Сын ярла - Андрей Посняков

Хельги, гордый доверием отца и учителя, облачившись в серебристую кольчугу и алый английский плащ, тут же и выступил, собрав охочих людей из числа молодых. Харальд Бочонок, Ингви Рыжий Червь и Снорри ехали рядом с вождем. Чуть поотстав, скакали парни с хуторов – не все, некоторые пошли за Фриддлейвом, который тоже собрал небольшую дружину. Конечно, была она гораздо меньше, чем дружина Хельги, но и то хлеб. Тем более что главное было проявить себя, а затем, с течением времени, переманить чужих воинов. Все это хорошо понимал и сын ярла, ни на миг не забывая о так и не успокоившемся до конца конкуренте. Он и сам бы на месте Фриддлейва не успокоился.

Прослышав о двух дружинах, зашевелились и Альвсены. Старший, Скьольд, как наиболее авторитетный из братьев, лично объехал все ближайшие усадьбы, а на дальние хутора послал гонцов с вестью: собрали-де недоносков аж две дружины, а толку-то от них чуть, опыта ведь никакого, одна молодежь желторотая. Нет, уж на этих надежды напрасны. Разве по силам им справиться с опытнейшими воинами Хастейна? Другое дело – бойцы, закаленные во многих битвах, – воины из рода Альвсенов. Правда, мало их, так ведь всю молодежь, по решению тинга, нужно передать под начало славного и хитромудрого Скьольда, тогда уж точно никакой Хастейн не страшен. А то что же выходит? Младшая дружина больше, чем все ополчение. Да и две их, по сути, дружины-то, а командует кто? Те, у кого молоко на губах не обсохло. Уж они накомандуют. Мало вам, что люди Спесивца – а кто же еще? больше некому – только что сожгли и разграбили хутор хозяйки Курид, так ждите новых бед. От молокососов этих – Хельги и Фриддлейва – ждать настоящей защиты нельзя. Несерьезный народ, им бы еще в игрушки играться. Вот хорошо бы собрать поскорее тинг да выбрать всем миром настоящего хевдинга, Скьольда Альвсена, – пусть старшим над всем ополчением будет, ума хватит с избытком, а что же касается молодых, так и для них вождь найдется – известный всем своей смелостью Бьярни. Да, пусть несколько необуздан, зато щедр! Не верите, так спросите у его воинов, те, как один, подтвердят: «Бьярни – щедрый на кольца, как истинный ярл!». Заодно, пока готовимся к отпору, можно и с землицей разобраться, чтоб сто раз не собирать тинг. Луга вот, что за лесом у старой дороги, да землица убитой Курид, что порушена сейчас ворогом, она ведь когда-то роду Альвсенов принадлежала, так, пожалуй, можно ее сейчас вернуть. А кому больше-то? Кто еще дальние хутора от врагов защитить сумеет, молодежь сопленосая, что ли? Ага, ждите, ждите… Нет, не такие уж дурни живут на дальних хуторах, чай, знают: братья Альвсены – лучшая им защита. Больше некому: Сигурд ярл стар, да и воинов у него мало – только и смогут защитить, что свою собственную усадьбу, и то – как сложится. Торкель? Ну, об этом и говорить смешно – людей у него еще меньше, чем у Сигурда. Свейн Копитель Коров? Гм… Тот давно на Альвсенов смотрит, сыну вот только потакает чрезмерно, ну, так это никогда исправить не поздно.

– Вот негодяи! – только и прошипела хозяйка Гудрун, узнав о притязаниях Альвсенов на земли хутора Курид. – На ту землицу наш род куда больше прав имеет. А что касается лугов за лесом – так это же наши кровные луга! И ты, о мой ярл, будешь все это терпеть?

Посмотрев прямо в лицо Сигурду, Гудрун ожгла его взглядом.

– Не время сейчас ссориться с Альвсенами, – покачал головой тот. – Не время.

– А когда будет время? – не унималась Гудрун – чувствовала, что недолго еще протянет Сигурд, так хоть перед смертью решил бы проблемы.

– Когда отразим атаку Спесивца, – твердо ответил ярл. – И не раньше того.

Он задумался, посмотрев на игравшее в очаге пламя. Потом поднял голову:

– Ну, конечно, если Альвсены совсем зарвутся – мы терпеть не станем, дадим отпор. Вернется Хельги, предупрежу…

– Хельги… – презрительно усмехнулась Гудрун. – Как бы его самого от Альвсенов спасать не пришлось…

Поднявшись с лавки, она вздохнула и направилась к выходу. В распахнутую дверь врывались свежие запахи лета. Поправив лямку сарафана, Гудрун прошлась по двору, придирчиво проверяя работу слуг, затем подошла к дальней ограде, сложенной из серых камней, и, прислонившись к старой липе, задумалась, устремив взгляд к дальнему лесу. Ствол был узловатый, шершавый, теплый, а дальний лес, видневшийся за недавно прореженными соснами, тонул в голубовато-зеленой дымке. Рядом с липой, над кустами шиповника, жужжали пчелы, а где-то совсем рядом, за оградой, в траве, деловито пересвистывались перепелки. Бежали по небу редкие облака, вот уже и солнце пошло к закату, а Гудрун все стояла, все смотрела в сине-голубую даль. Кто грезился ей там, за деревьями? Конхобар Ирландец?

А в дальнем лесу все было спокойно. Сколько ни рыскали вокруг Ерунд-озера дружинники Хельги, так и не встретили никого, кроме бывшего раба Трэля с большой вязанкой камыша за плечами.

– Собираюсь наконец покрыть крышу в своей хижине, – с улыбкой пояснил он, а на вопрос, не видел ли кого чужого, лишь отрицательно качнул головой. Нет, чужих в округе не наблюдалось. А из необычного…

– Слышал, что хутор Курид пожгли, видимо, люди Хастейна, – вспомнил Трэль. – Ну, так об этом вы, верно, и без меня знаете.

Хельги кивнул, задумчиво перебирая поводья. Белый жеребец его фыркнул, нетерпеливо перебирая ногами.

– Поедем к Торкелю, – решительно махнул рукой сын ярла. – Может, он чего знает?

Скакать решили в обход, вокруг Ерунд-озера, через сожженный хутор несчастной Курид. Вдруг и там что высмотрят? Ведь что получалось? Получалось, что люди Хастейна Спесивого, напав на Снольди-Хольм, на этом не успокоились и сожгли хутор Курид, перебив там всех. Но не слишком ли их мало для такого дела? Они и на усадьбу Торкеля-то напали, заранее зная об отсутствии там воинов, – интересно только, кто их об этом предупредил? А ведь предупредил, точно, сами бы наобум не сунулись, впятером-то. Тем более невероятно, чтобы эти же люди решились вдруг напасть на Курид, где людей хватало. Может, получили подмогу от Хастейна? Гм… А ведь море от хутора Курид довольно-таки далеко. Не успел бы Хастейн выслать подмогу, да и до него самого сначала добраться надо. Сутки бы прошли – это как минимум! А еще потребовалось бы время для того, чтобы подготовить нападение, все рассчитать, прояснить пути отхода. И все это быстро, да так, чтобы никто ничего. А если это люди Хастейна, то им явно нужно к морю, к кораблям… или к кораблю… Пленные верзилы, кажется, говорили, будто один корабль и остался у разбойного ярла после разборок с Рюриком Ютландцем, будущим Хельгиным родственником. Давно уже сватался Ютландец к сестрице Еффинде, и та, похоже, была не прочь стать женой удачливого косматобородого ярла. Значит, к морю им нужно было бы возвращаться после разграбления хутора Курид, а к морю от тех мест две дороги: севером, мимо Снольди-Хольма, либо южнее – рядом с усадьбой Сигурда. И в том и в другом случае вражьи силы уж никак не могли проскользнуть незамеченными, тем более с добычей. Что в усадьбе старого ярла, что в Снольди-Хольме, у Торкеля, народ, опасаясь все того же Хастейна, в последнее время нес службу не за страх, а за совесть – по крайней мере, часовые на башнях не спали. Нет, никак бы не проскользнули враги, никак. Если это и вправду люди спесивого Хастейна. А вот, похоже, получается, что и не они это вовсе. А тогда кто же? Обыкновенные бродяги? Тоже непохоже. Уж слишком организованы, да и куда ушли? Значится, не викинги Хастейна это и не бродяги. Значится, кто-то из своих подличает! Но зачем?

Хельги придержал коня, обернулся, случайно встретившись взглядом со Снорри. И тот вдруг замер, увидев в глазах вождя и друга искорки страха! Нет, это не был страх перед битвой, это был ужас перед Непознанным.

Хельги ощутил его тогда, когда рассуждал, сопоставлял факты, используя логику и опыт так, как никогда не смог бы обычный пятнадцатилетний подросток. Мысли юного сына Сигурда ярла были мыслями взрослого человека. Хельги подспудно ощущал это, ощущал и боялся, как боялся первобытный человек бури, грозы и града. Словно кто-то сидел в нем… кто-то мудрый… или нет, не так… более взрослый. И это состояние, раньше приходившее редко – только в момент зыбкой границы меж сном и бодрствованием либо в миг, требующий подъема душевных и физических сил, – теперь оно появлялось все чаще. И все чаще сын ярла задавал себе пугающий вопрос: а он ли это, Хельги, так рассуждает, так мыслит, так действует? Или, может, вселилось в него нечто из мира нелюдей, как боевое безумие вселяется в берсерков?

Справившись со страхом, Хельги подмигнул Снорри и, поторопив коня, вылетел к воротам сожженного хутора. За ним последовала дружина, подбадривая себя криками. Увидев дымящиеся развалины и трупы, все притихли. Остановились, спешились…

Коровник, амбары и прочие деревянные постройки выгорели напрочь, так что остались одни головешки. Дом – полувросший в землю – практически уцелел, вернее, уцелели обложенные камнями стены да земляная крыша, местами, правда, успевшая провалиться. Из темного провала дверей пахнуло дымом и сладковатым запахом разлагающихся трупов. Видно, и внутри не все успело сгореть. Снорри остановился у входа и вопросительно оглянулся на Хельги. Тот кивнул, и Малыш ловко, словно мышь, юркнул в дом. Некоторое время его не было – и все напряженно ждали, пока наконец не появилась, словно из-под земли, измазанная углем физиономия.