые охотницы, не желавшие склонить шею перед требованием силт, жили снаружи.