Парикмахерия - В Бирюк

"Будь проклята ты, Колыма,

Что названа Чёрной Планетой.

Сойдёшь поневоле с ума -

Оттуда возврата уж нету".

Ссылка в места "дикие и незнаемые". Точная формулировка аналога смертной казни для мирного времени из Чингизовой Ясы. И "возврата нету" - правда. Случаи возвращения греков на родину после исполнения служения на Руси - единичны. Как был отозван в Константинополь в 1145 году митрополит Киевский Михаил, запретив, на прощание, кому-либо из русских епископов проводить службы.

Фактически митрополитом был объявлен общенациональный интердикт. Едва ли не самое мощное ОМП Римского первосвященника. Только у нас тут не Англия, где Иоанну Безземельному, после соответствующей буллы из Рима, пришлось признать себя вассалом Папы. И не Германия. Немецкого императора Генриха Четвёртого можно заставить пойти в Каноссу, можно три дня продержать у ворот крепости, в рубище, босого, на коленях, на мёрзлых камнях в январе 1077 года.

А вот у Изи Волынского за спиной наш исконно-посконный фольк.

Пришёл Изя в Киев, сказал, как на Руси говорят - с выражением: "а пошли вы все". И ручкой так выразительно... И поставил своего митрополита Киевского - Климента Смолятича. При живом митрополите Михаиле.

И Михаил - помер. Один из главных провокаторов "первого русского раскола" умер через год после возвращения к Патриаршему престолу. 15 лет службы митрополитом на Руси - и уже даже Константинополь не помогает.

При таком отношении к месту будущей службы - контингент служителей подбирается соответственный. Спустя двести лет после крещения княгини Ольги на смену истинно верующим, фанатичным проповедникам-миссионерам, горящим стремлением "нести благую весть" диким туземцам, пришли "неудачники".

В Византии тысячу лет идёт война. Война двух философских школ - Александрийской и Антиохийской. Не суть важно о чём они сегодня спорят - завтра найдут другой повод. Ни взятие арабами Александрии, ни захват сельджуками Антиохии - прекратить эту войну не могут. То, что в обоих городах свои патриархи - неважно. Только падение Константинополя - главной цели богословской войны, остановит эту эпопею. И дело не только в назначении на богатые кафедры, в возможности влиять на имперскую политику, на власть. Дело - "в праве на истину". На себя, как на истину в последней инстанции. Говорить истину, быть истиной... и чтоб всех, хоть на волос сомневающихся в правоте моей и божьей...

Сложнейшие многоходовые интриги: от представления ко двору малолетней родственницы с последующим подкладыванием её под престарелого императора, до тайной поддержки полуграмотного идиота-монаха во вражеском лагере с последующим разгромом очередной ереси на очередном соборе перед лицом басилевса. А уж "чудеса господни" - просто потоком. Пётр Первый, сказавший: "Если иконы не перестанут плакать кровавыми слезами, то такими же слезами заплачут задницы иноков" отнюдь не был первым.

"Попавшие под раздачу" при очередной смене "божественных истин" вышибались из иерархии безжалостно. Даже светлейшие умы того времени, вроде Симеона, прозванного за мудрость "Новым Богословом", по наветам наушников и противников - вбивались в нищету. Симеону удалось вернуться, и мы теперь можем наслаждаться его учением о трёхчастной душе человеческой. Другие же умирали в каменных норах монастырских келий. Или отправлялись в "места отдалённые". Самым для Константинополя "отдалённым местом" была и есть "Святая Русь".

Кроме немногочисленных лидеров, "светочей" обеих богословских школ, основную массу "носителей благодати божьей", импортируемых на "Святую Русь", составляют дураки и неучи, пьяницы и развратники, попавшиеся воришки и обманщики. Всё то, что в силу глупости, бестолковости, разнообразных пороков, ленности... не смогло удержаться в Константинополе, около трёх других православных патриархов и множества епископов. Это - сбрасывается на Русь. "На тебе, боже, что нам негоже" - вековая православная мудрость.

Но всё равно - их мало. И они быстро дохнут. Как мухи с наступлением зимы. От ржаного хлеба вместо пшеничного, от хлебной бражки вместо виноградного вина, от курных печей вместо солнца, от деревянных стен вместо палат каменных. От необходимости постоянно тепло одеваться. И ещё теплее - зимой. От чужбины. От всего того, что называется "Святая Русь".

"Верблюды не ходят сюда

Бредут, спотыкаясь, олени".

И это снова не позволяет увеличивать количество церковных епархий и приходов. Соответственно, по мере роста населения и заселённых христианами новых территорий, увеличиваются их размеры.

Для сравнения: когда мадьяры перешли из православия в католичество, папа римский учредил в Мадьярском королевстве 10 епископатов. На 2 миллиона, примерно, жителей. Причём право назначения епископов была даровано венгерскому королю. Чего не было у соседей - ни у поляков, ни у чехов.

А на 7 миллионов жителей здешней Святой Руси - всего 9 епархий.

Как следствие - совершенно безразмерные приходы. Местных ставить - епископы не хотят. Большинство епископов - греки. А приезжих - мало и они грызутся между собой, вспоминая ещё давние, Константинопольские обиды. Результат: в отдельном конкретном поселении пастырь божий появляется раз в три-пять лет, значительно реже мытаря.

-- Глава 99

Именно в это время, во второй трети 12 века, "кадровый вопрос русского православия" был-таки решён. Климент Смолятич показал один из возможных путей решения. До Константинополя, наконец, дошло, что раскол - реальность. "Оставить как есть - потерять всё". Был найден компромиссный вариант. Найден с визгом, криком и мордобоем. С Нифонтом, архиепископом Новгородским, уморённом голодом в Киевских подземельях. "Русский раскол", как и "русский бунт" - бессмысленный и беспощадный. И когда начинается, и когда заканчивается.

Вот прямо сейчас, летом 1160 года, идёт очередная попытка закончить раскол. Только что приплыл лодиями с Низу первый, после пятнадцатилетнего перерыва, Митрополит Киевский, поставленный Патриархом Константинопольским. Вот именно сейчас, в эти июльские дни, Великий Князь - Ростик - принимает в своих палатах этого грека - Фёдора. Умного, спокойного, доброжелательного. Два умных человека договорятся между собой. И Фёдор, едва отдохнув от дальней дороги, отправляется, по просьбе Ростика, в Чернигов - примирять Великого Князя Киевского с Князем Черниговским. Свояк не простил сюзерену измены - неоказание помощи при набеге Изи Давайдовича с половцами Боняка Боняковича. И Фёдор "преуспел" - слова грека доходят до сердца Свояка. "И прослезился". Снова крестное целование, лобызание святых икон, "клятвенны речи"... Меж князей - хоть видимость мира. Но раскол зацепил слишком многих... И следующей весной Князь Владимирский Андрей Боголюбский пойдёт в Киев "решать вопросы". Но об этом после.