Любовь как в кино - Виктория Ван Тим

Он меня любит. Шейн Беннет любит меня!

Я на грани обморока. Едва дышу. Шейн поднимает руку: подожди, еще не все. Есть еще что-то? Сейчас взорвусь от нетерпения. Он показывает следующую надпись.

«Я хотел бы пригласить тебя на свидание».

Шейн чуть склоняет голову набок.

«День святого Валентина. Нью-Йорк. Буду ждать тебя на вершине Эмпайр-стейт-билдинг. На закате».

Вдруг вижу перед собой того юношу, каким знала его много лет назад. Безрассудный мальчишка с великими идеями. Шейн опускает руку с карточками. Нет, он больше не мальчик, который просит о свидании. Он мужчина. Человек, в которого тот мальчик превратился.

Человек, которого я люблю.

Киваю, улыбаясь сквозь слезы.

Дверь позади меня открывается.

– Кенсингтон? – из дома выглядывает папа. – Кто?.. – Он осекается, увидев Шейна.

Тот быстро прячет карточки за спину.

– Здравствуйте, мистер Шоу.

Протягивает руку.

– Шейн. – Папа твердо пожимает его ладонь. Оборачивается ко мне. – Кенсингтон, пойди посмотри, не нужна ли Рен или маме твоя помощь.

– Хм… – с тревогой перевожу взгляд с папы на Шейна и обратно. – Я… э-э…

Папа ждет. Ох, ну ладно. Пятясь, захожу в дом. Папа быстро закрывает дверь.

О мой бог, что он собирается ему сказать? Что мне делать? Бегу к окну гостиной – и да, за занавеской стоит Рен, держа в руках свинку-монстра. Я так и знала, что кто-то подсматривает.

– Боже, Кенсингтон! – Она отходит в сторону, чтобы я проскользнула внутрь, затем выглядывает из-за моего плеча.

Мы обе полностью скрыты шторами. Только внизу торчат ноги.

В окно мне видно лишь спину отца и голову Шейна. Папа жестикулирует, что-то говорит, но до нас не долетает ни звука. Все, что я слышу, – это Рен над моим ухом.

Она прижимает руку к груди.

– Карточки? Боже мой, так мило, я даже прослезилась. Мы все знали…

– Что? – Я разворачиваюсь к ней. Пульс у меня зашкаливает. – О чем вы все знали?

– Ну, Брэдли постоянно названивает Грейсону, Шейн общался с твоим отцом… – Она пожимает плечами.

Я лишаюсь дара речи. Качаю головой.

Штора резко отдергивается – кольца вжикают по карнизу с металлическим свистом.

От неожиданности мы обе подпрыгиваем. Я хватаюсь за сердце.

– Что вы тут делаете? – спрашивает Эшлин.

Мы с Рен заговорщицки переглядываемся.

– Ничего. Девчачьи разговоры, – отвечает Рен, выходя из-за занавески со свинкой-монстром под мышкой. – Как раз собирались идти обратно за стол. Да, Кенсингтон?

Бросаю взгляд назад. Папа держит руки в карманах, Шейн качает головой.

Эшлин хватает меня за локоть, и мы отходим от окна.

– Отлично. Я хочу поменяться местами, сяду рядом с вами, девчонки. Лиза меня раздражает. Решила почему-то, что Брэдли англичанин, и…

Я не слушаю ее болтовню. Шейн меня любит. Папа разговаривает с Шейном. Рен ведет себя дружелюбно. Вся моя семья знала, что происходит. Может, не в деталях, но…

Дверь открывается. Мое сердце замирает. Шейн все еще здесь. Эшлин с любопытством смотрит на Шейна, потом на меня и на Рен.

– Рен, Эшлин, почему бы вам не вернуться к гостям? – произносит папа. Это не предложение. – Шейн, похоже, мы теперь будем встречаться чаще. Раз в месяц мы все собираемся на семейный обед. Будем рады тебя видеть.

– С удовольствием приду, благодарю вас, сэр. – Они снова пожимают друг другу руки. Папа мне подмигивает и направляется к патио.

Папа подмигивает?

– Я сейчас, – говорю я папе и иду проводить Шейна.

Мы останавливаемся на середине дорожки, и он берет меня за руку.

– Что ты сказал моему отцу?

Шейн улыбается.

– Я сообщил ему о своих намерениях в отношении его дочери. Сказал, что, хотя я не отказался бы от их благословения, на сей раз мне нужно только твое согласие.

Расплываюсь в счастливой улыбке. Папа пригласил его в дом. Шейн любит меня. У нас свидание в День святого Валентина.

Слышится какое-то шипение – и нас окатывает брызгами.

Я визжу.

За пару секунд вся наша одежда пропитывается холодной водой. Придя в себя от шока, мы с Шейном переглядываемся и хохочем.

Прошлой весной папа установил спринклерную систему «Супер-3000». Выливает на газон буквально тонны воды за рекордно короткое время. Мама, видимо, забыла отключить таймер.

Шейн бросает свои карточки на землю, притягивает меня к себе и крепко обнимает.

– Вот мы и получили эпизод из «Бриджит Джонс».

– Ну, если строго по фильму, вымокнуть должна только я, – отвечаю я со смехом.

Шейн наклоняется ко мне для поцелуя. Привстаю на цыпочки, обхватываю ладонями его мокрую голову, притягивая к себе, и целую. Его щетина покалывает мои пальцы. Я растворяюсь в его объятиях, медленно опускаюсь, откидываю голову и с акцентом произношу реплику Бриджит:

– Подожди минутку. Хорошие мальчики так не целуются.

Он издает хриплый смешок.

– О да! Они… – Договорить ему не удается – мешают мои губы. Я – бомба счастья замедленного действия. Я могу взорваться брызгами конфетти, добавив их к струям воды. Пуф! И от меня ничего не останется.

Слышу, как мама зовет Рен, прося ее отключить систему полива, и оглянувшись, вижу, что с порога на нас смотрит вся семья. Тетя Грета и Эшлин смеются. Папа улыбается. Только мама выглядит недовольной.

Ее, вероятно, беспокоит, что подумают гости. Грейсон обнимает Рен, и она машет мне лапой свинки-монстра. Ролли стоит позади них и показывает мне оба больших пальца.

Треньк-треньк-треньк-треньк! Я сорвала джекпот! Команда Кензи в подсчетах больше не нуждается.

Я улыбаюсь Шейну. Его волосы свились мокрыми колечками вокруг лба. Бисеринки воды сверкают на заросшем щетиной подбородке. Он смотрит на меня сверху вниз, согревая мне сердце. Он крепко обхватывает меня руками и отрывает от земли, чтобы еще раз поцеловать.

В списке «Любовь как в кино» остался всего один неисполненный эпизод. Он возвращает нас к тому, с чего мы начали.

Только это еще не конец.

Потому что жизнь – не кино.

Жизнь лучше!

Эпилог

Когда Шейн встретил Кензи

Я боюсь летать на самолетах. Чтобы отвлечься и скоротать время, я запустила на планшете «Неспящих в Сиэтле». Сейчас смотрю сцену, где Энни, героиня Мэг Райан, смотрит «Незабываемый роман», а Бекки, ее подружка, произносит мои любимые слова: «Ты не хочешь любить. Ты хочешь любить как в кино».

Она просит Энни прочитать ей письмо, которое та пишет Сэму. Именно Бекки предложила идею свидания на вершине Эмпайр-стейт-билдинг в День святого Валентина. Именно Бекки отправляет ее письмо.

Элли все это время помогала Шейну. Она же помогла мне спланировать поездку в Нью-Йорк, на свидание с ним. Уверена, Элли волнуется не меньше, чем я. Подобно Бекки, она хочет того же, чего хотим мы все: чтобы произошло волшебство.

– Дамы и господа… – раздается голос из громкоговорителя. Загорается знак «Пристегните ремни», пассажиров просят отключить электронику и оставаться на местах до полной остановки самолета.

Проверяю, застегнута ли пряжка ремня, и убираю планшет. Начинает закладывать уши. Мы снижаемся. Солнце уже клонится к горизонту, подсвечивая розовым пыльную дымку, окутывающую крыши нью-йоркских небоскребов. Прильнув к иллюминатору, наблюдаю за тем, как формы Манхэттена обретают четкость. Я здесь впервые. Сколько же зданий, без конца и края!

С тех пор как Шейн, стоя на крыльце дома моих родителей, сказал, что меня любит, прошло целых три месяца. За все это время от него не было ни телефонного звонка, ни сообщения, ни переписки в «Фейсбуке» или по электронной почте. Ничего. Конечно, я сама его об этом просила. Просила дать мне время разобраться в себе. Но…

Вдруг он передумал?

Мы должны встретиться на закате в День святого Валентина – как и в оригинальном фильме, но, как и в фильме, я опаздываю. Вылет задержали на два часа из-за плохих погодных условий в Инди.

Мне не терпится рассказать ему обо всем, что за эти месяцы произошло. Кроме папиных спа-салонов, в моем списке клиентов появились еще две маленькие фирмы. Шейн не мог разорвать контракт с «Сафией», и Клайв попросил меня закончить работу для «Керидж-Хаус», что я и сделала. Надеюсь, мне еще придется рисовать фрески.

Четыре мои картины попали на выставку в местной художественной галерее, и две из них недавно были проданы. Одна – портрет маленькой девочки, которую я видела в парке, а другая – вид из коттеджа Шейна. Покатые холмы, коричневая вспаханная земля и солнечно-желтые цветы, насколько хватает глаз.

Ни с Брэдли, ни с Тоней я больше не общалась. Элли пока работает в агентстве, хотя активно ищет новую работу. Она говорит, что в офисе теперь ужасно напряженная атмосфера. Брэдли ведет себя замкнуто, вкалывает чуть ли не круглые сутки, Тоня тоже с головой ушла в работу, и у нее огромный живот, а Клайв проходит через развод номер два. А еще они заказали дородовый тест на отцовство.

– Эмпайр-стейт-билдинг, – показывает моя соседка, наклоняясь к окошку. – На День святого Валентина включают праздничную иллюминацию.