Никарагуа. Hora cero - Михаил Колесов

Понедельник был тяжёлый. Занятия прошли нормально, но после этого к Кольцову заявилась «тройка» (Луис, Химена и Франсиско — Серхио) выразить своё возмущение по поводу изъятия их имён с титульного листа учебника. Луис развёл бурную деятельность и даже поговорил с Орловым, который попытался вмешаться. Тогда Сергей в разговоре с Вероникой в присутствии Британии «поставил все точки над i». Учебник по «марксистско–ленинской философии» (1‑я часть — «диалектический материализм») готовился на протяжении всего курса занятий Кольцова по философии и был составлен из текстов, написанных (и обсуждённых на занятиях) преподавателями, в том числе и Хименой, Франсиско — Серхио и Луисом. Но на них, как на «членов редколлегии», также возлагалась работа по подготовке текстов (корректированию), что они фактически бойкотировали. Пришлось это делать самому Кольцову, что значительно замедлило сроки сдачи учебника. В итоге Вероника, которая стала «редактором» учебника, поддержала его предложение об упразднении «редколлегии». Договорились, что имя Франсиско — Серхио останется на титульном листе как «руководителя авторского коллектива».

Вечером Векслер отвёз его в посольство на встречу с Крашенинниковым. Короткая его встреча с Чукавиным была прохладной. Сергей не понял, что могло изменить столь резко его отношение к нему.

В CNES на заседании Методсовета обсуждали работу с «контрпартнёрами» и студентами–стажёрами. Виктор был в своём стиле (много патетики — мало конкретики). В университете Кольцов наткнулся на Луиса, разговор с которым был агрессивным, с его стороны, и жёстким, со стороны Сергея, который объяснил ему кое–что из области профессиональной этики: «тебе был необходим хороший урок и ты его получил».

Вечером дома по ТВ все смотрели похороны в Москве Ю. В. Андропова.

«La Prensa» высказывает прогнозы на смену руководства в СССР (Горбачёв или Черненко?).

Наконец, по радио узнали, что Генсеком ЦК КПСС назначен К. У. Черненко.

В университете Марго предупредила Кольцова, что Луис не успокоился. Но на глаза ему он больше не показывался. Вероника сообщила, что Департамент переведён в статус деканата, а секция философии — в статус Департамента. Затем все преподаватели отправились в ГКЭС за зарплатой. Народищу!!! Раньше сюда приезжали для того, чтобы пообщаться. Сейчас большинство даже не знали друг друга. Виктор держался с Сергеем индифферентно. Вечером Кольцовы с итальянцами съездили в «Cinemateca» на фильм «Госпиталь Британия» — чушь британская! На обратном пути встретили Крашенинников с женой. Дома все вместе посидели за чашкой чая. Поговорили о Мадриде, где Анатолий Иванович работал несколько лет.

Вспомнили «неизвестную» Гражданскую войну в Испании в конце 30‑х годов. Крашенинников рассказал о том, что республиканское правительство само спровоцировало путч военных, прежде всего, тем, что после отстранения короля, армия осталась «королевской», и промонархические партии, а также зародившаяся фашистская партия («фаланга») действовали в стране открыто. В то же время «левые» партии — анархисты и социалисты — провоцировали либерально–буржуазное правительство на радикальные меры, устраивая постоянные забастовки, демонстрации, «бойкоты». Это привело, в конечном счёте, к жестокому подавлению армией восстания рабочих в Астурии, и к последующей обстановке террора в стране. Нестабильности положения способствовал и национальный сепаратизм руководителей «страны басков» и Каталонии. В такой ситуации армия была поставлена в двусмысленное положение. Она должна была защищать правительство, которое она не поддерживала. Кстати не Франко и не «фаланга» были инициаторами мятежа, а армейские генералы, которые считали необходимым установить в стране, наконец, твёрдый порядок. «Фашистскую» окраску мятеж армии приобрёл лишь после того, когда ему оказали военную помощь правительства Италии и Германии. Другие европейские правительства приняли «нейтралитет», потому что во многих странах тогда профашистское «лобби» имело сильное влияние…

На работе и дома — всё по–прежнему. Собрание преподавателей Вероника провела мягко, выступали Артуро, Дональдо и Луис, который, конечно, «раскаялся». Кольцов говорил, вероятно, слишком жёстко.

Субботу Кольцовы провели в Хилуа с итальянцами, катались на водном велосипеде, обедали в «Rincon Criollo». Затем посмотрели французский фильм «Мания величия» (Луи де Фюнес и Ив Монтан). Встретили Петуховых, которые пригласили к себе домой «смотреть щенят» (они привезли с собой из Москвы спаниеля) Дом у них был роскошный. Пили ром и ели шашлыки. Говорили о «бездельниках больших и маленьких». Но Сергей не был расположен к откровенному разговору.

В Манагуа окончательно установилась жара («сухой сезон»). Это на полгода. В воскресенье вместе со всеми на автобусе Кольцовы отправились в кино, посмотрели английский фильм «Беспощадный реванш» (о «боевых» буднях американских резервистов). Вечером дома — одни пели, другие — играли в шахматы. Идиллия!

Между тем страна готовилась отмечать 50-летие со дня гибели Сандино. Прибыли разные иностранные делегации (но на очень низком уровне): Перес (экс–президент) из Венесуэлы, Альмейда с Кубы… Карлос Нуньес выступил на торжественном заседании Госсовета, посвящённом Сандино. В Манагуа прибыли с Кубы останки «полковника» Хосе Карлоса Лопеса, сподвижника Сандино, для торжественного захоронения.

Кольцов с Векслером, Орловым и Грачом побывали в посольстве на встрече с советской делегацией (Румянцев — редактор «Экономической газеты», зав. отделом МИДа и референт ЦК). Затем (с одной машины в другую) было проведено совещание «тройки» (Крашенинников, Петухов и Кольцов) с участием Барсукова. Обговорили структуру и полномочия руководства «лекторской группы». Обстановка разговора была свободная. Сергей вернулся домой в хорошем настроении.

21 февраля, — 50 лет со дня смерти Сандино, — утром в 10 часов Даниэль Ортега выступил на площади Революции («19 июля») на митинге и объявил, что выборы в стране назначены на 4 ноября 1984 года!

После перерыва возобновились занятия в университете. В ГКЭС прошло партсобрание преподавательской группы. Доклад Миши Грача был сырой, выступал он в «вольном стиле». Основная идея — никто до сих пор ничего не делал, а вот «мы» сейчас начнём… Векслер, неожиданно, набросился на Орлова, и его выступление было весьма агрессивным: «Вы (!), — «говорильня», «завсекциями ничего не делают» и т. д. Это выступление явно не понравилось присутствовавшим. Похоже, прошло то время, когда Виктора слушали как «третейского судью». Кольцов попытался кое–что объяснить «новеньким», но, похоже, их негативный настрой был подготовлен заранее. Кем? Затем все отправились в посольство на Торжественное заседание.

Вечером Мануэль привёз Кольцову текст проекта Избирательного Закона, который начали обсуждать в Госсовете.

День Советской армии в «Болонье» отмечали шумно, с гостями. Женщины и дети подготовили приветствие, фотомонтаж и выставку детских рисунков, торжественный стол и песни. Потом было продолжение для «домашних», которое закончилось благополучно (без выяснения отношений). Под конец пили чай с тортом, привезённым Ренсо и Марго. Разошлись поздно (в 2 часа ночи).

Второй день на работе прошёл тяжело, но лекцию Кольцов прочитал нормально. Вероника провела совещание «советников» по вопросу перспективы факультета общественных наук. После работы преподаватели поехали за «зарплатой», затем — в посольство на встречу с Юлианом Семёновым.

Встречу вёл Иван Петухов. Семёнов отвечал на вопрос Рябова о Бормане… целый час! Между прочим, упомянул «Славу» Тихонова и «Юру» Бондарева и… своего «приятеля» Вишневского (ФРГ). Рассказал последний анекдот о «Госплане» и критикнул «секретарскую» литературу и пр. Объявил о своих новых книгах: «Приказано выжить» и «Пресс–центр». Вёл себя по–московски вальяжно и «под демократа». Как киноактёр, желающий при встрече с провинциальной публикой произвести впечатление своей значимости. Умного разговора не получилось. В целом эта встреча Сергея разочаровала. В Союзе он прочитал несколько его произведений, какие–то понравились, какие–то нет, хотя было ясно, что автор — весьма информированный человек, в распоряжении которого находился очень интересный материал. Сейчас он вспомнил журналистику байку о том, что московские писатели считали, что Семёнов — «агент КГБ», а московские «кегебешники» принимали его за писателя…

Вернувшись, Кольцов застал в доме напряжённую обстановку. Оказалось, что произошла драка между литовцами Ёнасом и Астрой! Вообще ситуация в семейных парах, как правило, была сложная. Всё, что сглаживалось на родине работой и внешним общением (дети, друзья, родственники и пр.), здесь резко усложнялось ежедневным и круглосуточным пребывание в «четырёх стенах». К тому же, эти «стены» были «стеклянными». То есть семейная жизнь проходила у всех на виду. В условиях общежития скрывать долго что–либо было невозможно. Здесь близкие люди, по сути, впервые узнавали друг друга. Официально пребывание заграницей «специалистов» без жён было запрещено (не более года). Поэтому «холостяки» были временным исключением…