Рокировка в длинную сторону - Андрей Земляной

Все эти свои рассуждения он выложил Сталину, и тот согласился с доводами.

— Мы должны сделать самое хорошее из того, что можно производить массово на наших заводах, а не самое хорошее вообще, — подвел итог Вождь. — Еще раз все распиши, швило, и завтра я покажу твои записи этим троим…

Саша уже собрался уходить, когда Сталин остановил его. Указал на кресло, стоявшее возле окна, и скомандовал:

— Сядь. Я еще тебя не отпускал.

Белов повиновался. У него появилось предчувствие чего-то очень важного. Странно, но он вдруг ощутил себя борзой, услышавшей звук охотничьего рожка…

Сталин принялся прохаживаться по кабинету, устремляя взгляд то в один угол, то в другой, старательно избегая встречаться глазами с Александром.

— Скажи мне, товарищ Саша… Скажи мне не как боец командиру, и даже не как коммунист коммунисту, а как сын отцу…

Коммунистом Саша побыть не успел, но решил не заострять на этом факте внимание Сталина и только кивнул.

— Если вдруг… если случайно… вдруг случайно получится так, что… вдруг Серго… если Серго не согласится стать Председателем Верховного Совета… в вашем… в твоем будущем есть способ… чтобы человек просто уснул? Навсегда… Только отвечай мне правду!

Белов задумался. Такие способы были, причем не только в будущем. Что мешает, например, вкатить объекту лошадиную дозу люминала, а потом добавить изрядное количество нозепама? Или тот же рицин?..

— Есть, дайде, — твердо ответил он. И добавил уже чуть менее твердо. — Прикажешь — здесь синтезирую, и…

Он не договорил, но и так было предельно ясно, что за «и…» и кому это «и» предназначается.

Сталин круто остановился. Долго смотрел куда-то в сторону — туда, где на столе стояли несколько фотографий. Саша проследил направление его взгляда — там стояла фотография на которой были изображены трое мужчин в полувоенной и военной одежде. Три кавказца. Сталин и еще двое, кого Александр пока еще не узнавал…

— Сейчас ты поклянешься, — медленно произнес Иосиф Виссарионович, — поклянешься, что ничего не сделаешь, пока… пока я тебе не разрешу. Клянись матерью, что не сделаешь… ему… ничего не сделаешь, пока я не решу, что другого пути нет.

Белов посмотрел в глаза Вождю. Там бушевало холодное рвущееся наружу пламя, но так и не могло вырваться наружу.

— Клянусь! — отчеканил он. Сталин медленно склонил голову, и тогда Саша повторил еще раз. — Клянусь!..