Продам честь. Дорого (СИ) - Воск Степанида

Елена никогда не думала, что будет кричать практически в голос от подаренного счастья. И только после того, как девушка достигла наивысшей точки Аполлон позволил и себе взойти на пик страсти.

Потом они лежали довольные и расслабленные, не говоря ни слова. Лишь мужчина изредка касался губами обнаженного плеча девушки, словно благодаря за полученное удовольствие.

Если есть рай на земле, то он здесь и сейчас, подумала Елена, нежась в ласках, даримых мужчиной.

26

Уже засыпая девушка еще раз пережила в своей памяти блаженное удовольствие от случившегося. И пусть это были всего лишь воспоминания, но они были ярки и насыщены. Правда тело требовало разрядки, которой невозможно было получить лишь грезя наяву. Елена еще долго ворочалась в кровати, ей не удавалось найти подходящую позу. Страсть, разбуженная запечатленными моментами, никак не желала стухать, а продолжала гулять по нервным окончаниям, бередя душу и не находя выхода.

Елена с одной стороны хотела избавиться от подобного рода воспоминаний, чтобы облегчить себе жизнь и уменьшить страдания, а с другой стороны мечтала никогда с ними не расставаться. Поскольку ничего другого у нее не осталось на память от Аполлона.

Девушка знала, что все мужчины, которые будут попадаться на ее пути проиграют битву сравнений безоговорочно. Аполлон смог совершить что-то такое, чему девушка боялась подобрать название, тщательно скрывая от себя правду в глубине души. Она надеялась очень сильно на круговерть жизни и ее способность затмить собою все воспоминания прошлого.

Но уснула она с именем Аполлона на устах.

***

— Сколько тебя можно ждать? — недовольно произнесла молодая женщина, постукивая носком туфли по асфальту.

— Я подошла вовремя. Как мы и договорились, — спокойно произнесла Елена, невозмутимым тоном. Она уже привыкла к выходкам Анжелики. Та постоянно была недовольна всем на свете. Ей то солнце не достаточно ярко светило, то чересчур жарко, то, вообще, на нем время от времени появлялись пятна, отчего женщине не нравился вид светила. Она могла по любому поводу закатить скандал, если ей было это нужно.

— Принесла? — требовательно спросила женщина.

— Нет, — все так же не выходя из себя заявила Елена.

— Почему? — сузив глаза поинтересовалась женщина. Она явно не ожидала отказа.

— Я некоторое время не работала и у меня не было возможности нигде взять.

— Надо было выпросить у родителей. Мне что ли тебя учить? Уже взрослая. А иначе…, -она не договорила сделав многозначительную паузу.

— Тогда что будет? — Елена держала себя в руках и старалась ни в коем случае не сорваться на женщину, стоящую перед ней.

— Сама знаешь. Можешь забыть о встречах, — легкомысленно произнесла женщина. Она была уверена, что Елена ни в коем случае не согласится на подобное. Она столько раз замечала, как та реагировала на мельчайшую угрозу расставания с объектом любви.

— Наверное, мне это больше не надо, — ровным тоном сообщила Елена, разглядывая витрину магазина, находящегося напротив. Вот только чего ей стоило обманчивое спокойствие? Она долго и упорно настраивала себя на подобный разговор, много раз прокручивая возможные варианты развития событий.

— То есть как? — опешила женщина.

— Устала я. Зачем мне лишняя головная боль? Столько проблем. Есть более важные дела, чем это.

— Как так? Ты же говорила, что для тебя это важно? — растерянно произнесла женщина. У нее в голове не укладывалось как Елена могла передумать и сорваться с крючка, ведь она сидела очень плотно и еще недавно ею можно было крутить как вздумается.

— Дорогая, приоритеты меняются. Я решила, что следует заняться менее затратным и рвущим душу занятием.

— А как же Джонни? Ты его бросаешь? Он же не выживет.

— Почему это? У него есть мать, которая за него в ответе. Ты же сама мне говорила. Так что он не пропадет.

— Ты хорошенько обо всем подумала? — каким-то расстроенным тоном спросила женщина, о чем-то задумавшись.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ой, я такую пилочку в магазине присмотрела. Ты себе даже не представляешь, — Елена начала щебетать, в душе надеясь, что не сильно переигрывает, выставляя себя глупой и интересующейся всякой всячиной, но только не тем о чем спросили.

— Я его оставлю в центре или в больнице, написав отказную, — с угрозой произнесла женщина, ожидая реакции Елены.

Новость буквально ошарашила девушку, но ей удалось сохранить невозмутимое лицо.

— А мне-то что? — стараясь не выдать голосом свою заинтересованность, сказала Елена. — Делай как знаешь. Тебе решать.

Сказав, девушка сделала вид, что намерена прервать разговор, поскольку он ее гнетет. А на самом деле в страхе ожидала что дальше скажет женщина. Ведь от ее решения зависит судьба одного человечка, за которого она считала себя в ответе.

Женщина еще долго пыталась разжалобить Елену, пугая, чем чревато ее нежелание помогать, но девушка стояла на своем, она больше и пальцем не пошевелит, а уж денег и подавно не даст.

Все началось около двух лет назад, когда Елена проходила диспансеризацию в местной поликлинике. Как всегда происходит в таких случаях в медучреждении ничего толком организованно не было, больные шли на прием вместе со здоровыми, попутно ругаясь, устраивая склоки и выяснения отношений. Девушке следовало пройти терапевта и она терпеливо ожидала своей очереди, а рядом находился кабинет детского невролога, около него маялись мамочки с детьми разных возрастов, начиная от грудного возраста и заканчивая школьным.

Внимание привлекла одна пара: мама с малышом, тому на вид было три-четыре года. В глаза ударило явное несоответствие между тем, как одета мать и ребенок. На женщине были джинсы и блуза от одного известного дизайнера, туфли на высоком каблуке от другого, о том кричали лейблы, выставленные напоказ, заметить которые было просто невозможно. Елена, как и все девушки ее возраста, ходила по магазинам и присматривалась к дорогой одежде, но приобрести ее могла, в лучшем случае, при последней распродаже, когда цены снижались донельзя. Женщина же щеголяла одеждой из последней коллекции, что говорило о приличном достатке. Но стоило перевести взгляд на ребенка, как мнение о доходе семьи сразу же менялось. Малыш был одет в какие-то обноски, явно не со своего плеча, было видно, что он за кем-то донашивает и брючки, и ботиночки.

Вначале Елена подумала, что женщина случайно привела в поликлинику на прием чужого ребенка, поскольку ее об этом кто-то попросил. Но все изменилось, стоило назвать малышу модную женщину мамой и все встало на свои места. Услышав, что он ее зовет женщина скривилась, будто кислый лимон проглотила, причем не кусочек, а целиком. Елена сидела достаточно близко и не могла не заметить мимики горе-мамаши.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍На малыше была надета бейсболка, которая скрывала почти полностью лицо, что не позволило сразу различить черты лица, а потому Елена сходу и не заметила, что у ребеночка проблемы со здоровьем. Очень серьезные.

— Куда ты лезешь, дурак? — женщина прикрикнула на мальчугана, пытающегося рассмотреть поближе цветок, растущий на окне. — Не трогай! Разобьешь горшок, а мне за него платить придется.

Елена вздрогнула от окрика горе-мамаши. Она не ожидала услышать столько ненависти в отношении ребенка. Было заметно, что женщина совершенно не стесняется своего поведения. Ее не волнуют люди, присутствующие рядом, наблюдающие за грубостью в отношении ни в чем неповинного дитя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Очередь все не уменьшалась со временем, а представление, устраиваемое женщиной в модных тряпках, двигалось по нарастающей.

Малыш, хоть и имел отставание в развитии, но тем не менее был живым и любознательным ребенком, интересующимся окружающим миром. Мать отвлекла его от цветка, но теперь его вниманием был удостоен плакат на стене, который тот некоторое время разглядывал, а потом решил то ли попробовать на зуб, то ли оторвать кусочек.