Чм66 или миллион лет после затмения солнца - Бектас Ахметов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Послать бы его на переподготовку в Нью-Йорк, в организацию террористического типа "Черные пантеры".
Я показал ему книжку отдыхающего. Коктебельский Джордж Уоллес отстал.
– Так ты мне не ответил.
– Я сказал: иди в жопу!
– Прошу тебя, не ругайся.
Лена была не в сарафане и не в босоножках. На ней было ярко-зеленое платье и туфли на шпильках. Она раскачивалась в такт голосившей с танцплощадки на всю набережную магнитофонной Аиде
Ведищевой и держала меня за руку.
– Ладно. Мне пора. Завтра вставать в шесть часов. Встретимся, как вернусь, – через два дня.
– Нет. – сказала Русалка, притянула к себе и поцеловала в щеку. -
Мы больше не будем встречаться.
– Ну и хорошо.
– Хорошо. – серьезно сказала Светлова и пожала плечами – Но ты мне обязательно напиши. Адрес я оставила Кайрату.- И медленно добавила. – В Париж я тебя обязательно заберу.
– Зачем? – я успокоился.
– Не знаю… Ты мне напишешь, потом приедешь ко мне… И я увезу тебя в Париж…
– Я не отдал тебе маску.
– Оставь себе.
– Пора?
– Да…Пора. – Лена поднялась и взяла меня под руку.- Пошли.
Мы подошли к калитке Дома творчества.
– Дальше я не пойду.
– Не пойдешь? – спросила Русалка и, поцеловав на прощание в ухо, спотыкаясь, пошла в сторону поселка, где они с мамой снимали на двоих комнату.
Глава 14
Горький писал: "Всем хорошим в себе, я обязан книгам". Но это
Горький. Мао Цзе Дуну принадлежит другая фраза: "От книг глупеют".
Кто из них прав?
В теплотехнике, которую мы начали изучать со второго курса, есть раздел, в общем-то не обязательно нужный для тех, кто собирался в мои времена посвятить себя работе на тепловых электростанциях.
Раздел носил название "К критике буржуазных воззрений о тепловой смерти Вселенной".
Поняв буквально, будто речь идет о перегреве космоса, я несколько раз перечитал раздел. Нет, не о перегреве Вселенной, писал критикуемый Клаузиус. Ибо то, что не имеет конца, перегреть невозможно.
Клаузиусу ставился в ошибку вывод о том, что "Энтропия Вселенной стремится к некоторому максимуму". Грубо говоря, теплофизик предсказывал выравнивание температур в космическом пространстве, что и было равносильно утверждению о неизбежности его тепловой смерти.
Материалисты в обоснование надежного будущего для Вселенной закладывали самый туманный и ничем не подтвержденный закон сохранения энергии: в разделе заявлялось, что в мире протекают не только процессы безвозвратного рассеивания энергии, но и обратные процессы, в результате которых происходят возрождение жнергия, ее концентрация.
Приводилась ссылка на Энгельса. Именно он первым высказал мысль о том, что излученная звездами в космическое пространство материя должна вновь сконцентрироваться и дать начало новому круговороту материи.
Клаузиус вывел в свет понятие "энтропия". Чтобы понять, что это такое, надо было внимательно, с самого начала, прочитать термодинамику.
Я прочел определение: "Энтропия есть функция вероятностного состояния". Ничего не понял кроме одного: с этой штукой возможно все. То есть Клаузиусу можно было попенять еще и за неумение объяснить простым людям свою догадку на пальцах.
Что такое энтропия? Похоже на атропин. Атропином расширяют зрачки глаз и колят для скорейшего высушивания послеоперационных ранок.
Атропин, атрофин. С атрофином тоже возможно все. И что? Да ничего.
Словом, атрофия Вселенной стремится к некоторой засухе.
Вдохновляющим в названии и в самом содержании параграфа оказалось для меня следующее. Раз, теплотехники, отложив в сторону рассуждения о циклах паросиловых установок, выходят за границы общеинженерного курса напрямую во Вселенную, то значит, не такая уж теплотехника и общеинженерная дисциплина. И то, что энергетика, где мне предстояло работать после института, полностью держится на теплотехнике, делало в моих глазах будущую специальность не столь уж безнадежно нудной.
" Не гони, да не гоним будешь".
Матушка боялась злословия или насмешек по поводу непонятных вещей. Стоило мне или кому из братьев посмеяться над передрягами кого-либо из знакомых, то мама с паническими глазами предупреждала:
– Ой бай! Озынын басына келед.
Можно ли накликать на свою голову несчастья злоречивостью?
У меня из головы не выходил случай на скамейке, когда по злобе я наговорил младшему Кондрату про его брата Витьку и уже позже иногда думал, что мои слова на скамейке не прошли бесследно для судьбы
Доктора.
…Москва выделила Казахскому отделению Литфонда "Москвич-412".
Папа, все мы были довольны. Теперь у нас под задницей персональный аппарат. На моквичонке папа, мама и я однажды съездили после работы в колхоз имени Калинина и думали, что это только начало. Но не прошло и месяца, как машина неожиданно сломалась и встала на капитальный ремонт.
На секретариате правления Союза писателей проходил отчет деятельности Литфонда за истекший период. Когда дошло до вопроса, почему вдруг новая машина сломалась, встал писатель Духан Атилов и указал на виновника:
– Машину сломал сумасшедший сын Абдрашита Улан.
Члены правления почувствовали неловкость и промолчали. Духан заслуженный литератор и если кто и был на правлении из сочувствующих отцу, то и тот не хотел связываться с Атиловым. А потом, возможно
Духан и прав. Может и в самом деле сломал москвичонок Ситка? Поди, теперь разберись.
Папа вернулся с работы в состоянии грогги, и, не раздеваясь лег на кровать. Прошло еще полчаса. Отец разделся и молча лежал, глядя в потолок.
Мама подошла к нему.
– Тур. Сен умыттын ба? – матушка напомнила о приглашении на писательский банкет в ресторане "Иссык". – Шахырыгу бару керек.
– Никуда я не пойду.- сказал отец.
Мама заговорила по-русски:
– Вставай! Наши враги только ждут и смеются. И если мы с тобой не пойдем, то…
– Я сказал, не пойду.
– Прошу тебя, вставай… – сказала матушка и добавила зло и решительно. – Назло врагам!
С чего это мама решила, что Атилов наш враг? Отец и Духан в разных весовых категориях. В чем они могли соперничать? Обычный злой человек сказал привычную для себя речь.
Я вспомнил, как Джон обыграл в карты его среднего сына Ивана и подумал: " Да нет, за такие дела не мстят".
Тут что-то другое.
С банкета родители пришли в двенадцатом часу. Папа прошел в спальню. Мама щелкала семечки на кухне.
– Как папа? – спросил я.
– Хорошо. – спокойно ответила матушка.
– Как прошел банкет?
– Тамадой был Сырбай. – Мама сгребла в кучу шелуху. – Он всем показал кто твой отец.
– Что он показал?
– В ресторане все знали, как Духан убил твоего отца и Сырбай дал слово твоему отцу раньше Духана, Сейтжана и других…
– Ну и что?
– Как ну и что? Духан и Сейтжан старше твоего отца на пять лет.
– Какая разница кто после кого держит тост?
– Э-э…- со значением сказала мама. – Это большая разница.
Сырбай Мауленов, один из секретарей Союза писателей и главный редактор журнала "Жулдыз".
"Но дело не в этом". А дело в том, что спустя год старший сын
Атилова Ревель очутился в третьем отделении Республиканской психиатрической больницы по поводу тяжелой депрессии. А еще через три года покончил с собой.
Что я подумал, когда через год узнал, что самый благополучный из детей Атиловых заболел? На короткий момент возникло неясное ощущение, что шизофрения это не только болезнь и что кто-то – неизвестно кто – приглядывает не только за шизиками, но и за совершенно здоровыми людьми.
Ощущение посетило на мгновение и тут же ушло.
Злорадствовать по поводу начинавшегося выравниваться баланса несчастий в двух семьях я на всякий случай поостерегся. Мало ли что.
И вообще было не до Духана с его детьми.
В 69-м получил два года усиленного Доктор. Родители подсуетились и брата перевели на химию. На поселение Доктора этапировали в
Джамбул, брат жил в общежитии для химиков и время от времени приезжал на выходные домой.
Джон не выходил из дома. Смотрел телевизор, читал книги, газеты.
А до посадки Доктора на два года усиленного произошло вот что.
Не помню из-за чего я повздорил с Джоном. Разозлился и крикнул:
– Урод!
Джон вопросительно-виновато посмотрел на меня и спрятал глаза вниз.
Подлетел Доктор и, гневно сверкнув глазами, замахнулся на меня.
– У-у-бью!
С убийством Доктор опоздал. Дело было уже сделано.
С 69-го года мама уговаривала жениться Шефа. Уговоры на брата не действовали. Мало того, спустя год, заметил я, Шеф потерял интерес к женщинам. С 70-го у меня возникли подозрения, что и его постигла моя участь. Все говорило за то, что у Шефа неожиданно вдруг непоправимо ушел в отставку член Политисполкома Коминтерна. Катастрофе имелись причины – серьезные черепно-мозговые травмы, полученные в драках, так или иначе должны были оставить свой след. Хотя и не обязательно.
