Часть Азии. История Российского государства. Ордынский период (6") - Борис АКУНИН

Тем разительнее контраст с последними годами Дмитриева княжения, которое в конце концов не подняло Москву, а наоборот уронило ее политическое значение.

Но главное деяние Донского, победа на Куликовом поле, было так эпохально для самосознания народа, для общерусской истории, для взаимоотношений Востока и Запада, что этот триумф в глазах потомков заслонил все неудачи Дмитрия.

Он – первый из великих князей, кто осмелился разговаривать с Ордой языком не дипломатического маневрирования и коррупции, а военной силы.

К лобовому столкновению с грозным врагом, полтора века державшим Русь в страхе, Дмитрий Иванович шел долго и постепенно. Большой, главной войне предшествовали другие, без которых не было бы никакой Куликовской битвы.

Малые и средние войны

Ранние успехи, выпавшие на долю Дмитрия, не были его заслугой – их следует приписать уму митрополита Алексия и предприимчивости московских бояр.

Первым самостоятельным шагом юного князя стала попытка окончательно подчинить Тверь. И попытка эта оказалась не слишком удачной. Семнадцатилетний Дмитрий поступил недальновидно, плохо рассчитал риски.

Михаил Александрович Тверской сам по себе был не особенно силен, но он приходился зятем могущественному Ольгерду, который немедленно вступился за свойственника – это давало литовскому правителю законную возможность распространить свою власть на русские земли.

Противник был грозный, незадолго перед тем одержавший при Синих Водах славную победу над самими ордынцами. Получилось, что Дмитрий ввязался в тяжелый, затяжной конфликт, длившийся с перерывами целых восемь лет. Маленькое столкновение с Тверью обернулось московско-литовской войной.

С самого начала всё пошло не так. Михаил привел из Литвы большое войско, и пришлось с ним мириться.

Дмитрий рассудил, что, раз не получилось одолеть противника в открытом бою, имеет смысл испробовать традиционное «московское» средство: коварство. И церковь помогла своему верному покровителю в этом неблаговидном деле.

На следующий год Михаила почтительнейше пригласили к митрополиту на разбирательство тяжбы в Москву. Там тверского князя и всю его свиту схватили, да и посадили в темницу.

Но Дмитрий опять плохо рассчитал. В Москву из Орды была направлена своего рода инспекционная поездка, в которой участвовали три ордынских князя. Испугавшись, что придется держать ответ за самоуправство (у Михаила ведь был ханский ярлык на княжение), москвичи отпустили пленников. Правда, в качестве выкупа забрали себе одну тверскую волость.

Расплата за эту невеликую прибыль оказалась дорогой. Михаил побежал к тестю жаловаться, и теперь Ольгерд засобирался в поход уже всерьез.

Этот опытный полководец отлично владел искусством внезапного нападения. Его стремительное вторжение в московские земли застало Дмитрия Ивановича врасплох. Времени собирать большое войско не было.

Ольгерд поочередно разбил посланные против него отряды, причем разгром был тотальным. Погибло несколько вассальных московских князей, немало воевод и бояр. Литовцы шли прямо на Москву, сжигая села и городки. Уже очень давно эти земли не подвергались вражеским нашествиям, и вот Дмитрий необдуманным поступком навлек на свой народ беду.

Надежда оставалась только на каменные стены Кремля. За ними Дмитрий и заперся, предварительно спалив предместья, чтобы литовцам негде было укрыться.

Тут-то и оказалось, что огромные расходы на новые укрепления были не напрасны. Ольгерд три дня постоял под несокрушимыми стенами, увидел, что крепость не взять, и повернул обратно.

Но кампания была проиграна. Пришлось вернуть Михаилу захваченные владения.

После этого примерно с год Дмитрий отстраивал сожженные дома и копил силы. Летом 1370 года он снова напал на Тверь. Как и прежде, Михаил уклонился от боя, ретировался в Литву – просить помощи.

Однако Дмитрий умел учиться на своих ошибках и на сей раз очень грамотно выбрал момент. Незадолго перед тем Ольгерд потерпел тяжелое поражение в войне с тевтонскими рыцарями, и ему сейчас было не до зятя.

Москвичи основательно похозяйничали на беззащитных тверских землях: дома пожгли, людей и скот перегнали к себе.

Но Дмитрий пока лишь научился выбирать правильное время для начала войны; предвидеть долговременные последствия своих действий он еще не умел.

Настала зима. Ольгерд собрал новую армию, к которой кроме тверской дружины присоединилась еще и смоленская (тамошний князь зависел от Литвы больше, чем от Москвы). Биться с таким большим войском Дмитрий Иванович поостерегся, да и зачем? У него ведь была неприступная каменная крепость. В ней он и заперся – это было мудро.

Ольгерд оказался в тупике. Взять Кремль он не мог, для зимней осады не имел припасов, поэтому был вынужден попросить мира. Михаил смог вернуться в Тверь.

Так закончился очередной раунд этой довольно бестолковой войны – вничью.

Но теперь Михаил понимал, что его в покое не оставят, и решил поискать поддержки с другой стороны: отправился в Орду. Весной 1371 года он вернулся из Сарая, от Мамая, с ярлыком на великое княжение Владимирское, а чтобы Дмитрий не посмел ослушничать, Михаила сопровождал ханский представитель Сары-ходжа.

В прежние времена этого было бы вполне достаточно, чтобы соперник покорился. Но истощенная «Великой Замятней» Орда была уже не та; не та стала и Москва.

Дмитрий Иванович пренебрег ханской волей и Владимира не отдал. Это было совершенно небывалое событие, означавшее коренной перелом в отношениях русских с Золотой Ордой.

Впрочем, до войны дело не дошло. Было использовано верное и привычное средство: подкуп. Дмитрий зазвал к себе Сары-ходжу, умаслил его обильными дарами, и посол пообещал замолвить словечко перед беклярбеком за щедрого московского князя.

Свое обещание посол исполнил. Вскоре Дмитрий наведался в Сарай, задарил там и Мамая, и марионеточного хана, и всех кого только можно, в результате чего вернулся обратно с ярлыком. Следует учесть еще и то, что Мамаю в этот момент было не до русских дел, зато деньги ему пришлись очень кстати – из восточных степей на него надвигался могущественный Урус-хан.

В 1372 году начался новый этап войны между Москвой и литовско-тверским союзом, причем Дмитрий Иванович продемонстрировал новое умение, которого за ним до сих пор не замечалось, – полководческое. На этот раз он не уклонился от боя с литовцами и разгромил их авангард, лично командуя войском. Впечатленный Ольгерд не решился на генеральное сражение. Две армии долго стояли одна напротив другой и в конце концов заключили перемирие на выгодных для Москвы условиях: Михаил должен был очистить несколько волостей.

После этого в 1375 году была еще одна военная кампания, теперь уже последняя. Ее инициатором выступил Михаил, который решил воспользоваться одним удачным для него обстоятельством.

В московском государстве издавна существовала должность тысяцкого, нечто вроде первого министра. Это место на протяжении нескольких поколений занимали представители семейства Вельяминовых, старинного рода, ведущего свое происхождение еще от варягов. Тысяцкий Василий Вельяминов пользовался огромным влиянием и уважением, князь Дмитрий именовал его своим дядей (они действительно состояли в родстве, поскольку мать Донского была из Вельяминовых).

Однако, когда Василий Васильевич умер, государь не сделал его сына тысяцким, а упразднил эту должность, обладавшую слишком большими полномочиями. Должно быть, войдя в возраст и силу, молодой Дмитрий Иванович стал тяготиться своей зависимостью от аристократической партии и решил несколько урезать ее власть.

Иван, сын покойного, воспринял это как страшное оскорбление и уехал из Москвы в Тверь «со многою лжею и льстивыми словами». Вместе с Иваном Вельяминовым к Михаилу переметнулся богатый купец Некомат по прозванию Сурожанин – то ли он был родом из Сурожа (нынешний Судак), то ли вел торговлю с Крымом.

«Многая лжа», о которой поминает летописец, видимо, заключала в себе какие-то секретные сведения, которые могли опорочить Дмитрия в глазах Орды. Ценных перебежчиков Михаил послал к Мамаю, а сам поехал в Литву договариваться о помощи. Он рассчитывал, что на этот раз Москва окажется под двойным ударом с востока и запада – и не устоит.

План вроде бы сработал. Миссия доносчиков увенчалась успехом. Мамай поверил им, причем оставил Вельяминова при себе, а Некомата со специальным ханским послом отправил к Михаилу, передав ему владимирский ярлык. Пообещал подмогу и Ольгерд.

Обнадеженный, Михаил начал военные действия. Однако вскоре выяснилось, что воюет он в одиночку.