Через три океана - Владимир Кравченко

Глава LXVI.

Третий поворот к северу

Вспышки сзади прекратились, зарева уже не было видно. Броненосцы, должно быть, как и мы, предпочли скрыть свои огни. "Олег" снова повернул к северу.

В момент до поворота с правой стороны показалась масса правильно расставленных огней, точно кильватерная колонна мелких рыбачьих судов или плотов.

Это была одна из военных хитростей нашего противника, оставшаяся непонятой. Вероятно, эти фальшивые огни были оставлены миноносцами. Не предполагали ли они уклонить нас в сторону от них - на ряд плавучих мин? Но мы благополучно с размаху проскочили эту линию фальшивых огней и шли снова к северу.

В момент проскакивания справа засверкал вдруг на довольно близком расстоянии луч прожектора, который постоянным круговым вращением в одну сторону, точно рукой, указывал кому-то наше направление. Аврорский факел в это время горел вовсю. Пройдя далее к норду, увидали впереди по курсу и слева те же самые пять топовых огней больших судов, идущих в кильватер с правильными интервалами. Эти огни японские суда, вероятно, несли в отличие от русских. Наших немногочисленных миноносцев им, ведь, опасаться было нечего.

Глава LXVII.

Поворот на юг

Снова "Олег" лег на юго-запад. Огни, было, скрылись. "Аврора" стала сигналить фонарем Ратьера на "Олег" и запрашивать его о курсе. В это время опять показались огни. Пять судов, очевидно, шли тем же курсом, что и мы. Велико было наше негодование на наш факел, который не хотел тухнуть. Заметив появление огней, мы перенесли свою сигнализацию на противоположный (левый) борт; "Олег" сделал то же самое.

Глава LXVIII.

Преследование неприятельскими крейсерами

На этот раз неприятельские суда, несмотря на наш хороший ход (не менее 17 узлов), не теряли нас из виду и, держась чуть сзади, не отставая, следовали за нами на параллельном курсе. Потом от них осталось только два огня, и эти провожали нас до часу ночи, оставаясь на траверзе с правой стороны. Этот маневр помешал "Олегу" обогнуть Цусиму и пройти западным проливом заблаговременно, то есть ночью. Попытки "Олега" повернуть на норд вели к сближению с неприятельским отрядом. Наш факел в час ночи потух сам собой; приблизительно в то же время скрылись и эти суда, отойдя как будто влево. Около 11 ч вечера крейсера находились приблизительно у входа в Корейский пролив, но мы этого не знали; место на карте было, конечно, давно потеряно. Миноносцы больше не тревожили. Мин, выпущенных по "Авроре", насчитывали до семнадцати. Отделались мы от них удачно.

Около половины двенадцатого слева по носу показались силуэты двух судов коммерческого типа (одно из них, кажется, было однотрубное). Мы успели отклониться от них вправо. После узнали, что эти небоевые суда были "Манчжу-Мару" (бывшая наша "Манчжурия" Общества Восточно-Китайского пароходства) и "Садо-Мару", видавшие нас. Одно из них и светило перед тем прожектором, указывая наше направление. Специально для этой цели на этих судах японцами были поставлены прожектора. Миноносцы же японские своих прожекторов ночью не открывали.

Было встречено еще какое-то суденышко без огней небольшого размера, должно быть, рыбачье. Оно, по-видимому, стояло на одном месте. Пройдя его на расстоянии голоса, мы видели, как на корме выскочила испуганная японская фигура в кимоно с фонарем из промасленной бумаги.

В блужданиях по проливу взад и вперед было потеряно много драгоценного времени. Возвращаться в тот или другой пролив теперь было уже поздно. Рассвет был близок. В два часа ночи ход у отряда был 12 узлов. В 3 ч 30 мин по звездам определили свое место, получили широту 33°30' N и долготу 128°42' О. Каким образом мы за ночь избегли попадания мин, столкновений с неприятельскими и со своими судами, не выскочили на Цусиму - можно объяснить только чудом.

Глава LXIX.

Огненное крещение крейсера "Аврора"

В самом начале второго крейсерского боя несколько крупных снарядов, разорвавшихся при падении о воду у правого борта, осколками изрешетили помещение правого перевязочного пункта. Минуты за две перед тем пункт был перенесен на левый борт, и уходившие последними несколько человек медицинского персонала, а также комендоры и прислуга 75-мм орудия № 3 были спасены, благодаря коечной защите из двойного ряда коек: последние оказались пропоротыми почти насквозь крупными осколками. Ранено легко пять человек (один санитар). В борту у ватерлинии оказалось двенадцать небольших пробоин, через которые верхняя и нижняя ямы носовой кочегарки быстро заполнились водой. Образовался крен 4°. Много вливалось воды через пробоину в три квадратных фута в помещении нижней лебедки.

75-мм орудие № 9, находившееся в кают-компании на правом борту, уже после третьего выстрела вышло из строя, будучи подбито залетевшими осколками; оно так и осталось с углом возвышения, то есть с дулом, поднятым кверху. Настоящая разделка "Авроры" началась лишь тогда, когда она попала под первый перекрестный огонь и сблизилась с неприятелем на 24 кб. Правый борт пострадал гораздо больше левого. Первый снаряд, ударивший в левый борт, сделал пробоину в восемь квадратных футов, много мелких, изрешетил паровой катер, испортил элеватор для подачи 75-мм снарядов, вследствие чего с самого начала боя у ближайших орудий пришлось прибегнуть к ручной подаче, далеко не такой быстрой. Сотрясением воздуха свалило с ног всех, но, несмотря на массу осколков, ни один человек не был ранен.

Следующий снаряд 75-мм калибра пробил правый борт и, не разорвавшись, упал в батарейной палубе у орудия № 7, откуда и был тотчас же выброшен за борт комендором Кривоносовым. Почти тотчас же рядом разорвался более крупный 8-дюймовый фугасный снаряд, нанесший много бед. Удар, пришедшийся как раз в стык верхней палубы, заставил содрогнуться весь крейсер. Замолкли орудия № 21 и № 7 - одно в батарейной, другое на верхней палубе. В борту зияла пробоина в 20 квадратных футов.

Наверху у орудия № 21 тяжело ранило четверых (одного смертельно). Подбежавшие носильщики подхватили мичмана В. Я. Яковлева, обливавшегося кровью, понесли на перевязочный пункт. Юный мичман, когда его проносили по палубам мимо орудий, повторял: "Братцы, цельтесь хорошенько".

А в батарейной палубе у орудия № 7 переживались в это время тяжелые минуты. Взрывом разбросало патроны, вспыхнул пожар. Одна горящая пачка патронов была сброшена в патронный погреб. Каждую секунду мог последовать взрыв. Каким-то чудом с пылавшей пачкой успели справиться находившиеся в погребе Тимерев и Репников. Вместе с пачкой к ним слетели остатки чьей-то разбитой головы и забрызгали их кровью и мозгом. "Жутко было там сидеть, Ваше Высокоблагородие! - рассказывал мне после мой вестовой Репников. Кругом одни снаряды; не знаешь, что наверху делается, а вылезть нельзя погреб заперт. Так мы до утра и просидели взаперти". У орудия № 7 двое было убито (Кривоносое), один ранен смертельно, один тяжело, остальные легко. Легкой раной отделался мичман М. В. Шаховский. У бакового (носового) орудия энергично руководил стрельбой лейтенант Г. Л. Дорн. Когда 6-дюймовый фугасный снаряд разорвался у правого входного трапа на полубак, последний весь окутался черным, нестерпимо удушливым дымом. Лейтенант Дорн, один устоявший на ногах, схватился за грудь; казалось ему: еще минута и он задохнется. Но дым пронесло.